Повеселившись и разыграв представление в лицах, жёны с ожиданием посмотрели на меня, а у меня, как назло, ничего такого и не случалось, очень уж у меня освоение магии спокойно и без приключений проходит. Даже рассказать нечего, и придумать ничего не успеваю. Рассказал, как сдуру мечом топор парировать пытался, но смеха не вызвал, Маша даже претензию выкатила:

— Мы тут признаёмся и, можно сказать, каемся — а он в ответ хвастается!

— Не хвастаюсь я! А в дурости признаюсь.

— Ага, а ещё в том, что в начале третьего курса не только открыл синергию, но и научился ею пользоваться.

— Ну, у меня ничего такого выкинуть не получалось. Может, стихия не та, а может — времени не было.

— Нет, стихия здесь точно не при чём. Маш, помнишь, как те два клоуна собирались из сажи алмазы делать?

— В принципе, идея рабочая, но нужно специальное оборудование, там в рабочей зоне давление должно быть жуткое, это толстостенный стальной реактор строить надо…

— Вот-вот, сразу начал рассчитывать безопасный режим. А наши герои решили, что эмалированного ведра и двух железных мисок будет достаточно…

— Подожди, Маша! Что, на самом деле можно алмазы делать⁈

— Да, и даже не слишком сложно. Но мне проще корунды делать, это вообще без проблем. Порошок алюминиевый окислить и окисел кристаллизовать, задать решётку, внести примеси…

— А корунды это у нас?.. — спросила Маша.

— Это рубины и сапфиры! — Раньше меня ответила Ульяна.

— Ты что же это, можешь взять алюминиевую железяку и сделать из неё сапфир⁈

— «Алюминиевая железяка» — это сильно, почти как барабанный аккорд, только ещё мощнее.

— Не уходи от ответа! — Это уже обе.

— Ну, те то, чтобы так уж совсем просто — я когда абразив новый делал дольше сего мучился с заданием начальной кристаллизации, потом готовый, пусть крошечный, кристалл наращивать при наличии материала на порядки проще.

— То есть, если дать тебе сапфировую крошку и алюминиевый порошок…

— Ещё металлы или их окислы для окраски. И я не знаю, насколько это легально в Империи — может, нужна какая-то лицензия, или производство таких камней как-то ограничено.

— Мы узнаем…

— Да, мы обязательно узнаем!

Вот, и страх перед поездкой куда-то исчез! А у меня новый — появился. Зря, зря я это ляпнул, про корунды-то…

«Ты, главное, не признавайся, что оборудование для выращивания алмазов можно сделать в настольном варианте. И что пользоваться им сможет вообще любой человек, даже совсем без дара. Но с электричеством, точнее — большим его количеством».

«Нет уж, мне корундов хватило!»

«Не, они у тебя ещё и не начинались!»

На станцию требовалось прибыть к полудню, ехать по уже проверенному маршруту — меньше двух часов, значит, выехать надо в десять, правильно? Как же! К восьми мои две радости мне уже весьма качественно плешь выели, а когда я вызвал по мобилету Старокомельского, то узнал, что они уже «готовы к погрузке и выдвижению», личный состав накормлен и сухой паёк на дорогу выдан, а также суточные и командировочные. Кстати, о пайках. Творчески переосмыслив концепции неприкосновенного запаса из нашей армии и индивидуального рациона питания из дедова, мы с парой моих офицеров разработали свою версию суточного носимого пайка. Правда, из-за отсутствия многих продуктов и технологий, сделать так, чтобы можно было получить горячий обед за пять-десять минут при помощи одной лишь спиртовки не получилось, у нас обед требовалось варить, пусть за счёт полуфабрикатов это можно было сделать минут за двадцать, от силы — за полчаса.

Одна беда — этих самых пайков мы успели сделать всего полсотни, и все забрали с собой. Ну, надеюсь кормить нас в дороге будут, иначе придётся как-то выкручиваться. Но пока что-то выдумывать бесполезно, поскольку мы о предстоящей поездке вообще ничего не знаем.

Выехав в начале девятого в Озерище ожидаемо были уже в десять утра. И так же ожидаемо получили ответственный приказ — постоять в сторонке, не мешать и не отсвечивать. На моё замечание, что нам нужно не четыре платформы, а пять, получил только смутное уверение, что «всё будет в соответствии». В соответствии с чем — неизвестно. Часа полтора стояли, пока не прибежал тот же самый комендант и не закричал, мол, что мы тут стоим, если погрузка уже начата? Началась суета, нервотрёпка, два броневика чуть было не столкнулись. Точнее, зацепили один другого, но там мне на десять минут работы, плюс краску поправить. Выехали к рампе — она оказалась занята разгрузкой другого состава, прибывшего со стороны Борисова. Потом оказалось, что нам под погрузку выделили три платформы и два крытых вагона, тут уж я не выдержал — потребовал показать, как именно нужно запихивать броневик в теплушку. Через двадцать минут ругани оказалось, что это вообще не наши платформы и вагоны, а мы мешаем грузиться тем, кому они предназначены.

Короче, дед ошибся, но только в деталях, а не в сути. Погрузку мы закончили в начале восьмого вечера. Злые, уставшие, будто на себе эти самые броневики носили, и голодные. Нам выделили всё же пять платформ, так что фургон погрузили, а боец уехал в Смолевичи дачным поездом, который останавливался в этом же посёлке, но на соседней, гражданской, платформе. Местные военные подсказали тропинку, по которой туда идти было метров двести. Кроме платформ на нашу долю пришлись ещё теплушка для нижних чинов и половина пассажирского вагона для нас шестерых, в виде трёх двухместных купе. Одно, разумеется, отошло моим жёнам, второе — нам с Иваном Антоновичем, а третье — артиллеристу с пехотинцем. Кроме этого в эшелоне была ещё одна теплушка для охраны и два пассажирских вагона, первого и второго класса, пассажиры которых ещё не приехали. И ещё две теплушки для каких-то грузов. В восемь вечера состав неожиданно растащили по путям для того, чтобы переставить пустые классные вагоны в голову, сразу за теплушкой охраны, а за ними — притащенный из Минска вагон-ресторан.

В девять вечера прибыли поезд, похожий на дачный, но из трёх пассажирских вагонов и одного грузового, а вместе с ним — колонна из четырёх легковых автомобилей. Теплушку из состава вновь прибывшего поезда прицепили к нашему эшелону, пассажиры легковушек и поезда загрузились в классные вагоны и в половине десятого мы, наконец, тронулись. Всё же де и по времени угадал почти точно, надо же…

Нет, всё же хорошо, что мы взяли с собой запас продуктов и успели перетащить часть из них в купе из грузового отсека фургона до того, как поезд тронулся. Ещё передали бойцам две кастрюли из того же источника — одну на семь литров, вторую на пять, а чугунная печурка в вагоне и так была. Так что они смогли, пусть и в две смены, но поесть горячего, опять же — благодаря суточным пайкам. Вот тоже, кстати говоря — могли бы и пассажирский вагон для дружинников выделить, хотя бы и третьего класса, а не товарный. Но сами бойцы были не в претензии, мол — дело привычное, всю срочную службу так ездили. Ну и ладно тогда — не чего к чужим богам со своими молитвами лезть, а со своими представлениями — в чужое заведование.

Надеюсь, завтра указанное в проездных документах котловое довольствие всё же предоставят, потому как полсотни суточных рационов двадцати бойцам на всю поездку точно не хватит. Жаль, начальник эшелона загрузился не в наш вагон, а в другой второклассный, поближе к явному начальству. Ещё до отъезда наш «новенький», Аркадий Витальевич, выставил посты на платформах с техникой, вызвав одобрение Старокомельского. Единственное что я вмешался и разрешил, через офицеров, а не напрямую, чтобы субординацию не рушить, во время движения держать пост внутри машин. Хотя бы для того, чтобы не попадали с платформ. Приближаясь к станциям и просто в местах, где состав будет сбрасывать скорость до пешеходной они должны будут вылезать и бдеть, а при разгоне — прятаться внутрь.

Кстати, о доступе внутрь автомобилей. Дед очень сильно ругался на то, что погрузка ведётся неправильно. Нет, к креплению техники у него особых претензий не было, а те что были по делу и реализуемы на практике — мы реализовали. Возмущение вызвало то, что техника перевозилась открыто. По мнению деда, обязательно было укрыть брезентом, да ещё и с применением каркаса, «искажающего контуры корпуса боевой техники».