— Всегда будут люди, которые знают, кто ты, — отвечает он.

Я раздражённо рычу и встаю.

— Накричи на меня или что-то в этом роде, Марко. Будь зол за то, что я подмешала тебе что-то. Но перестань обращаться со мной как с ребёнком!

Я вижу, как мускул на его челюсти дёргается, и в отчаянии взмахиваю руками.

— Ты не осознаешь, какие последствия это имело бы для меня, если бы твой отец узнал о прошлой ночи, — говорит он, ударяя себя в грудь.

Я открываю рот, но тут же закрываю его.

Я действительно знаю.

— Я никогда не хотела ставить тебя в такое положение. Прости. Я просто не знаю, что делать. Я чувствую, будто задыхаюсь, — говорю я, прижимая руку к виску.

Я звонила отцу уже много раз с тех пор, как приехала в Нью-Йорк, и сколько бы раз я ни «топала ногами и кричала» (как он это называет), охрана была частью нашего согласованного условия. Но чувство вины — вещь очень реальная. Несмотря на всё, что произошло прошлой ночью, я хочу быть свободной.

Райя задумчиво стучит длинными ногтями по кружке.

— Возможно, я могла бы поговорить с отцом, — предлагает она.

Мы с Марко одновременно поворачиваем головы к ней.

— Я пыталась столько раз, — говорю ей. — Ты же знаешь, какой он.

— О, я знаю, каким отец может быть. Он нанял девушку, чтобы та прикидывалась моей лучшей подругой много лет, только чтобы держать меня под контролем.

— Но по крайней мере он позволил тебе поехать сюда без охраны, — слёзы наворачиваются на глаза, потому что это Райя. Сильная, независимая Райя. А я всегда была запасным вариантом. Меня нужно было сделать особенно защищённой, чтобы сохранить наследие и обеспечить выполнение контрактов. И теперь это стало привычкой. Привычкой, от которой я не знаю, как избавиться.

Райя выглядит виноватой, а Марко отводит взгляд и делает глоток кофе. Не забыв предварительно понюхать его.

Я тихо смеюсь.

— Марко, я больше не буду.

— Я и в первый раз ни за что бы не подумал, что ты на такое способна, — бурчит он, прежде чем сделать ещё один глоток.

— А что если предложить, чтобы охраной занималась команда Крю? — предлагает Райя.

Я просто поменяю одну цепь на другую. Она смотрит на меня как бы говоря, что еще не договорила. Я вздыхаю и она продолжает.

— Но у нас будут другие условия, и твой телефон будет отслеживаться. Никакого сопровождения на работу и с работы. Никакого присутствия на свиданиях. А на больших мероприятиях им придется затаиться, но кто-то все равно будет присутствовать.

— Твой отец не доверится чужой службе безопасности, — вмешивается Марко.

Райя одаривает его высокомерным взглядом, и так напоминает мне этим нашего отца. Она действительно может поставить мужчин на колени. То, что она говорит, — закон. А кто же я? Никто, всего лишь изнеженная резервная копия.

— Охрана моего мужа надёжна, — говорит Райя, ставя свою кружку на стол. — Хоть мне и не нравится, когда они дышат мне в затылок. В любом случае, Хани умеет защищаться. Она может позаботиться о себе. Ей просто никогда не давали возможности это доказать. К тому же, наш отец сам устроил мой брак с семьёй Монти, так что он не в неведении относительно их силы. А ты, Марко, можешь наконец вернуться домой и провести время со своей семьёй. Возьми отпуск. Покори свою жену заново.

Марко фыркает, но атмосфера в комнате меняется. И впервые у меня появляется надежда. Ещё одна цепь, возможно, будет разорвана. Наконец для меня начинает появляться пространство. Свобода исследовать свою жизнь и свои возможности.

— Думаешь, это сработает? — спрашиваю я.

Райя улыбается своей беспощадной улыбкой:

— Я никогда не вступала в спор, где мне бы ответили «нет». Но тебе нужно пообещать, что ты будешь вести себя как можно лучше — в пределах разумного, конечно. Это ставит на кон не только твоё имя, но и репутацию Крю.

Я сижу, почти отчаянно хватаясь за эту свободу, которую она мне предлагает. Кладу свою руку на её.

— Постараюсь не делать того, что сделала бы ты.

Она смеётся в ответ, и это заставляет меня улыбнуться.

ГЛАВА 25

Доусон

Двадцать-ебаных-миллионов ушли за мой сладкий, медовый горшочек.

Это был самый высокий результат за всю историю наших аукционов девственниц. Следующая девушка ушла за четыре миллиона. Я сжимаю список имен покупателей так, что костяшки белеют. Я ушёл сразу после завершения сделки — не мог смотреть ей в глаза. Наше соглашение было завершено, больше не было ничего, что мы могли бы обменять. Какая бы свобода ей ни была нужна, я надеюсь, что смог ей помочь обрести её.

— Доусон. — Лесли врывается в мой кабинет, даже не постучав.

— Надеюсь, у тебя веская причина, — рычу я, раздражённый тем, что меня отвлекли.

Её лицо мрачно. За ней сжимаясь в комок стоит Мэйси, одна из наших девушек. Я смотрю на них в напряжённой тишине.

— Что случилось? — встаю из-за стола, жестом приглашая Мэйси войти. Она закрывает за собой дверь, и по языку её тела я сразу понимаю — а я знаю это слишком хорошо, — что у неё что-то отняли.

Лесли наблюдает за Мэйси и помогает ей сесть на стул. Я присаживаюсь перед женщиной, которая уже два года работает на меня. Она пришла ко мне из мира проституции, а я предложил ей другой путь. Теперь её услуги щедро оплачиваются, и безопасность всегда обеспечена.

— Мэйси, что произошло? — спрашиваю я, чувствуя, как напряжение сжимает горло. Я уже знаю, что она скажет, но надеюсь, что ошибаюсь.

Слёзы наполнили её глаза и потекли по щекам, когда я положил свою руку на её.

— Мне кажется, меня изнасиловали, — прошептала она.

Моё сердце замерло, и мгновенно возникло желание убить того ублюдка, который сделал это. Всех, кто считает, что можно брать то, что им не принадлежит. Кто подавляет и манипулирует другими.

Она начала рыдать, и я встал, чтобы обнять её крепче, проводя рукой по её волосам. Мэйси прильнула ко мне, а я, не отрывая взгляда, посмотрел на Лесли, в чьих глазах отражалась та же ярость, что и в моих.

— Где была твоя охрана? — процедил я сквозь зубы.

— Она не работала, — ответила Лесли. Я нахмурился. Насколько я знал, Мэйси недавно обручилась и не искала других связей за пределами своей работы. Но по тону Лесли я понял, что упускаю что-то важное.

Я снова присел перед Мэйси, доставая носовой платок из кармана, и встретился с её полными слёз глазами.

— Мэйси, тебе очень важно рассказать, что произошло. Я сделаю так, что этот гондон заплатит за это.

— Я не знаю, кто он, — сказала она, всхлипывая. — То есть… вроде как знаю.

— Вроде как? — переспросил я.

Я дал ей время успокоить дрожащее. Её решимость начала крепнуть, это был тот самый механизм защиты, который многие из нас выработали за долгие годы.

— Мэйси, кто это сделал? — мягко, но настойчиво спросил я.

Она снова глубоко вздохнула и вытерла текущие слёзы.

— Я встретилась с подругами, выпила недалеко от места, где должна была встретиться с клиентом. Я пришла на час раньше, так что решила подождать в баре. Мужчина сел рядом и сказал, что работает на тебя, и что я должна предупредить клиента, что не приду в тот вечер.

Я обменялся с Лесли полным боли взглядом.

— Я бы никогда не послал другую девушку на чужую встречу.

— Я знаю, — её голос дрожал. — Но он был настолько убедителен. Сказал, что пришёл прямо из офиса, и, я не знаю, то, что он говорил, звучало так правдоподобно. Я проверила его, ведь я знаю, что нужно быть осторожной, но я правда подумала, что ты его послал, — в ее голосе слышится отчаянье.

— Я понимаю. — Говорю я спокойно, хотя внутри всё кипит. Это тот же ублюдок. Должно быть так. — Что было дальше?

— Он заказал нам выпивку, — говорит она. — И мы просто говорили о делах. Как идут дела в компании. Ну, знаешь, обычные рабочие разговоры. — Это значит, что он знал нашу индустрию. — А потом… — она обхватывает себя руками, сжавшись. — Я почти ничего не помню после этого. Просто очнулась одна в номере отеля и… — Мэйси снова начинает рыдать.