— Понимаю, — отвечаю я, осторожно прислоняясь к барной стойке. — Через чёрный ход. Я иду.

Он забирает мой телефон, пока я ухожу. Когда я поворачиваю за угол в сторону туалета, чувствую, что он в нескольких шагах позади. А, скорее всего, мой телохранитель следует за ним. По крайней мере, всё это переместится в другое место, убрав угрозу для других посетителей бара. Я иду через кухню, стараясь выглядеть так, словно я здесь хозяйка. Меня немного потряхивает, но это не страх — скорее, прилив адреналина. Неопределённость. Персонал кухни бросает на меня любопытные взгляды, но ничего не говорит.

Холодный воздух ударяет в лицо, когда я выхожу в переулок с психом, который идёт прямо за мной.

ГЛАВА 55

Доусон

Она наконец берёт трубку, когда я врываюсь в ресторан, едва не сбивая официанта, так что тарелки летят в воздух.

— Хани? — говорю я в телефон.

Впервые в жизни я испытываю настоящую, живую, яростную панику.

— Не совсем, — отвечает мужской голос на другом конце. Бах! Выстрел раздаётся в телефоне и сзади, в глубине ресторана.

Все мое тело леденеет, и ноги сами несут меня через кухню, сквозь крики и паникующий персонал, пока я вылетаю через чёрный ход.

Не может быть, чтобы она.

Нет.

Она не может.

Тимоти держит руку у плеча Хани, прижимая пистолет к её голове. Один из людей Крю лежит на земле, стонет, ранен в плечо.

Тимоти облизывает губы.

— А эта девчонка мелкая бойка штучка. Я уже прицелился, как она вмешалась.

Я медленно делаю шаг вперед, в переулок. Мои глаза встречаются с глазами Хани, и сердце бешено колотится. Несмотря на ситуацию, она выглядит чертовски раздражённой и сердито сдувает выбившуюся прядь волос. Какого хуя?

Сердце готово выпрыгнуть из груди, но её решительный вид напоминает мне, что она — Риччи. И с этим осознанием я успокаиваюсь, собираясь с мыслями.

— Брось пистолет, Доусон, — говорит Тимоти, снова облизывая губы.

Я расслабляю тело, стараясь не поддаться красной пелене перед глазами. Медленно вытаскиваю пистолет и кладу его на землю.

— Ты в порядке? — спрашиваю я у Хани.

Она кивает и почти рычит в ответ.

— Смотри на меня, мистер важная шишка, — рычит Тимоти.

Мой взгляд тут же возвращается к нему.

— Сколько визитных карточек мне пришлось оставить, чтобы ты наконец обратил на меня внимание? Господи! Ты так долго меня искал, — смеётся он истерично, и я понимаю, что это комбинация выпивки и того, что было в той игле.

— Отпусти Хани. Она здесь ни при чём. Это между нами.

— Наоборот. Почему ты получаешь всё, тогда как мы оба начали с нуля? Почему тебе досталась она? — громко спрашивает он.

Он сильнее прижимает пистолет к её голове, его рука дрожит. Паника вновь пытается овладеть мной, но я смотрю на Хани, которая остаётся полностью спокойной. Как только наши взгляды встречаются, она шепчет губами: «Пригнись».

У меня есть лишь доля секунды на действие, но у неё тоже. И доверие — незыблемо.

Я перекатываюсь в сторону, а она быстрым движением отводит его руку вверх. Пистолет снова выстреливает, и она перебрасывает его через плечо, пока его оружие скребёт по земле, а её каблук вдавливается ему в горло.

Он пытается схватиться за её ногу, но она сильнее давит ему на горло, пока он не начинает задыхаться.

Хани опасна и прекрасна.

Смертельно опасная и болезненно сладкая.

Я оказываюсь рядом с ней в считанные секунды, держа пистолет, направленный ему в голову.

— Ты… — пытается прохрипеть он, но я выпускаю пулю прямо между его глаз.

Хани отворачивается, медленно убирая каблук с его горла и отступая назад.

— Я только что купила этот чертов костюм, — с раздражением говорит она.

Моё сердце бешено колотится от всего, что только что произошло. И я зол. Пиздец зол. За пределами ярости.

Я хватаю её за лицо.

— Почему ты пошла сюда с ним? — требую я.

Она кажется настороженной. Вся её опасность тает вместе с уровнем адреналина, и передо мной снова та Хани, которую я знаю.

— Там были дети.

— Но ты могла… — Я в полном отчаянии и ярости. Я никогда не знал страха. Но сегодня я ощутил его как петлю на шее.

— Доусон, я здесь, — напоминает она мне, обхватив моё лицо мягкими руками. — Я умею давать отпор, помнишь?

И впервые за всю жизнь я благодарен её отцу. За то, что он заставил её научиться защищаться, когда я не мог этого сделать.

Мне не хватает воздуха.

Я не могу оторвать от неё взгляд.

— Я облажался, — говорю я с тоской.

— Эй. — Она с размаху даёт мне пощёчину, и это шокирует. — Мы сделали это вместе. Эта кровь на руках у нас обоих. Я не девочка в беде, Доусон. Мы преодолеваем все вместе, отныне и впредь. Понял?

Это холодная, жёсткая доза реальности, когда я смотрю в глаза этой неожиданно опасной женщине.

Щелчок взводимого пистолета заставляет нас обернуться в сторону двери.

— Да блядь.

ГЛАВА 56

Хани

Дикая, всепоглощающая буря горит в его глазах, когда он смотрит на меня. Восхищение и удивление. Я никогда не была милой. Может, снаружи — да, но внутри я всегда могла постоять за себя, и все бы это знали, если бы меня немного отпустили с поводка.

«Семья — это всё, и ослушаться главы — непростительно». Эти слова вбивали в нас с детства.

По крайней мере, пока мой отец не направляет пистолет на мужчину, которого я люблю.

Прежде чем я успеваю отреагировать, Доусон отталкивает меня назад и поднимает своё оружие.

— Папа! — кричу я. Во мне просыпается дикое, яростное существо, рвущееся наружу. Вдруг я понимаю всё, что выражает взгляд Доусона, не требуя слов. — Папа! — кричу я снова, и мой голос звучит так, словно это даже не я.

Доусон поднимает руку, как бы говоря мне не приближаться.

— Стой там, Хани.

— Ты ещё и смеешь поднимать пистолет на меня, мелкий ублюдок? — презрительно говорит мой отец.

Нет, не мой отец.

Человек, которого боятся люди.

Он выходит в переулок, за ним следуют двое его охранников с оружием наготове.

Мама кричит ему что-то из-за его спины, но он не слышит её. И меня. Я боюсь, что, если двинусь, отец спустит курок. Но я боюсь, что, если не встану перед Доусоном, он всё-таки это сделает.

Доусон улыбается, хоть и натянуто, прежде чем бросить свой пистолет в сторону, подальше от меня. Вероятно, он знает, что я бы направила его против собственного отца.

— Ты подверг мою дочь опасности, — рычит отец.

— Я люблю вашу дочь, — кричит Доусон. — И сделаю всё, чтобы её защитить. — Отец подходит к нему, прижимая дуло пистолета к его голове.

— Папа, нет, пожалуйста, — умоляю я. Мой голос охрип, ноги подкашиваются. — Пожалуйста, папа. Прошу тебя.

Все мои худшие страхи воплощаются в реальность.

Отец собирается убить мою первую любовь.

— Хотя вашей дочери не нужна защита, — добавляет Доусон, вдруг спокойно, смотря на меня с лёгкой улыбкой. Слёзы текут по моему лицу, и я не могу отвести взгляд. — Но согласен, что ей не следовало бы ходить за странными мужчинами в переулки.

Он что блядь серьёзно? Как он может шутить в такой момент? Но это одна из причин, почему я его люблю.

Я чувствую, как взгляд отца метается между нами. Мне не хочется отрывать взгляд от Доусона, но я должна посмотреть на другого мужчину, которого люблю. Того, кто наконец-то должен меня отпустить.

Я поворачиваюсь к отцу.

— Пожалуйста, папа, — умоляю я. — Он хороший человек.

Взгляд отца остаётся беспощадным. Эта сторона его характера никогда не была направлена на меня, но я не отступлю. На этот раз я буду бороться.

Постепенно его ярость угасает, и он опускает пистолет.

— Он ебаный американец, — разочарованно говорит отец.

Я выдыхаю с дрожью и бросаюсь к Доусону. Моя потребность коснуться его, поцеловать и снова признать его своим крайне серьёзна.

Он отвечает мне тем же.

Отчаянно и без оглядки.