Когда я начинаю возвращаться к реальности, до меня доходит, что он только что сказал.

И как он это сказал.

— Плачь для меня? — Повторяю, слова отражающие воспоминания.

— Ты только что сложила дважды два, не так ли, Хани? — спрашивает он, отстраняясь.

Я смыкаю ноги.

Кажется, он озадачен тем, как со мной обращаться, когда я смотрю на него широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытым от шока ртом. Его челюсть напрягается, решимость делает взгляд жестче, и я понимаю, что снова потеряла его.

Он отступает назад, расстояние противоречит тому, что мы только что разделили, и быстро надевает одежду.

Моя рука тянется к груди, я слишком смущена, чтобы с губ слетел вопрос, на который я уже знаю ответ.

— Я выйду наружу, — говорит Доусон, не глядя мне в глаза.

Я все еще молчу, не зная, что еще сказать.

Я только что занималась сексом с тем же мужчиной, с которым потеряла девственность.

Я уверена в этом.

И у меня совершенно нет слов, потому что Доусон сказал, что никогда не будет заниматься сексом с девственницей.

Что он никогда не будет заниматься сексом со мной.

Но он заплатил за это миллионы долларов.

ГЛАВА 31

Доусон

Её взгляд говорил сам за себя.

Она всё поняла.

Я не хотел, чтобы она когда-либо узнала, но, когда увидел её в тот день, ожидающую, я понял, что не могу позволить другому мужчине выиграть её. Хотя я так долго это отрицал, она была моей с того самого момента, как я её увидел.

Даже если она была девственницей.

Если честно, это и было главной преградой между нами. Я бы заставил Хани подписать контракт и трахал её с первого дня, если бы не этот факт.

Чёрт возьми! У меня нет ни капли контроля, когда она рядом, и это опасно. Особенно учитывая, что я пришёл тогда, чтобы порвать с ней. Чтобы сказать, что ей нужно держаться как можно дальше от меня. Учитывая наличие психопата, который знает о нашей связи, я не могу подвергать её риску. Но я продолжаю это делать.

Как только увидел её в одном полотенце, я мог думать только об одном.

Я построил всю свою жизнь на дисциплине и самоконтроле, но рядом с ней я разваливаюсь на части, которые воедино может собрать только она. Она проникает в каждую частичку меня.

Я набил татуировку с её губами рядом со своим членом и объяснил это как необдуманный поступок. Я захожу к ней на работу, убеждая себя, что это потому, что это мой магазин. Если бы она работала где-то ещё, я, вероятно, купил бы и этот бизнес. И её тело. Блядь! Как она заставляет меня чувствовать себя живым. Её монологи и случайные вопросы. Она моя сладкая Хани. И у меня нет прав на неё. Но будь я проклят, если позволю кому-то другому завладеть ею теперь, когда я её попробовал.

Надеюсь, я смогу уговорить её подписать контракт. Потому что теперь, когда я получил её дважды, я знаю, что она моя новая любимая вещь, и я буду хотеть её снова и снова. Но тот шок на её лице, словно говорил, что я предал её, не сказав, что это я выиграл её на аукционе и забрал её девственность.

У меня нет времени обдумывать эту проблему. Я всё ещё не продвинулся в поиске личности человека, который, похоже, намерен разрушить мою империю. Он уже нанёс достаточно вреда, и если я не найду его в скором времени…

Тревога поселяется в моей голове. Ведь Хани может быть единственной, кого я не готов потерять, а значит, она становится моей слабостью.

— Это написано на другом языке? — спрашивает Дафна. Мой взгляд резко поднимается от документов, которые я держал в руках последние пять минут.

Я снова смотрю на бумаги — на этот раз по-настоящему — и стараюсь не обращать внимания на её озорную улыбку.

— Интересно, что ещё занимает твои мысли, — весело замечает она, пока я просматриваю договор на участие в модной линии, который ей предложили.

— У меня всегда много дел, — отвечаю, изучая детали. Она всегда приходит ко мне за помощью с такими вещами, и я не против проверять её контракты. — Договор выглядит надёжным.

— Мне она нравится, — говорит Дафна.

— Что?

— Хани. Мне она нравится. Я встречаюсь с ней сегодня.

Я качаю головой, раздражённый её наблюдательностью.

— Она на работе.

Дафна смотрит на свои ногти и невинно говорит:

— Правда?

Я знаю, когда Хани работает, потому что у меня перед глазами её расписание.

— Потому что, насколько я знаю, она уволилась, — говорит она, забирая контракт у меня из рук. — Может, у неё был тиран-начальник.

— Дафна, — рычу я угрожающе.

Но она уже уходит, помахивая рукой на прощание.

— Спасибо за помощь.

Я звоню в магазин, и на звонок отвечает Алана.

— Где Хани? — требую я.

Она на мгновение замолкает, а потом тихо отвечает:

— Она уволилась сегодня утром, сэр.

Я вешаю трубку.

ГЛАВА 32

Хани

Дафна сидит напротив меня, пытаясь защитить Доусона, но её слова пролетают мимо. Я уже десять минут вожу пальцем по краю бокала с Москато. Да, она высоко его ценит, но это не значит, что я должна делать то же самое. С одной стороны, я рада, что он был тем, кто выиграл меня на аукционе, но с другой — чувствую себя преданной, ведь он мог так и не сказать мне правду. Для человека, который утверждает, что не спит с девственницами, он отлично знал, как переспать со мной.

Дафна рассказывает о своём свидании и о том, что переспала с парнем в первую же ночь, но с тех пор он не выходил на связь. Еще она упоминает, что надела тот откровенный наряд. Я смеюсь, а она просто пожимает плечами и говорит, что прошло много времени с тех пор, как у неё была связь с Доусоном. И хотя в контракте не было условия об эксклюзивности, она не пыталась встречаться с кем-то, пока была с ним.

— Он действительно хороший человек. Просто к сведению.

Знаю, что он хороший человек. Я видела это. Ведь встречала много сомнительных людей за свою жизнь из-за дел моего отца, и Доусон никогда не создавал такого ощущения.

— И тебе не обязательно рассказывать, но я знаю про двадцать миллионов, — добавляет она.

Не утруждаю себя вопросом, откуда она знает. Дафна из тех, кто, похоже, в курсе всего, что происходит в мире Доусона. Но думаю, она достаточно умна, чтобы не говорить об этом. Разве что в подобных ситуациях.

Киваю. Я поклялась, что не буду об этом говорить, и я сдержу свою клятву.

— Меня действительно удивило, что это был он. Он говорил мне, что у него есть принцип — никогда не трогать девственниц.

— Он говорил это тебе? — спрашиваю я.

— Ну, это всем известно. Это не соответствует его обычным вкусам, но он никогда не объяснял почему. Но, помимо всего, девственность приносит ему огромные деньги. Я имею в виду, посмотри, сколько ты принесла ему. Это уже само по себе говорит о многом.

Я не могу избавиться от мысли, что у Доусона есть какая-то другая причина избегать девственниц. Наверняка за этим кроется что-то более глубокое.

— Как мне снова ему доверять? Он говорил, что я узнала об этом случайно?

Она доедает кусочек пасты и вытирает рот.

— Нет, я вообще не говорила с ним об этом. Как ты узнала?

Мне нравится Дафна, у неё лёгкий характер, и она такой человек, с которым хочется дружить, даже несмотря на то, что мы обе были с одним и тем же мужчиной. Удивительно, но меня это совсем не беспокоит, потому что она была предельно честной, и я вижу, что между ними нет романтических отношений. И это раздражает еще больше.

Потому, что я хочу романтических отношений с Доусоном? Нет, это всего лишь секс. Ведь так?

— Несколько дней назад я пригласила его к себе домой, и, ну, мы занялись сексом. И когда я кончала, он прошептал мне кое-что на ухо, что сказал и тот, с кем я потеряла девственность. Так что я сразу поняла, что это был он.

Она ненадолго изучает меня, а затем говорит:

— Это странно, потому что это не похоже на Доусона — допускать такие ошибки. Что именно он сказал?

Я колеблюсь, потому что это кажется слишком личным.