«Такие же стеллажи можно и на самоходную версию поставить!»

«Разумеется. На место нынешних „ящиков с ящиками“ их станет два, даже пять на восемь, только подставка понадобится. А можно и один, по всей ширине кузова. Это получится… получится, с учётом внутреннего габарита кузова, боковая обшивка не нужна, так, стойки, ага… Двадцать на пять поместится, нижний ряд на уровне колена где-то, верхний на уровне груди или плеча, смотря по росту».

«Целая сотня выстрелов возимого запаса! Которые можно отстрелять прямо с колёс, никого и ничего не дожидаясь!»

«Можно и больше, если пару-тройку этажей добавить, но лучше не доходить до крайностей: со слишком низких и слишком высоких полок доставать крайне неудобно будет. И ещё можно шасси перегрузить, сто мин вместе со шкафом для них, это уже тонна с четвертью. В результате или мотор сгорит, или рама переломится в самый неподходящий момент».

Когда мы с Машей вышли из кафе в Березино, где традиционно останавливались для отдыха и перекуса по дороге из Могилёва в Дубовый Лог и обратно, я посмотрел на летающих над рекой чаек и вдруг меня как дубиной по голове стукнуло:

«Дед! Кудрить твою бороду! Как ты собрался летать в Могилёв и обратно, если там ни сесть, ни взлететь негде⁈ Ни в городе, ни возле Академии⁈»

«Ха! Хорошо, что спросил ДО того, как вылетел из Дубового Лога на учёбу!»

«Ты не хиханьки строй, а скажи — какого рожна я вообще упираюсь⁈»

«Юра, я вот другого не понимаю — на кой ты газеты читаешь, если ничего, в них написанного, не помнишь?»

«При чём тут газеты⁈»

«При том, что ты, не далее как в субботу, читал статью, где упоминалось прибытие в Могилёв рейсового почтового дирижабля».

«И что⁈»

«Уууу, как всё запущено! То, что в Могилёве есть аэропорт! Идёшь туда, договариваешься, арендуешь какой-нибудь сарайчик, где можно прятать сложенный дельтаплан. Вот от аэропорта до дома и обратно придётся ехать или на своих колёсах, или на извозчике».

«Эээээ…»

«Вот-вот! И в Буйничах тоже с владельцами поля договориться можно. В том числе и на сарайчик, даже на охраняемый. Это же для них, считай, достопримечательность дополнительная, на халяву причём! Ширше надо смотреть на вопросы, или даже ширее! И глыбже вникать в, понимаешь, сучность процессов! ТщательнЕе прорабатывать, значить, повестку!»

Глумится, старый, а мне и возразить нечего. Действительно показал себя форменным дурнем, а ведь всё лежало на поверхности! Так что пусть себе развлекается, придётся терпеть. А тут ещё и Маша, как только проехали условную середину пути, переключилась на могилёвские дела, в частности — на ход подготовки к свадьбе, которая… В каком смысле — на следующих выходных⁈ А, да, точно — сегодня семнадцатое, свадьба двадцать третьего и двадцать четвёртого. Аккурат на следующий день после дня рождения тестя имеющегося. И на субботу надо как-то ухитриться отпроситься у нашего штабс-капитана, иначе добрая половина свадебных ритуалов пройдёт без жениха. Ну, или Маша будет меня замещать, представляю шок и трепет у гостей свадьбы и свидетелей! Высказал этот вариант Маше, за что был бит кулачком по плечам и по рёбрам, в процессе чего ещё и обозван балбесом, который непонятно о чём думает вообще. Но уж лучше так, чем выслушивать трагическую историю о несоответствии узора на скатерти с «дневными» занавесками. И ведь умудрилась пятнадцать минут об этом рассказывать, с подробностями и душераздирающими возможными последствиями. И сама, похоже, останавливаться не планировала, зато прозвучали опасные признаки перехода на подбор драпировок в принципе.

Дома Мявекула высказала мне всё, что думает об одном жестоком типе, бросившем бедную маленькую кошечку совсем одну, холодную и голодную. За которой кухарка и горничная в четыре руки ухаживали, и даже в свой выходной одна из них второй раз уже пришла, чтобы кормить обнаглевшую зверюгу по расписанию. Но пришлось брать на ручки, гладить, тискать, чесать пузико и позволять игриво прихватывать ладонь зубами, а потом передавать Маше, которая в добавок ко всему этому была облизана и подвергнута усиленному мурчанию.

Но к теме подготовки к свадьбе мы всё же вернулись, намного раньше, чем я бы хотел. Вообще конец апреля и май меня пугали. Помимо сезона дней рождения — хорошо хоть Неясытевы в этом плане равномерно распределились по осени и зиме — там будут вторая свадьба, весенний бал, на который всё же получили приглашения ещё в конце зимы, но я старательно о их не вспоминал, чтобы не портить себе настроение, и зачётная сессия, причём у меня — двойная. Хорошо хоть у Васьки восемнадцать лет и выпуск из гимназии в следующем году, если бы ещё и это… Вообще для любителя выпить по любому удобному поводу следующие полтора месяца представляли бы прямую и тяжёлую угрозу здоровью.

Помнится, узнав, что весенний бал будет в мае, я предложил:

— А давай не будем заморачиваться, и наденем те же костюмы, что и на зимнем? А что — времени проведения соответствуют полностью, соусами не заляпали и не порвали. И не жарко в них будет.

— Знаешь, дорррогой мой, счастье твоё, что я уже тебя немного изучила. Потому как, если бы я хоть на секунду могла заподозрить, что ты ЭТО предложил всерьёз — то ты бы оставил меня молодой вдовой. И любой суд меня оправдал бы!

В общем, подготовка шла полным ходом, и счастье, что большую её часть взяла на себя моя Мурочка! Точнее, почти всю, если быть честным, на мне осталось только участие в примерках, утверждение решений, касающихся меня и моего гардероба и возмещение расходов, причём не всех, часть жена, из каких-то своих соображений, принципиально оплачивала сама, явно получая от этого отдельное удовольствие.

Первые три дня учёбы меня часто спрашивали про Волну и результаты, но сильно в подробности не лезли — невежливо, хоть и очень хотелось, да и я отвечал кратко, в стиле — всё нормально, успели занять выгодную позицию и отбились с минимальными потерями. В лаборатории во вторник не спросили и этого — не то не соотнесли появившиеся в газетах статьи со мной и моим имением, не то удовлетворились печатным словом, не знаю, но мне же легче. Тем более, что газеты писали в стиле «Императорская армия, при поддержке местных дворян и их дружин, остановила и разбила». Я не спорил: тем, кто принимает решения, рапорт о реальном положении дел ушёл, мне же так проще — меньше праздного внимания. А вот из-за того, что пропустил предыдущую неделю — тяжелее. Часть анализов смогли всё же сделать без меня, часть же ждала моего приезда, и заказчики уже сильно нервничали. Пришлось впрягаться, а потом ещё и в среду туда переться — доделывать протоколы и проставляться коллегам за то, что прикрыли как могли.

[1] Более того, судя по тому, что поставщики такому запросу даже не удивились, уточнив только «Вам для ПЗ?» — ситуация типовая.

В четверг на занятиях по военному делу пришлось рассказывать о бое против Волны во всех подробностях. Как же я радовался тому, что присутствовал при составлении боевого донесения на борту дирижабля, новой памяти и дедовым подсказкам! Но и этого оказалось мало: штабс хотел подробности, не вошедшие в отчёт, а также детальный разбор ошибок и удачных решений. Благо, что анализ он требовал не только с меня, а и со слушателей, была возможность перевести дух. Но тактико-технические характеристики использованного нестандартного оружия писать и частично рисовать на доске кроме Юры Рысюхина было некому. А ещё вопросы из зала, когда преподаватель их разрешил! Благо, что самые дурацкие он перехватывал и сам давал на них такие ответы, после которых получивший отповедь студент спрашивать что-то ещё уже не рисковал. Зато итог порадовал:

— Поскольку вы, господин Рысюхин, сегодня по сути сдали зачёт не только по теме субботнего занятия, но и едва ли не за весь практический курс, то на этой неделе можете быть свободны. Надеюсь, потратите свободный день с пользой.

— У меня послезавтра свадьба, вторую жену беру, так что тоже надеюсь, что это будет на пользу.