— Моя дочь — это просто что-то новенькое для такого, как ты. Способ провести время, пока ты не устанешь от неё. Ты ей не ровня.

Теперь Хани стоит рядом со мной, её пальцы переплетены с моими. Мы показываем единство, хотя я знаю, что ей страшно. Напряжение можно резать ножом.

Я дарю ему зловещую улыбку.

— Возможно. Но я чёрт возьми сделаю всё возможное, чтобы она была счастлива. В чем вы, похоже, облажались. — Я киваю на нож на столе. — И чтобы ответить на ваш прошлый вопрос, я убивал только тогда, когда это было необходимо.

Ему потребуется лишь знак, чтобы приказать одному из своих людей застрелить меня прямо здесь. Я знаю, что он этого хочет, и знаю, что часть меня буквально дерзит ему это сделать.

— Это была о-ошибка, — говорит Хани, и её дрожащий голос возвращает меня к ней.

— О, Хани, — её мать тянется через стол.

В глазах Хани блестят слёзы, и она тянет меня за руку, чтобы мы ушли.

— Мы уходим. Но, папа, Доусон действительно делает меня о-очень с-частливой. — Её голос срывается. — И если Райе позволено иметь это, то и я имею право. Извините, что не оправдываю ваших ожиданий, но я больше не могу жить в её тени.

Его выражение лица на мгновение становится болезненным. При всей его жестокости, его дочери, без сомнения, знают, как попасть точно в цель.

— Доусон, отвези меня домой, — умоляет она.

Всё моё упрямство и бравада исчезают.

Я подвёл её сегодня. Блядь.

Я киваю миссис Риччи на прощание, позволяя Хани вывести нас из ресторана.

Как только мы уходим, миссис Риччи начинает кричать, а официанты застывают у дверей, сбитые с толку, с тарелками еды в руках.

Чёрт возьми! Мы даже до основного блюда не добрались.

ГЛАВА 48

Хани

Умение извиняться — не то, что присуще моему отцу.

Но целый день пропущенных звонков и неотвеченных сообщений привели его и маму в мою маленькую квартиру. Отец сидит напротив, проявляя неожиданный интерес к обоям. Он гордый человек. Человек, который предпочитает действия словам.

Мама заходит в комнату с кофе и ставит чашки перед нами на журнальный столик. В такие моменты мне хотелось бы, чтобы Райя была здесь — у неё это всегда хорошо получается. Улаживать все. Хотя мне и отцу прежде не приходилось нуждаться в этом.

Ужин был ужасным.

Хуже, чем ужасным.

Отвратительным.

Возмутительным.

Омерзительным.

Я написала Доусону всего пару сообщений, что пытаюсь осмыслить, чего же хочу я, а не чего хотят для меня другие. И, как ни странно, он уважает мои границы, хотя я думала, что он ворвётся ко мне. Доусон провёл у меня ночь после ужина. Мы не занимались сексом и почти не разговаривали. Он просто обнял меня, и я была благодарна за его понимание.

Я была в шоке, когда он упомянул идею ресторана в их присутствии, но, чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта мысль. Ну, хотя бы идея пекарни и кафе.

— Он мне не нравится, — говорит отец, имея в виду Доусона.

— Леонардо, — резко одёргивает его мама, и он отводит взгляд.

— Тебе не обязательно его любить, отец, пока я это делаю.

Его взгляд останавливается на мне.

Я снова расправляю плечи, неуютно чувствуя его пристальный взгляд.

— И что с того если с Доусоном у нас просто мимолётный роман? Неважно, он это или кто-то другой. Ни один мужчина никогда не придётся тебе по душе.

— Он показушный и надменный. Мальчик красавчик, — начинает отец.

— А ты — беспощадный убийца, но мама смогла тебя полюбить.

Кажется, их эта фраза ошеломила, и я развожу руками.

— Я больше не ребёнок. И вам нужно перестать обращаться со мной так. Позвольте мне самой принимать решения и ошибаться. Позвольте мне оступаться и падать. По крайней мере, я буду знать, что это был мой выбор. А не то, что вы мне сказали, как правильно.

Они оба молчат, и я понимаю, что впервые меня действительно видят.

Меня по-настоящему слышат.

— Я не хочу, чтобы мне приходилось выбирать между семьёй и тем, что я хочу для себя. Будь то отношения или даже решение открыть кафе. Возможно, всё получится, а может, и нет. Но я хотя бы попробую сама, своими силами.

Мама делает глоток кофе, едва заметная улыбка появляется на её губах, подбадривая меня продолжить.

— Когда Райя сказала, что не выйдет за Крю, вы это приняли. Так почему я не могу получить то же чувство свободы и выбора?

И, несмотря на то, что было между ними, они всё равно поженились.

Но это уже не важно.

— А как же твоя жизнь дома? Друзья? Те роскошные мероприятия, которые ты так любишь?

Меня охватывает волна смеха, и отец смотрит на меня так, словно видит впервые.

— Я никогда не любила эти мероприятия. А мои друзья с их поверхностными интересами? Те друзья, которых вы стратегически подбирали для меня с детства? Здесь я нашла только одного настоящего друга. И Дафна стоит дороже всех этих «так называемых друзей» дома. — Я делаю кавычки в воздухе, чтобы подчеркнуть свою мысль.

Я знала, что моя жизнь была выстроена за меня, но я не понимала, насколько, пока не приехала в Нью-Йорк.

— Так что либо вы меня поддерживаете. Либо уходите.

Отец хмурит брови, и я чувствую, как у меня сжимается живот. Он не тот человек, на которого можно давить. И возможность того, что он силой увезёт меня обратно, кажется пугающе реальной.

— Гонится за американской мечтой, — ворчит отец себе под нос.

Я встаю с кресла и приседаю перед ним на корточки.

— Нет, папа, я просто пытаюсь понять, кто я. И если именно здесь у меня есть возможность это сделать, значит, это то место, где мне нужно быть. Я не говорю, что останусь здесь навсегда. Но пока я хочу остаться.

Отец старается избежать моего взгляда, что для него крайне нетипично. Но я слегка наклоняю голову, чтобы он снова посмотрел на меня, и он вздыхает.

— У меня упрямые дочери. Это и благословение, и проклятие.

Мама усмехается, отставляя чашку с кофе, и я понимаю, что одержала победу.

Пока маленькую.

Но ощущение, словно с меня сняли груз.

Очередные оковы слетели.

— Он мне всё равно не нравится, — ворчит отец.

Я похлопываю его по руке.

— Да, папа, потому что он слишком красивый, — говорю с улыбкой и направляюсь за печеньем, которое испекла вчера к кофе.

ГЛАВА 49

Доусон

Моё колено подрагивает, и я осознаю это только после того, как Лесли бросает на него выразительный взгляд поверх телефона. Я сразу же останавливаюсь. Мы сидим в ресторане, где я только что встретился с потенциальным партнёром. Я намерен создать новую линию роскошных секс-игрушек. Но при всём том дерьме, что происходит, включая отсутствие каких-либо следов того, кто вмешивается в мой бизнес, мысли постоянно возвращаются к Хани. Ужин с её родителями был настоящим провалом, и, если честно, я впервые оказался в ситуации, где не смог ни очаровать, ни убедить кого-то. Но мистер Риччи — это другой уровень, и не дай бог кто-то встанет между ним и его дочерьми.

— Значит, всё прошло хорошо? — спрашивает Лесли, поглядывая на несколько прототипов, выстроенных на столе. Я задумчиво беру полированные золотые анальные шарики. Интересно, сколько из них Хани смогла бы выдержать.

— Очень, — рассеянно отвечаю я.

Меня начинает раздражать, что мы так и не выяснили, кто был тем незнакомцем, который крутился около поместья и делал фотографии в ночь мероприятия. Позже его машину нашли брошенной.

Мы не продвинулись ни на шаг.

Я зол.

И раздражен.

— У тебя есть идеи для названия новой линейки? Я начну готовить всё к запуску и подготовлю финальные контракты, когда закончу.

— Мистер Тейлор, — прерывает её Генри. Он бросает взгляд на игрушки на столе, и его горло сжимается. Неудивительно, что девочки постоянно подшучивают над ним. — Я нашёл кое-что о… ну, вы знаете… том человеке.

Он говорит уклончиво, хотя кроме нас в комнате никого нет. Лесли пододвигается к краю стола, чтобы смотреть через моё плечо. Я машу Генри, чтобы он подошёл, и он протягивает мне телефон.