Бросив на стол свой шлем, Сейтер вышел наружу и, оставив людей для охраны, направился к лестнице. Когда его шаги стихли наверху, в комнату быстро вошел Хеймдал и, закрыв дверь, довольно грубо проговорил:

— Давайте, ваше высочество, если вам дорога ваша шкура, собирайтесь и идите за мной.

Бренельд бросил на него измученный взгляд — эти разговоры выели всю душу!

— Хватит врать, никуда я не пойду.

— Глупый мальчишка! — воскликнул граф. — Что я говорил тебе? Не высовывайся из своей Берении и сохранишь жизнь. Ты ослушался приказа и навлек на себя его гнев. Здесь ты ему не нужен, а если откажешься от герцогства, то не нужен совсем!

Бренельда передернуло, он отошёл подальше от графа, к столику с винами. Пока он наливал себе полный кубок, рука его нещадно дрожала.

— Посмотри, кого он тут оставил, — вкрадчиво проговорил Хеймдал, на несколько мгновений вновь приоткрывая дверь. Снаружи стояли латники из личной охраны Сейтера, самые умелые и верные воины. Ни одного человека из охраны Бренельда не было видно. — Понял? Держу пари, твои люди уже мертвы, они бесполезны, как и ты сам. Ты будешь следующим.

— Я останусь и поговорю с ним, когда все кончится. Он простит меня… И я уеду на север. Может быть. — Бренельд вовсе не был уверен в том, что хочет управлять Беренией. Но в чем он точно был уверен, так это в том, что этого хочет Сейтер.

Он сел в глубокое кресло у камина и протянул к огню похолодевшие от волнения руки.

Хеймдал взглянул на него так, будто видел в последний раз, и махнул рукой: «Поговори, поговори с ним… Конечно», — и вышел в коридор. Бренельд залпом выпил вино и пошел за добавкой. К камину он вернулся с целой бутылкой.

Гвардеец, отправленный узнать имена прибывших, все не возвращался, и король устало закрыл глаза.

— Нужно поддержать его силы, — прошептал Ремигий, указывая на котелок, где готовился отвар, который они вместе с Симелью составили в дни общего дежурства. Работать с этим человеком оказалось не так уж трудно, когда он выходил из-под влияния непримиримого Азоха Рана и высокомерного Тейда.

Наливая в кубок жидкость на самое донышко, Симель остужала ее, взбалтывая по стенкам, и поила короля маленькими порциями. Средство было сильным, эффект от него продолжался несколько часов, после чего короля неизменно одолевала смертельная усталость, но в последнее время прием гостей давался ему все тяжелее. В любом случае, теперь эта ночь была потеряна для сна, и Симель надеялась, что не зря.

Когда она налила в кубок последнюю порцию, в коридоре послышался шум.

— Пора идти, — позвал Ремигий. Она оставила кубок на столе и подошла к дверям, прислушиваясь — казалось, она слышит знакомый скрип. Так и было, сюда поднимался Дор Грандж. Он что-то крикнул от лестницы и один из стражей направился к нему спешным шагом. Между ними происходил какой-то непонятный разговор и, подчиняясь тревожному чувству, Симель прижала ухо к двери. «У нас приказ короля», — говорил начальник караула. Грандж отвечал ему тоном, обещавшим немедленную расправу: «Я твой капитан и я приказываю тебе забрать людей и идти вниз».

Гвардеец был непреклонен, хотя и понимал, что нарвался на неприятности. Симели не требовалось объяснять, что за этим последует, она никогда не ждала от капитана Гвардии ничего хорошего, пускай и не до конца понимала, что творится снаружи. Сердце ее учащенно забилось.

Очевидно, смелый солдат подал некий знак, и его товарищи у двери со звоном достали оружие. Это были люди, которым доверял сам Эно, и Ольмерт ставил в караул только тех, на кого указывал старый шпион. Что ж, они доказали свою надежность, но цена за проверку оказалась высока. В следующий момент створки приотворились и один из гвардейцев проскочил внутрь, тут же закрывая двери на засов. Окинув взглядом комнату, он шепнул лекарям: «Прячьтесь!»

Симель как будто отпустила невидимая рука — она сорвалась с места и, подбежав к изголовью постели Вилиама, дернула за шнурок, которым вызывали Эно, а Ремигий бросился к гвардейцу, умоляя выпустить его наружу. Прозвонив дюжину раз, Симель упала на колени, хватая ладонь короля и склоняясь над его лицом:

— Ваше величество! Грандж предал вас, он там, снаружи, и он что-то замышляет!

— Дор?.. — прохрипел король. — Позови… его…

— Я слышала, как он пытался увести охрану!

Вилиам покачал головой, насколько позволяла мягкая подушка — он не хотел верить ее словам. В этот момент прямо за дверью раздался громкий возглас, тут же потонувший в звуках ударов оружия о щиты. Гвардеец, находившийся в комнате, грубо оттолкнул Ремигия — он не хотел, чтобы видели его лицо, пока снаружи умирали его братья. Вилиам услышал шум битвы, и волна болезненного оживления прошла по его лицу. Он повернул голову к Симели и спешно заговорил, глотая слова и делая судорожные вдохи между фразами:

— Это он… Это Сейтер… Но ты… ты сейчас… поклянись мне…

— Это Дор Грандж, ваше величество… — простонала Симель, но король гневно нахмурился, приказывая ей молчать:

— Поклянись мне… Адемар… Когда бы… ни явился… Поможешь… людьми… Дашь укрытие…

Симель кивала, сжимая ладонь Вилиама, его холодные пальцы лихорадочно сгибались и распрямлялись.

— Я клянусь своей честью и честью моего отца. Мы никогда не перестанем быть верными подданными для вас и вашего наследника, — прошептала она королю в самое ухо. Вилиам прикрыл глаза, и морщины на его лице разгладились, хотя в коридоре раздавались крики и звенело оружие, а шум нарастал, свидетельствуя о том, что нападавших становилось все больше. Ремигий носился по комнате, собирая свои вещи и не понимая, что делает.

— Поклянись… поможешь… Адемар…

«Клянусь, я сделаю все, что в моих силах», — шептала Симель, чувствуя, как ужас нарастает внутри — звуки боя затихали и перемещались в глубину коридора. Видимо, караульных оттеснили в сторону, задавив массой.

Дверь, оставшуюся без защиты, попытались открыть.

— Отец, — раздался с той стороны голос Сейтера, — прикажи поднять засов. Нам нужно поговорить.

Последний гвардеец вытащил из ножен меч, а Вилиам сжал руку Симели, часто дыша и с ненавистью глядя на дверь.

— Он всегда… всегда… был… таким… Мое… проклятие…

Не дожидаясь ответа, Сейтер приказал ломать дверь. Два топора с сухим треском вонзились в стык между створками. Откалывая длинные щепы, они быстро разрушили кромку левой двери и уже попадали по засову. Через щель была видна красная форма, а значит Гвардия подчинялась изменникам. Воин в комнате поднял меч и резким движением ударил через пролом. Очевидно, он серьезно зацепил кого-то снаружи, так как в ответ полились потоки ругательств. Осыпая бывших товарищей проклятиями, гвардеец нанес еще один удар, и снова ответом ему были крик боли и грязная брань. Симель выхватила свой маленький нелепый нож, но Вилиам сжал ее ладонь и притянул к себе:

— Нельзя… Прячься… Должна рассказать… всем… Дору… Фронадану… Прячься…

В этот момент засов натужно затрещал, раскалываясь, Ремигий дернулся бежать, но Симель поймала его за край камзола и указала под кровать: «Живо вниз!». Бросив на Вилиама взгляд, в который она попыталась вложить все, что не успела сказать, Симель легла на спину и заползла под низкое днище кровати. Ремигий полз на животе, вздрагивая от каждого удара топоров, в руках он сжимал нож, которым резал травы, но держал его, как талисман, а не оружие. Через несколько мгновений двери распахнулись, гвардеец с отчаянным криком напал на противников, и его выволокли наружу.

Послышались неторопливые шаги.

— Вот как ты теперь меня встречаешь, отец, — угрожающе спокойным голосом проговорил Сейтер. — Наследника, вернувшегося с победой.

— Победой?.. Что… ты сделал? — прохрипел король.

Сейтер подошел ближе, Симель видела из-под длинных простыней только его крытые сталью ботинки и золотые шпоры. Некоторое время в комнате стояла тишина.

— То, что должен был. Решил проблему, обезглавив змею.

— Подставил Годрика… убил… в его доме… — в голосе Вилиама было отвращение.