— Вот надо же так, — начал Старокомельский, — всё, что мечтал выслужить в армии — получил после того, как из армии ушёл, причём получил с избытком, больше, чем надеялся. И капитанские погоны, и орден — хоть завтра за тем самым дворянством иди.

— Вы что, чем-то недовольны⁈ — удивился Вишенков.

— Нет, что вы! Просто всё, ради чего бился об стену — оказалось рядом, за открытой дверью. Теперь надо какую-то новую цель в жизни придумывать.

— Извините, Иван Антонович, но сейчас моя очередь говорить «не прибедняйтесь»! — Вмешался я в разговор. — Во-первых, оно вам на само на голову упало, а по заслугам досталось, в отличие от меня.

Пришлось жестом остановить хотевшего возмутиться капитана.

— Во-вторых, кто-то ведь жениться собирался? Ну, вот вам, как вариант, новая цель — чтобы дети были не «из мещан», а «из дворян», то бишь, перевести личное дворянство в наследственное? Слабо?

— Я ещё и личное-то не получил…

— С таким однозначно выраженным благоволением Государя? Покажите мне того самоубийцу, который рискнёт отказать! — поддержал меня самый новый член нашего коллектива. — Я, на такие дела глядя, и сам уже грешным делом начал какие-то карьерные позывы ощущать!

— Избавь нас боги от необходимости делать ещё раз что-то подобное!

— Оно то да, но у вас в дружине, то есть — у нас в дружине, думается мне, и мирным образом можно многого достичь, хотя, казалось бы…

— Кстати, о заслуженности! — Иван Антонович повернулся ко мне. — И насчёт того, чтобы не прибедняться. С чего это вы, Юрий Викентьевич, решить изволили, что ваша награда — не заслуженная⁈

— С того, что всё моё участие — в одном распоряжении, куда выдвигаться. Ладно, это — орден-то заведомо «не по росту»! Полковая, на секундочку, ступень! Где я — и где командование полком⁈

— Если так посмотреть — у нас всё, как в полку, только в уменьшенном масштабе, а так, пожалуйте — и тыловые службы, и даже артиллерийская батарея!

— Шутить изволите?

— Разве что немного. Что же до «одного распоряжения»… Был такой полководец, архистратиг Ксенофонт[2] Великий. Он своё прозвище получил ещё при жизни, после битвы, в которой его войско разбило втрое превосходящие силы персов в Малой Азии. Так вот, он дал своим подчинённым одну команду: «Ступайте и победите». После чего отправился на пир с руководством города, недавно ему сдавшегося, и иноземными послами. Это их настолько впечатлило, что двое нейтралов попросили союза с империей, которой служил Ксенофонт, а ещё одно государство отказалось от союза с персами.

— Забавно. Но я тут при чём⁈

— А вот при всём том же. Победа обусловлена была тем, что полководец провёл полную подготовку — собрал, обучил и обеспечил войско, назначил командиров, выбрал время и место для боя, расставил полки так, что был твёрдо уверен в неизбежности победы. Потому и команда такая, театральная, в расчёте на зрителей, что его стороны было сделано всё необходимое. Не знаю, кто как, а я тут вижу полную аналогию.

Я от такого сравнения аж дар речи потерял. Надо же, с кем сравнил! Он империю в четыре раза расширил, семь царств покорил, всю восточную часть Средиземноморья, до Индии дошёл!

«Я так понимаю, это кто-то вроде нашего Александра Македонского?»

«Не знаю, что за Александр, а вот Ксенофонт — это настоящий гений! Он фалангу изобрёл, которая до римского манипулярного строя непобедимой считалась!»

«Ну, точно — аналог Александра. Только что не сам император, а военачальник на службе у такового».

— Вы, Иван Антонович, как-нибудь поскромнее бы в сравнениях, ладно? Это как свечку с Солнцем сравнивать!

— Скорее, как костёр с пожаром. Из одного второе получиться может запросто!

— Ладно, хватит меня смущать! Перехвалите — обнаглею и зазнаюсь!

Ответом был дружный смех всех четверых, даже дружинник за рулём, а мы перегородку не закрывали, вроде бы хихикнул. Ну, никакого уважения к своему барону!

— В любом случае, награда явно и откровенно чрезмерная. Не спорьте! Можно было и скромнее что-то придумать, причём вполне достойное. Это явно сигнал кому-то, но вот кому и о чём⁈

Дальше добрые полчаса посвятили конспирологии. Версий наплодили — чемодан и два вагона. Единственное, на чём сошлись все и что было более-менее правдоподобным, было предположение, что это намёк на то, что воевать нужно «по-новому», но как именно…

— Кстати, о странностях. Государь сказал, что раньше не бывало, чтобы Волну останавливали столь малыми силами. А как же предыдущая, в Трокайском уезде? Её же князь Вишневецкий один остановил⁈ Нам в Гимназии так рассказывали.

— Видите ли, Юрий Викентьевич… В школьных учебниках, конечно, пишут правду, но не всегда всю. Зато в учебниках для военных училищ эта история рассматривается подробнее. В общем, та Волна немало погуляла по лицу. Зона прорыва была ближе к Ковно, чем к Вильне, так что гонцов в первую очередь туда направили. В общем, пока с тогдашними средствами связи сведения дошли до Вильни, где князь гостил, пока из властных кругов просочились к аристократам, пока князь собрался, пока долетел…

«Стоп, Юра, это же больше восьмидесяти лет назад было! На чём он летел⁈»

«Сам по себе. Это один из сильнейших аэромантов своего поколения, как он сам уверял — сильнейший в Великом княжестве и один из сильнейших в Империи и Европе. Он своих ходом летать умел, но предпочитал на своём троне, специально зачарованном и оснащённом накопителями».

— Короче говоря, не умаляя его заслуг и достижений, князь Волну скорее добил, чем остановил. До этого несколько попыток было, легли две гарнизонные роты — они, правда, в бой по частям вступали, кто где расквартирован был. Ещё твари сожрали одну графскую дружину и парочку баронских. Плюс дюжину укреплённых усадеб или даже замков, обитатели которых также не собирались безропотно идти на корм ящерам.

— В общем, когда князь долетел до осаждённого Трокайского замка, гарнизон которого тоже не просто так своей участи ждал, — вступил в разговор Вишенков, — там из дюжины полуразумных летающих ящеров третьего уровня, что возглавляли волну, оставалось трое «в строю» и один раненый на земле, второй уровень тоже неплохо проредили, прочих уполовинили. Нет, глава главной семьи нашего тотема — уж простите за некоторую тавтологию — выступил эффектно и эффективно: парой молний снёс летучих «троек», потом облаком искр накрыл скопления «двоек» и запустил два вихря, что пошли вокруг замка расширяющейся спиралью, собрали большую часть Волны и сложили в две кучки у дороги. После чего князь спокойно полетел назад в Вильню, оставив скучную ловлю остатков тварей на подходившие регулярные армейские части.

— Так что, Юра, там бойцов было в разы больше, да только полегли почти все. Нас, даже если с червеньской полусотней считать, всяко в разы меньше.

— Но и Волна наша слабее. Будь у нас не крысоморфы, я ящеры с крокодилами, которые на рану куда крепче, да с тварями третьего уровня — съели бы они вас, Иван Антонович, со всей дружиной. Против летучих же «троек» у нас и вовсе ничего нет. Второй уровень из картечницы и крепостных ружей приземлять можно, а вот третьих — только магией, если достаточно сильной.

— Да уж, повезло нам с противником тогда. Насколько, конечно, саму по себе встречу с Волной можно счесть везением.

Жёны мои от такой перспективы, что тогда вместо крыс могли выйти ящеры, даже всплакнули от избытка чувств. Посидели, помолчали. Да уж, доля везения в результате боя куда выше, чем всех моих действий, так что орден точно чрезмерный, кто бы что ни говорил. Но носить придётся, и при этом к тому же постараться не стесняться его.

[1] Главное Артиллерийское Управление, ныне, после ряда реорганизаций и переименований — ГРАУ, ракетно-артиллерийское.

[2] Не является прямым аналогом любого из тёзок в нашей истории.

После остановки для смены шоферов дамы сказались уставшими, да и на самом деле выглядели таковыми. Поэтому офицеры откланялись и направились к другим автомобилям, благо, свободных мест хватало: после отъезда миномётчиков у нас на пятнадцать мест в кабинах трёх броневиков было двенадцать дружинников и два офицера, плюс к тому места в кузовах, рассчитанные для длительных поездок, и минус один боец, выступавший в роли шофёра фургона. Когда тронулись дальше я, раздвинув передний диван в салоне, сам пересел в кабину, закрыв и перегородку, и шторку, чтобы не смущать ни жён, ни дружинника.