[1] Журавіны (бел) — клюква.

Из лаборатории я направился напрямую на вокзал, не заезжая домой, а что там делать? На вокзале, правда, тоже занятий не густо. В вокзальной сутолоке ничем толковым не займёшься, читать газеты не хотелось, а вот поесть было бы неплохо, так что направился в вокзальный ресторан, пусть и второго класса, ну да мне в первый не очень-то и хотелось, цены кратно выше, а порции меньше.

«Эх, нет в тебе аристократичности, Юрка! Ни на грош, а ещё барон!»

«Аристократы, дед, это не просто титулованные лица, а носители титулов при власти, о чём прямо и недвусмысленно говорит корень „кратос“, эту самую власть обозначающий. Ну и где я, а где власть?»

«На изнанке на своей».

«Разве что. Аристократ кенгуранчиковый».

В ресторане оказались не то, что кабинеты, так — альковы, но с занавесками. И что меня удивило — многие клиенты ресторана явно никуда не ехали, но ужинать пришли на вокзал. Странные люди. Я здешнюю кухню с лёгким содроганием вспоминаю.

Оказалось, что то, как готовят, так сказать, «на вынос» и в зал, для тех, кто не уезжает вот прямо сейчас — сильно отличается. Словно две разные кухни работают, с двумя разными составами поваров. Ну, или проезжим готовят из того, что осталось. Так или иначе, но я обосновался в занятом алькове плотно. Подкрепившись, даже нашёл в себе силы заняться новым двигателем для будущего дельтаплана.

Старый, точнее, первый, который делали вместе с преподавателем не подходил по ряду причин. И главная даже не в его избыточной мощности, вопрос решается регулировкой подачи энергии. Главный затык в постоянной времени мультипликатора, который мне передал всё тот же руководитель практики после консультации. Причём устроил своего рода экзамен: попросил определить параметры ядра полученного устройства. Ну, и оказалось, что ему требуется давать триста сорок семь оборотов инициатора, плюс-минус один. А там у нас триста шестьдесят, толчки и рывки на срывах цикла будут слишком сильные. Ну, и место для того мотора в хозяйстве я уже присмотрел. Планировал, наивный чукотский юноша, сделать мотор, макр для которого выкупил ещё при подготовке к Императорскому смотру, на сборах, в свободное время. Ну, не вылез бы в командиры — может, и сделал бы, благо, что начал обработку ещё в поезде. А так — увы, главное, что осталось-то всего ничего. Но — не успел, там финальный процесс, когда глифы «сами» в кристалл влетают и выстраиваются, очень чувствителен к внешним помехам, и прерывать его нельзя, так что — дома. И, главное, осталось-то двадцать минут от силы! Во время расчёта не удержался, сказал официанту:

— Передайте музыкантам, что их вставка перед третьим куплетом «Надежды» совершенно неуместна, как и якобы «страстные» подвывания в нём, равно как в последнем припеве.

И, не увидев стремления выполнять просьбу, усугубил:

— А то, как автор, отзову право исполнения в вашем заведении вообще всех своих песен.

А вот тут проникся. Не знаю, поверил или нет, но шанс на то, что скажет вырос. А я при случае зайду и проверю.

В купе я сперва думал, что ошибся, не туда зашёл, поскольку оно было полностью занято. Но выяснилось, что едет только отец семейства, жена с детьми провожают. Похоже, жена хотела лично увидеть, кто будет соседом её мужа, и увидев меня не слишком обрадовалась. Но потом, рассмотрев родовой перстень и наградные колодки, обязательные для ношения — успокоилась, хоть и вряд ли смогла колодки прочитать, но сам факт их наличия уже говорил о некоторой солидности. Так что она вздохнула и, собрав всех троих детей, ретировалась. Я, правда, расслышал, как она пробурчала под нос: «Ну, хоть не вертихвостка какая».

Сосед после ухода дражайшей половины вздохнул с глубоким и искренним облегчением. Потом он откинулся на спинку своего диванчика, явно наслаждаясь тишиной, относительной, конечно. Как только поезд тронулся, он вынул откуда-то из внутреннего кармана плоскую фляжку, с удовольствием пару раз глотнул из неё и вызвал проводника с постелью. Я был полностью согласен с его планами и потому присоединился в просьбе о постели. Уступил старшему по возрасту попутчику возможность переодеться первым и лёг спать до самого Минска.

На привокзальной площади опять привычно отметил отсутствие извозчиков.

«В принципе, этот Указ несложно обойти. Можно организовать компанию по извозу с электромобилями на резиновом ходу. Быстро, удобно и бесшумно».

«Юра, оно тебе надо? Ты с имеющимися проектами разберись сначала, ладно?»

«Да я так, в принципе».

Вещей с собой не было, за исключением саквояжа, так что я решил в гостиницу не идти, а просто изобразить гуляющего до открытия зала ожидания. Ну, как «изобразить»? Погулять от одного вокзала до другого всё равно требовалось, но можно было сделать это не торопясь, благо — лето, тепло и уже светло. Кстати, уже треть лета уже прошла, как не было. В школьные годы уже успел бы дважды обгореть на солнце, не говоря обо всём остальном. Ага, а в студенческие — минимум дважды в неприятности вляпаться, чего в этом году пока не случалось вроде как. Так что — одно другим компенсируется.

Погулял в конечном итоге неплохо, поразмыслил, благо, место располагало — урочище Добрые Мысли, надо же! Как тут о чём-то плохом думать? Вот и я старался, чтобы только о хорошем. А пока гулял, открылся зал ожидания на Московском вокзале. Маленький, тесный, но — в нём можно посидеть на лавочке без какого-либо ущерба репутации и не привлекая лишнего внимания полиции. И сидеть недолго: первый дачный поезд отправлялся в шесть сорок утра, полчаса всего посидеть. Кстати говоря, дачников набежало ошеломительное количество! Я даже стал опасаться, как буду пробираться к выходу, но по дороге поезд разгружался, в Смолевичи он пришёл почти пустым. Правда, на перроне стояла толпа уже местных, смолевичских, дачников и людей, которые ехали по делам в Борисов, но вышел я легко и просто, после чего с удовольствием прогулялся по родному городу до дома, здороваясь со встречными знакомыми. Причём «с удовольствием» в этом случае не речевой оборот, а буквальное описание. Сам от себя такого не ожидал, если честно. А уж когда на нашей улице уловил запах пресловутых жареных крылышек… Магазин уже работал — правильно, начало девятого, а в нём даже небольшая очередь, причём в числе жаждущих «окрылиться» я с некоторым удивлением заметил как минимум двоих покупателей, которых видел в поезде. Надо же, а я думал, это чистой воды байка, про приезжих из Минска за нашей фирменной закуской!

Беляковы тоже, разумеется, не спали, и даже уже позавтракали, но чтобы Ядвига Карловна оставила меня в этом доме голодным? Такого представить не получится. Под чай с закусками поговорили с Архипом Сергеевичем обо всём, что накопилось. В частности, обсудили новый штат его службы, в котором нашлось место и бухгалтеру для Викентьевки, и кассиру-инкассатору. Под конец главный бухгалтер робко попросил, по возможности, выделить под нужды его службы один пикап, для инкассатора.

— Милый мой Архип Сергеевич! Я ещё когда предлагал вам — лично вам, не службе — разъездной автомобиль! Рад, что вы дозрели до согласия, но всё ещё недооцениваете как вашу работу, так и наши возможности. Даже без учёта освобождения от налогов в этом году — кстати, копия наградных документов для оформления вычетов у меня с собой — мы вполне могли бы это себе позволить, включая персонального шофёра для вас.

— Ну, это уже точно перебор!

— Сами будете водить? В принципе, если желаете… Но автомобилей вам сделаем два: разъездной, это будет или пикап, или жилой фургон, наподобие моего, для дальних поездок и инкассаторский на базе броневика, только без турели на крыше, но с бронёй, местами для охраны и бойницами. У нас порой перевозятся чемоданы с суммами в девяносто и больше тысяч! Для кого-то может оказаться соблазном, и лучше отпугнуть, чем разбираться с последствиями. Опять же — солидность фирмы покажем, и надёжность.

— Это если «заготовок» хватит.