— Со временем эта задница тоже станет моей, — говорю я ей, потому что вижу, как сильно ей это нравится.

— Ты можешь забирать все, — говорит она, затаив дыхание.

Я снова сжимаю ее волосы в кулаке и убираю их назад, улыбка мгновенно озаряет ее лицо.

— Будь осторожна в том, что предлагаешь.

Она трахает себя на мне, звуки шлепков эхом разносятся по комнате, пока я глухо стону. Блядь, мне никогда не будет достаточно. Ее руки сжимают простыни, когда она стонет мое имя, и я знаю, что она близка к краю.

Я перевожу игрушку на следующий уровень, и все ее тело бьется в конвульсиях. Ебать. Еще два толчка и я стону кончая в нее, ее пульсирующая киска выдаивает каждую каплю, пока она теряет силу в руках. Я отпускаю ее волосы, и она падает на кровать, ее бедра все еще высоко подняты и медленно скользят взад и вперед.

— Ух ты, мне очень нравится эта поза, — говорит она, тяжело вздыхая.

Я провожу рукой вверх по ее спине, по шее и к горлу. Она мурлычет от прикосновения, когда я целую ее плечо.

— Твое желание — мой приказ, — говорю я, вырываясь из нее.

Она хихикает, когда я дергаю ее за лодыжку, затем перекидываю через плечо и направляюсь в душ. Я поворачиваю кран и жду, пока вода нагреется, и смотрю в зеркало. Она смотрит на меня горячим взглядом. Я лучезарно улыбаюсь и сильно шлепаю ее по заднице. Она визжит и кусает губу, когда я опускаю ее на ноги. Я откидываю ее волосы назад, пока она проводит по линиям моей татуировки на груди.

Идеальная. Такая чертовски идеальная.

— Что ты скажешь, если мы попробуем? — Спрашиваю я.

Ее серебристый взгляд достигает моего, и ее голова в замешательстве склоняется набок. Мне нравится, когда она смотрит на меня так — невинно и с любопытством.

— Что ты имеешь в виду?

— Вчера ты спросила меня, кто мы. Я ни за что не отпущу тебя сейчас.

Она кусает губу.

— Ты собираешься заставить меня подписать контракт?

Я рассмеялся и наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Поцелуй нежный и сладкий.

— Никакого контракта. Но я волнуюсь, — признаюсь я. — Потому что, если ты скажешь «да» Хани, я не позволю никому другому прикасаться к тебе, ведь я эгоистичный человек. Но и не хочу, чтобы ты чувствовала, будто я — твой единственный опыт.

На мгновение она это обдумывает. Когда она кусает нижнюю губу, я понимаю, что это делает ее счастливой.

— Почему бы нам не стать свингерами, если ты наскучишь мне в сексе?

Я хватаю ее за задницу и сильно щипаю в наказание.

Она хихикает и поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать меня. Но когда она отступает, я знаю, что есть неуверенность. Колебание. Блядь. Может быть, она этого не хочет. Но, черта с два я смогу ее отпустить.

— Если мы это сделаем… тебе придется поужинать с моими родителями.

Я откидываю голову назад и выдыхаю.

— Доусон, я серьезно. Для меня важно то, что думают мои родители.

Я рычу от разочарования, следуя за ней в душ.

— Твой отец ненавидит меня до чертиков.

Вода омывает ее волосы и тело. Я наблюдаю, как она скользит по ее шелковистой мягкой коже, мой член уже дергается от этого зрелища.

— Тогда делай то, что у тебя получается лучше всего, — ласково говорит она, выжимая волосы. — Будь обаятельным.

ГЛАВА 47

Доусон

Единственная ебаная вещь, что меня спасает, — это то, что Крю не в городе и не сидит за этим столом, чтобы подливать масла в огонь.

Отец Хани смотрит на меня через стол с явным отвращением. Его жена накрывает его руку своей, пытаясь разрядить обстановку.

Мы всё еще ждем, когда принесут наши блюда. Я арендовал ресторан целиком только для нас, потому что, честно говоря, кто-то из нас, возможно, в итоге не доживёт до конца ужина. Трое охранников её отца рассредоточились по залу, а официант несмело подходит с бутылками вина.

Хани переводит взгляд с меня на отца. Она в красивом, светло-зелёном, свободно струящемся платье, и, чёрт, она не могла бы выглядеть более невинной, даже если бы попыталась. Я, со своей стороны, выгляжу как большой и злой волк, который умыкнул нежный цветок.

— Итак, Доусон, расскажи немного о себе. Нам не удалось поговорить на свадьбе, — произносит мать Хани, нервно отпивая из бокала. Мистер Риччи продолжает упорно сверлить меня взглядом.

Я одариваю её улыбкой, и краем глаза замечаю, как на виске её отца начинает пульсировать вена.

— Что бы вы хотели узнать, миссис Риччи? — спрашиваю я. И да, на свадьбе у нас действительно было мало времени для разговоров, потому что я загнал их дочь в чёртов кладовку.

— Ну что ж, вы выглядите очень способным человеком. Обеспеченным и представительным. Что привело вас к такому успеху? — спрашивает она. И я понимаю, что она старается помочь в сложившейся ситуации. Несмотря на то, что отец Хани ненавидит само мое существование, её мать рада самой идее.

— Ты когда-нибудь убивал человека? — вдруг вмешивается её отец.

— Папа! — восклицает Хани. — Будь цивилизованным.

Он что-то бормочет по-итальянски, и она снова его одёргивает. Её рука всё это время крепко сжата в моей.

Мне ясно одно: этот человек никогда не одобрит ни одного мужчину рядом с Хани. Крю получил гребанное условное «разрешение», потому что родители подписали брачный контракт. Но Хани осталась последней в гнезде. И хотя она часто сравнивает себя с Райей, её любят так безмерно, что это стало мешать её собственному росту.

— Я предпочитаю обходиться без убийств, чтобы справляться с угрозами, — отвечаю и подношу к губам стакан виски со льдом.

— В нашем доме нужны мужчины, которые сильны, которые могут обеспечить семью и защитить жену и детей.

— Папа! Мы не собираемся жениться, — вмешивается Хани.

Мистер Риччи поднимает брови.

— Ах, значит, ты просто хочешь «развлечься» с моей дочерью, пока не найдёшь следующую, так?

— Я глубоко забочусь о вашей дочери.

Он смеется, но это смех, полный угрозы и насмешки.

— Что может знать о любви уличный оборванец, если даже от собственной матери её не получил?

— Папа! Как ты смеешь! — Хани возмущена и встаёт, но я поднимаю руку, успокаивая её. Как и ожидалось, он ударил по самому больному месту, и я не ожидал меньшего.

— Мы живём традициями. Верностью. Силой. Я не вижу ни одного из этих качеств в тебе, мальчик.

— А не в этом ли всё дело, — говорю я, — что вы просто не хотите отпустить Хани, чтобы она нашла себя и расправила крылья?

— Я защищаю свою семью, — бросает он.

— Вы ставите её желания и цели в угоду своим собственным интересам, — возражаю я.

Его висок начинает бешено пульсировать, а его жена едва заметно оседает на стуле. Её выражение лица говорит о полном поражении. Этот разговор с самого начала шёл к катастрофе.

— Хани не знает, чего хочет, её нужно направлять, — утверждает он.

Я ухмыляюсь.

— Хани способна на многое. Мы только вчера обсуждали её идею открыть ресторан.

Её родители смотрят на неё, и она бледнеет. Чёрт. Я не думал, что она так быстро уйдёт в себя. Сердце сжимается, когда я вспоминаю, с каким воодушевлением она говорила о своем будущем ресторане.

— Ты хочешь открыть ресторан? — спрашивает её мать.

— Здесь! В Америке? — восклицает её отец.

Взгляд Хани устремляется в стакан, и я понимаю, что допустил ошибку. Но мне хочется встряхнуть её, вывести на поверхность тот огонь, который я знаю в ней есть.

Она расправляет плечи.

— Да, мы обсуждали это вчера вечером. Как идею. Вы оба ведь хотите, чтобы у меня была цель и достижения, верно?

— Но не здесь… не в Америке, — вздыхает мистер Риччи. Он что-то бормочет по-итальянски, и его жена пытается его успокоить.

— И где ты возьмешь деньги на это, Хани? — спрашивает её мать.

Она снова молчит.

— Я куплю его для неё, — говорю я.

Мистер Риччи встает, и его стул со скрипом отодвигается. Я тоже поднимаюсь, возвышаясь над её отцом минимум на фут. Его охранники нерешительно приближаются.