— Боевая! Так, стало быть, в реляции и запишем: «доставляла боеприпасы непосредственно на позицию, где были понесены наибольшие потери». И ни одна придворная крыса ничего против мечей пискнуть не посмеет.

Обсудили представление на нашего командира батареи, который не просто грамотно, а виртуозно командовал огнём своих орудий, после чего генерал бегло просмотрел всё остальное, резюмировав это так:

— На нижних чинов награды будут выданы согласно регламенту, распределите их между ними сами[2]. По ополченцам — тем, кто на поле боя был выделим медали «за усердие», ничего другого гражданским из крестьян дать не могу. Если сочтёте нужным добавить что-то от себя — воля ваша, в разумных пределах. Разделите медали между ними тоже сами.

Из слов генерала можно было понять, что наградят не всех, и кого-то придётся обделить. Надо будет как-то компенсировать обиду тем, кто останется без медали.

На всё про всё, включая два разноса, ушло чуть больше получаса, так что вскоре после десяти были уже свободны, причём мой воевода выглядел намного более довольным, чем до визита к генералу. Кстати, по имени-отчеству к нему обратиться так оказии и не выпало.

По времени ещё можно было бы вернуться в гостиницу, но у меня был на примере вариант получше, о котором узнал от сокурсников. В городской библиотеке, кроме общего читального зала, были ещё и отдельные кабинеты, для работы с документами. Там можно было не только разложить бумаги вдали от случайных глаз, но и поговорить с другим человеком, не нарушая правил библиотеки. Правда, удовольствие это было платное, но не на лавочке в сквере же нам сидеть⁈ И не в ресторане — там ещё дороже встанет, да и пошло это. Часа за два разобрался, при помощи комментировавшего суть изрядной части бумаг Ивана Антоновича, с хозяйственными документами и ещё минут за сорок — с бумагами дружины, касающимися в том числе и её пополнения, и закупки дополнительной техники. Потом прогулялись по городу до «жандармской» ресторации, разговаривая по дороге о делах дружинных и изнаночных.

После обеда воевода уехал в Смолевичи, благо дачные поезда уже ходили, и ходили часто. А вот мне предстояло ждать вечера, и, чтобы не терять время зря — зашёл на номинальное место службы. Там мне обрадовались, поскольку чего-чего, а работы в лаборатории всегда достаточно, в отличие от тех, кто может её сделать. А сложных анализов, по одному из которых уже начали писать отказ от исследования из-за слишком малого объёма пробы, хватало. Так что меня, узнав о времени отправления поезда, загрузили по полной программе, избавив даже от оформления отчётов, только данные выдавай. Оказывается, можно и так, когда анализ делает один, а оформляет отчёт другой, учту на будущее. И к вокзалу меня отвезли на служебном экипаже, слегка напугав группу куривших у здания носильщиков, около которых мы остановились.

Обратный билет я купил ещё утром — как ни странно, из Минска в Могилёв билеты были, но я, решив немного себя побаловать, взял место в такой же спальный вагон, в каком ехал сюда. Причём оказался ещё и один в купе, без соседа, так что и с макром потренировался, и выспался отлично. Но всё равно — дорого, блин!

К счастью, поезд не опоздал, прибыв на вокзал Могилёва в семь пятнадцать, дав возможность не просто заскочить домой, чтобы бросить вещи, но и спокойно переодеться, и даже перекусить с дороги, рассказав в процессе своим домашним короткие результаты поездки. А заодно полюбоваться на очередной чемодан с деньгами — второй пикап продавался долго, почти неделю: сперва поезд телепался до Риги больше трёх суток, потом там мои экспедиторы почти сутки ждали покупателя, который не дождался их и уехал по делам из города. Ну, и обратно ехать тоже не пять километров, так что выручку привезли только вчера под вечер, поскольку я опять забыл выписать Климу доверенность на работу с банковским счётом. С другой стороны — почему он не отдал деньги моему главному бухгалтеру, крюк через Смолевичи, Смиловичи и Дукору и получался не такой уж большой. Тоже стереотип, что деньги надо отдать главному, а мне забота банк искать. О, идея — поручу это Ульяне, жена же должна иметь право положить деньги на счёт мужа?

Если честно — ехать в академию было страшновато, вспоминая разговор со скандинавским консулом, но нужно. Графа Кайрина я встретил случайно на лице — он шёл от административного корпуса к порталу и, увидев проезжающий мимо фургон, махнул мне рукой, подзывая к себе. Пришлось останавливаться и идти на расправу. Но ректор только посмотрел на меня укоризненно и сказал:

— Ну, вы, господин Рысюхин, и заварили кашу! Если не сказать — брагу!

— Мы же тихонько, камерно…

— А вот про камеру лучше не упоминать, во избежание! Это ещё какую оценку всему дадут наверху — не санкционированное чествование на территории Империи чужого монарха.

— Строго говоря… Наша изнанка казённая или в частном владении?

— А какая… Хм… Частная вечеринка на экстерриториальной территории, простите за тавтологию? Может, прокатит — а, может, и нет. Ладно, идите — всё, что могли вы уже наворотили!

Ректор с тяжким вздохом махнул рукой и пошёл дальше по своим делам, а я даже укол совести почувствовал. Ну, и я пойду, лекция сама себя не запишет.

[1] Валлота — цветок из семейства амариллисовых.

[2] Обычная практика в РИ. Медали для нижних чинов, кроме памятных, которыми награждались все участники события, вплоть до георгиевских крестов (которые официально «знак отличия военного ордена св. Георгия») выдавались «на роту», или «на батарею», «на экипаж» и распределялись своими силами: где советом из авторитетных бойцов, где ротным командиром, а в большинстве случаев и вовсе — по жребию, вроде как чтобы избежать протекционизма и никому обидно не было.

После поездки в Минск жизнь вернулась в привычную колею — хотел бы я сказать, и мог бы это сделать если бы не весенний, чтоб его, бал. Точнее — бурная подготовка к нему. Маша заявила, что это будет её последний выход в свет, дальше с её животом уже никак нельзя, и сейчас на грани приличий, но при соблюдении определённых условностей, и учитывая, что приглашение получено раньше — допустимо. А потом — всё, спокойно можно ехать в деревню. Гостей принимать и там можно, кому надо — доедут, а по всяким пустякам беспокоить не будут.

— Насчёт деревни. Я тут подумал — может, не надо? Всё же тебе лучше быть под присмотром врачей. Особенно ближе к родам…

— Глупости не говори. У меня со здоровьем всё в порядке, Ульянка будет рядом, а если что — до больницы в Смолевичах со всеми петлями двадцать два километра, до Червеня — чуть больше пятнадцати. С твоей скоростью минут двадцать ехать, без тебя — полчаса. В самом крайнем случае Варвара Матвеевна организует доставку врача на дом. Тем более, что до этого ещё два месяца. И до нашего отъезда не меньше трёх недель.

— Тебе, конечно, виднее, но я всё равно волнуюсь, и волноваться буду.

— Это, конечно, приятно, но бесполезно и бессмысленно.

Костюм со второй свадьбы закономерно пополнил коллекцию «отработанных». Скоро полный шкаф будет, хоть ты отдельную комнату заводи. Или отдать кому?

«Ага, даровать, так сказать, не шубу, но костюм, не с царского, так хоть с баронского плеча!»

«А вот ты зря иронизируешь. Для многих это на самом деле будет как награда, примут не просто с благодарностью, но с радостью, если не с восторгом. Шутка ли — костюм за семьдесят, а то и сто-сто двадцать рублей, всего пару раз надёванный. Да ещё и с историей!»

«Да уж, для крестьян, у которых сапоги со всего двумя заплатками считаются практически новыми…»

«Не только для них. Для любого дружинника стал бы парадно-выходным и предметом гордости».

«Вместо медали выдавать будешь?»

«Нет, это уже чересчур. Но завезти в Викентьевку и попросить Влада раздать — совсем другой разговор. Не исключено, что и себе раздаст кое-что, благо, фигуры похожие».

Но что делать с имеющимися костюмами — вопрос второстепенный и простой, а вот примерки (опяаааааать!!!) нового, это же жуть! А также муть и баламуть. Надоело уже жутко, а ведь это ещё не конец истории, нутром чую. Хотя, что тут чуять — Осенний бал никуда от меня, увы, не денется, как и Новогодний. И следующий Весенний — тоже, зараза такая! А самое страшное, что я начинаю во всей этой жутомути разбираться! Даже уже понимаю, что такое «вытачка»! Более того, я даже знаю, к собственному ужасу, хоть и не помню — откуда, что оно через «а» пишется, потому что от слова «тачать», а не «точить»! Я так в тряпичника какого-то превращусь к тридцати годам, упаси Рысюха!..