— Я продолжил следить за ним с тех пор, как он побывал у вашего дома и бросил машину. Я смог отследить по камерам наблюдения, что в итоге он сел на ночной паром. И я подумал, что будет неплохо просмотреть записи камер за последний месяц, чтобы понять, может быть, он частый гость на этом пароме. Возможно, он не местный, — говорит он.

Я пролистываю снимки с разными датами, где он садится на паром.

— Я всё ещё не могу получить чёткое изображение его лица. Он умеет избегать камер. И каждый раз после того, как подходил к нашим людям, он закрывался шапками, бейсболками и другими вещами. Но так как он не местный, мне удалось определить район, в котором он живёт, через уличные камеры. Правда, в той части мало камер, так что это сложнее. Но я сузил круг поиска.

Мой палец останавливается на фото мужчины, сходящего с парома. Мои брови сдвигаются, когда я увеличиваю изображение, насколько это позволяют пиксели. Генри замолкает, заметив, на что я так пристально смотрю.

Моё горло сжимается, когда я вижу татуировку в виде фиолетового браслета на запястье. Я пролистываю другие снимки, и она всегда скрыта под пиджаками и рубашками, которые он носит. Но на этом фото она видна, и до меня доходит, кто этот ублюдок. Старые раны вновь открываются, когда я просматриваю снимки из того района. Оказывается, сколько бы я ни старался убежать от прошлого, оно всегда найдёт способ вернуться ко мне. Я возвращаюсь к фотографии с фиолетовым браслетом.

— Я знаю, кто это, — говорю я, опуская руку с телефоном на колени. — Его зовут Тимоти Летт.

— Вы уверены? — Генри возбуждённо берёт телефон, обрадованный этим прорывом.

— Хочу, чтобы ты нашёл его и узнал его адрес. Поможет ли тебе имя? — спрашиваю я.

— Да. — Он энергично кивает. — Возможно, мне потребуется ещё день, чтобы его отследить, потому что он действительно хорошо прячется в тени. Но я его найду.

— Уложись в один день, — говорю сквозь зубы.

Генри нервно кивает, прежде чем выйти.

— Кто он для тебя? — спрашивает Лесли через плечо.

Я смотрю на неё.

— Прошлое, — отвечаю.

Потому что даже Лесли я не доверяю своё прошлое.

Оно было погребено, и на его месте воздвигнута империя.

Или, по крайней мере, мне так казалось.

ГЛАВА 50

Хани

Дафна визжит от восторга.

— Да, да и ещё раз да! О боже! Если ты откроешь кафе и пекарню, это будет так мило. — Она хватает меня за руку. — Можно мне быть баристой?

Я бросаю на неё скептический взгляд.

— Ты умеешь делать кофе?

Она пренебрежительно машет рукой, и я поднимаю бровь.

— Ладно, хорошо. Я просто буду брать деньги у клиентов. У меня это отлично получается. — Она подмигивает.

Мы идём, взявшись под руку, в тёплых куртках, ведь холод уже вступает в свои права.

Я смеюсь.

— Но ведь это прогресс с тобой и Доусоном, верно? — Мы шагаем по городу к тату-салону, который она забронировала три месяца назад. Сегодня день записи, и она тащит меня с собой, потому что боится уколов. Опять же, я не понимаю, зачем ей татуировка, учитывая её страх, но кто я такая, чтобы осуждать путь Дафны.

— Может, и так, но мой отец до сих пор не выносит Доусона, — отвечаю я.

Она снова смеётся, всё ещё восхищённая историей о противостоянии, которую я ей рассказала.

— Признаюсь, мне нравится мысль, что Доусон не смог очаровать твоего отца. Это, наверное, было для него таким шоком.

Мы заходим в тату-салон, и над дверью звенит маленький колокольчик. Женщина на ресепшене улыбается и говорит, что нам нужно подождать десять минут. Стены покрыты великолепными работами — честно говоря, я впервые в таком месте.

— Ситуация не идеальная, но, думаю, маленькими шагами мы придем к цели, — признаюсь я, продолжая разглядывать искусство на стенах. Некоторые рисунки занимают всю руку, от драконов до гейш, но мне больше нравятся маленькие, утончённые дизайны.

— Возможно, но начинаю думать, что твой отец — настоящий суровый тип. Это, если честно, довольно горячо.

— Фу. — Моя кожа покрывается мурашками при мысли, что кто-то назвал моего отца «горячим». Дафна закатывает глаза и смеётся. Если бы только она знала, насколько смертельно опасен мой отец. Я умолчала о некоторых деталях в своих рассказах, чтобы скрыть этот факт.

В конце концов, мой взгляд останавливается на одном из рисунков, и он сразу привлекает меня. Он маленький, возможно, даже немного вульгарный, но мне нравится. Волна адреналина пробегает по телу, когда Дафна замечает мой интерес к маленькой татуировке.

— Знаешь… ты могла бы сделать тату со мной. Уверена, если она будет маленькой, мы сможем уговорить их вставить тебя в расписание.

— Татуировку? Я? — смеюсь я. Она кивает с ободряющей улыбкой.

— Живем только один раз, верно? И потом, для этого и существует лазерное удаление… если пожалеешь, просто удалишь.

— Я слышала, что это больнее, чем сама татуировка.

Она бледнеет.

— Ну, тогда убедись, что точно хочешь именно эту.

Разумно ли делать татуировку просто так, спонтанно?

Но, с другой стороны, я могу делать всё, что захочу.

Это мой выбор.

ГЛАВА 51

Хани

Я только что закончила готовить на кухне Доусона, когда слышу, как он заезжает в гараж. Он дал мне запасной ключ после той ночи, когда я осталась у него, и я решила немного его удивить. Хотя, возможно, его камеры видеонаблюдения, транслируемые на телефон, уже испортили этот сюрприз.

Доусон заходит с бутылкой красного вина, которая отлично подойдёт к пицце, которую я только что приготовила. Мне нужно прояснить, что лучшая пицца — это, на самом деле, рецепт моей nonna, а не та, что он заказывал для нас в кафе.

Его взгляд быстро скользит по мне, когда я снимаю фартук, и он подходит ближе. Он поднимает меня на руки, его поцелуй горячий и требовательный, его язык властно проникает мне в рот. Под моими пальцами я чувствую напряжение его мышц — это едва заметный признак того, что что-то произошло.

— Я бы мог привыкнуть к этому, — говорит он, убирая что-то с моего лица, и я понимаю, что это немного муки. — Ты хорошо смотришься на моей кухне.

— А ты хорошо смотришься в моей постели, — отвечаю я, и его взгляд темнеет. Доусон отстраняется, и я немного смущена. Я облокачиваюсь на столешницу и скрещиваю руки на груди, наблюдая за тем, как он сосредоточенно выкручивает пробку от бутылки.

— Всё в порядке? — спрашиваю я.

Он на мгновение замирает, прежде чем продолжить, и звук вынимаемой пробки раздаётся эхом по комнате.

— Просто рабочие дела.

— Тебе стоит быть конкретнее, потому что когда мой отец говорит «рабочие дела», это может значить, что он участвовал в перестрелке.

— Сомневаюсь, что в эти дни он делает это сам, — говорит он, явно отвлекаясь.

— Доусон, — нетерпеливо говорю я. Он тяжело вздыхает и облизывает губы. Что-то явно его беспокоит. — Ты можешь мне рассказать обо всём.

— Этим уже занимаются. Я хочу эгоистично насладиться этим вечером с тобой. Пожалуйста.

Меня сразу же разоружает это «пожалуйста». Я хочу настаивать, но его мысли явно в смятении. Если я смогу отвлечь его, дать ему немного покоя, то с удовольствием возьму на себя эту роль.

Он наливает нам по бокалу вина и вдыхает аромат пиццы.

— Пахнет потрясающе.

Я не могу не улыбнуться, всегда приятно, когда кто-то ценит мою еду. Особенно Доусон.

— Я кое-что сделала сегодня, — говорю я с озорной улыбкой. Его собственная улыбка медленно и игриво появляется на лице, хотя он пока не знает, что именно я сделала. — Но это секрет.

— Обожаю хранить твои грязные маленькие секреты, — шутит он.

— Я сделала тату.

Его брови поднимаются.

— Пиздец, Хани! Если твой отец и раньше считал, что я на тебя плохо влияю, теперь он точно так подумает.

— Поэтому это наш маленький секрет. — Я прижимаю палец к его губам, и он прикусывает его кончик.

— Ладно, покажи.

— Тебе придётся быть нежным, потому что место ещё болит. — Я поднимаю свободное, струящееся жёлтое платье. Его взгляд темнеет, когда он осознает, что на мне нет белья. — Я не могла надеть ничего, потому что оно находится там, где…