— Ты ещё тех упомяни, кто при дворе работает, ага. Это же совсем другое!

— Девочки, у меня есть право два раза в год бывать при дворе. И что — вы весь год будете посвящать подготовке, больше ничем не занимаясь вообще?

— Но не за неделю же! А ещё день рождения отметить надо, я тут соседок пригласила…

После нашего разговора жёны мои призадумались, но суету не прекратили. Я так понял, что завтра они тоже будут заняты, причём скорее всего сразу минимум двумя задачами, и меня от работы отвлекать не будут. Кстати, между делом узнал, для чего они предприняли сегодняшнюю «кругосветку». Они собирали новые шнуры для подвязывания портьер в гостиной в день приёма, и оснащали их «правильными» кистями. Шнур они купили в Минске, кисти — в Заславле, в Логойске какие-то бронзовые детали, а в Смолевичах живёт мастер, который должен к понедельнику всё это собрать вместе. Я-то думал, там что-то серьёзное и важное, а их ленты, которыми шторы сейчас подвязаны, устраивать внезапно перестали! И эти люди — эти люди! — жалуются, что у них времени не хватает. Нет слов.

За воскресенье, пока дружина служила в облегчённом режиме, а оба офицера убыли на законный отдых, я выгнул из труб колёсный ход для обоих миномётов и соорудил два передка. И в том, и в другом устройстве самым сложным было найти и приобрести подходящие колёса. Ну, и для модернизации боевых модулей идея появилась, навеянная обсуждением с дедом бронетехники из его мира. Кстати, на миномётном автомобиле эту идею тоже сделаю, и испытаю заодно. Речь об откидных дверях, они же пандусы, в передней части корпуса. Просто отжимаем рычагом защёлку, толкаем дверь — и она выпадает наружу, в конце тормозясь тросами, что сматываются с подпружиненных барабанов. Откинув дверь в противоположном от противника борту можно сильно облегчить и снабжение бойцов внутри водой и боеприпасами, и их эвакуацию, если что вдруг случится. Придётся ставить дополнительные рёбра жёсткости по краю этой откидной двери и привязывать их к несущему каркасу, но это задача решаемая.

В понедельник с утра озадачил своих офицеров двумя вопросами. И если один — расположение сидений для расчёта в кузове самоходного миномёта — при наличии черновых вариантов они решат быстро, то вот второй, по мнению деда, займёт их очень надолго. При всей своей внешней простоте. Я просто, после передачи вариантов компоновки миномётного модуля, спросил:

— Мы нашу технику красить будем, или как? Можно оставить серебристой, только подновить слой «серебрянки» и гербы, а можно и покрасить. Например, в тёмно-оливковый, диски колёс, рамы дверей — белым, а гайки на колёсах — красными. Или, может, ещё какие варианты будут? Но решать надо быстро, чтобы краска успела высохнуть.

И, злобно хихикая внутри себя, пошёл в мастерскую, заканчивать с миномётным автомобилем и с переделкой броневиков в части добавления боковых дверей, предварительно сфотографировав исходный вариант «для истории».

Нашлось и время для подготовки экспериментов с пропеллером, точнее, его уменьшенной моделью. Моторчик поставили (мы с дедом поставили, так-то всю работу делал, разумеется, я сам) на колёсики и зацепили к стене пружинным динамометром, чтобы измерять силу тяги. Винт сделали из алюминия в виде двух крыльев с аэродинамическим профилем, прикрепили их к оси на коротких ножках, планируя экспериментировать с углом закрутки и выставкой начального положения, то бишь — шага. За счёт профиля лопастей тяга была даже при нулевом угле атаки, хоть и не слишком большая, дальнейшие эксперименты будут уже послезавтра, завтра, как выразилась в прошлом году Василиса, «Муркин день».

Вечером позвонила ещё и тёща — первая из них. После нескольких минут разговоров обо всё и ни о чём, речь зашла и о моём подарке Василисе.

— Я не знаю, Юра, как и откуда вы берёте свои идеи, но эта ваша Мурлыка, при всей простоте и даже примитивности, всё же не лишена привлекательности. В итоге в гимназии уже каждая пятая имеет хотя бы одно украшение.

— Всего лишь⁈

Тёща хмыкнула.

— Ещё вдвое большее количество ждут, пока их заказ ювелиры сделают. Там всё серьёзно. Вплоть до отделки бантика мелкими бриллиантами.

— А ювелиры знают, что образ запатентован?

— Заказчики знают — Вася похвасталась, что это у неё не просто так украшение, а специально для неё придуманное. У них что-то вроде клуба организовалось. И приветствие особое, то самое «Привет, Мурлыка», и ещё какие-то ритуалы. Вроде как погладить кошку на брошке друг у друга. Директор гимназии в растерянности — не то запрещать ношение таких украшений, не то включать в форму.

Екатерина Сергеевна позволила себе тихонько рассмеяться и продолжила:

— Но это, конечно, шутка. Он надеется, что к осени эта блажь пройдёт.

— Если уважаемый директор считает, что пошутил — то это он зря. Боюсь, что к осени эта «зараза» расползётся на весь город, если не ещё шире. Так что пусть думает о новой форме — предотвратить это точно не удастся, но может удастся возглавить.

— Шутите?

— Если бы. Я, кажется, выпустил эпидемию. Галстуки-бабочки они себе на причёску ещё не цепляют, чтобы «как у Мурлыки» было?

— Нет, вроде… — тёща, кажется, немного растерялась.

— Значит, это ещё впереди. Как и причёски в виде кошачьих ушек.

— Вы только Василисе новые идеи не подбрасывайте, особенно такого рода, очень прошу.

— Даже не думал. Но у неё и у самоё фантазия работает отлично. Кстати, Мявекулу наряжать не пробовала?

— Как же! Но эту морду заставить носить что-то, что нарушит безупречность её черноты не заставишь. Умеет так посмотреть, что даже я себя начинаю чувствовать какой-то маленькой дурочкой.

— Коты это умеют, а уж наше Дитя Тьмы и вовсе.

Поговорили ещё минуты три, плавно закругляя разговор, и я пошёл домой — общаться со своей семьёй.

Утром я, предварительно поздравив Машу «на словах» уехал в Минск, заранее, даже сильно заранее. В итоге в половине девятого уже поставил свой фургон недалеко от штаба, а чтобы не сидеть полчаса просто так, перешёл в салон и сварил себе чашечку кофе. Большую чашечку, которую и выпил, сидя на пороге фургона, как при первой своей поездке в Могилёв, разве что не в лесу на берегу Березины, а на минской улочке. Проходившие к штабу офицеры косились на меня с удивлением, а некоторые и с завистью.

В девять ноль пять я был в приёмной полковника не то Хрюкова, не то Хрякова. Полковника, что характерно, на месте не было, но бумаги лежали на столе у адъютанта. Подписал оба экземпляра, забрал свой и выяснил, где можно получать вожделенны макры. Оказалось — не так далеко, на складах при артиллерийских казармах, где по факту располагались не только сами казармы, но настоящий военный городок. Дед сильно удивлялся этому факту, мол, как можно — склады боеприпасов в черте города⁈

«А что такого? У нас, когда в Смолевичах на станции вагон со взрывчаткой хранился — это нормально, а тут — беда?»

«Станция — это станция, там груз транзитный. А здесь случись пожар на складах, хоть по недосмотру, хоть из-за диверсии — сколько народу пострадает⁈»

«Да с чего бы им гореть и взрываться? Никогда такого не было, с чего бы вдруг?»

«Никогда такого не было, и вот — опять, знакомо. Эх, не клевал вас жареный петух, да в нежные филейные части!»

Макры на складе имелись, причём довольно много, но мне сегодня полагалось только десять тысяч штук, один армейский мерный мешок. В буквальном смысле — мешок, из плотной парусины, с двумя вшитыми в горловину перфорированными металлическими полосками. Через отверстия протянута шнуровка, на концах шнура — сургучная печать. Всё солидно и надёжно, но дед потребовал проверить ДО того, как подписывать. И недаром. Местный унтер, которого сослуживцы именовали «господин старший фейерверкер» имел погоны, при взгляде на которые рябило от нашитых на них полосок: помимо трёх нашивок старшего унтера была ещё одна параллельная им другого цвета и полоски вдоль погона, причём справа и слева полоски были разные по фактуре. Честно говоря, мне вдаваться в подробности не было абсолютно никакого желания. Так вот, это унтер пытался было вставать в позу, как со своими рядовыми сослуживцами, мол, бери, что дают. Главным аргументом было: