Быстро, как только мог, он проковылял за третью стену, спеша домой. Колено ныло, несмотря на дозу альвады, которой с ним любезно поделился придворный лекарь. За это еще придется поплатиться мертвым сном и болью в голове, но сейчас он мог ходить и даже бежать легкой рысью. От того, как быстро он уговорит Карланту покинуть город, зависело теперь очень многое. Пехота займет все дороги и глорпке нужно собираться немедленно, чтобы вовремя проехать на юг. Сердце сжималось при мысли, что будет, если она наткнется на этих бандитов, но, если стены города не выдержат, внутри может быть ещё хуже.
Дома его ждал новый удар. Слуга сообщил, что Карланта ушла — выбралась из кухонного окна, с собой у нее был лук. За попытку остановить ее Навард получил оплеуху и больше ничего не хотел знать. Гансвард отправился на поиски и еще не вернулся. Вместе с этой новостью пришла другая — всадники за городской стеной спешились и построились в боевые порядки. У них были лестницы и достаточно лучников, чтобы идти на штурм, не ожидая подмоги и осадных машин. Кэларьян не смог бы обвинить их в легкомыслии, даже если бы хотел. Торпийцы давно размякли и не тренировались, за стенами следили плохо. Деревянные галереи наверху сохранились только на востоке, и те, кто будет стрелять со стен в центру и с запада, сами попадут под огонь. Если сиру Эштону и не хватит сил, чтобы разом одолеть город, его попытка будет стоить жизни многим защитникам.
Так что теперь Кэларьян мчался по улицам, проталкиваясь сквозь отряды ополченцев, спешащих на стены, и сквозь потоки людей, искавших убежище под сводами айстианских храмов. Толчея у внешних ворот была просто невозможной — место, необходимое для солдат, уже давно застроили, наплевав на военные предписания. На стене мелькали лучники, но не было никакой возможности разглядеть среди них Карланту. Кэларьян с боем ринулся к караулке, где мелькал над головами жезл командира стрелков.
— Капитан! — крикнул он, увязнув в толпе ополченцев.
Человек с жезлом вытянул шею, высматривая кричащего. Кэларьян поднял руку и махнул ему своей цепью с гильдейским знаком. Это возымело совершенно не то действие, которого он ожидал — капитан отвернулся и продолжил прерванный разговор. Тут в толпе людей образовалась брешь, и, недолго думая, Кэларьян ринулся прямо к лестнице на стену.
— Эй! — услышал он оклик, и два солдата, стоящих на посту у лестницы, схватили его за руки.
— Мне нужно наверх! — голос чуть не подвел его, сорвавшись на высокую ноту.
Капитан сделал знак выволочь Кэларьяна из толпы куда подальше.
— Я кое-кого ищу!
По измученному лицу капитана прошла тень, ему хватало проблем и без этого.
— Старик! Иди домой, пока цел! Поздно прощаться, теперь только молись!
Вряд ли он стал бы так разговаривать с магистром, если бы не войска за стеной. Он еще не поседел и был молод, но сейчас наступило его время — солдат корил ученого. Кэларьян почувствовал себя совершенно беспомощным, оттесняемый здоровенным детиной.
— Там моя девочка! — взвизгнул он, болтаясь в сильной хватке.
Капитан на миг замер, потом обернулся к своим сотникам и обвел их гневным взглядом:
— Мало того, что юнцов до хрена, там что, еще и баба?!
Один из сержантов нервно сглотнул и принялся оправдываться, но капитан заткнул его увесистой затрещиной и указал наверх:
— Живо снял ее оттуда!
Кэларьян забился в руках солдата, без особого результата охаживая его локтем по ребрам.
— Пустите!
Капитан, уже не в силах справляться с этим безобразием, махнул рукой и солдат разжал хватку. Ступени каменной лестницы были крутыми и узкими, но Кэларьян взобрался наверх так быстро, как будто бежал от огня. Крытая галерея для лучников тянулась по стене в обе стороны, сотник, подгоняемый руганью капитана, кинулся на восток, Кэларьян стал пробираться к центру. Солдаты теснились у бойниц, но между их спинами он видел огромное, уходящее вниз к реке поле. В трети мили от города, за яблоневыми садами и летними выпасами, построился отряд сира Эштона. Внизу, у самых стен, Кэларьян заметил пеньки от наспех вырубленных яблонь, но половину стволов не успели убрать — бери и засыпай ров. Неужели Дагобер до последнего верил, что королевские войска пройдут мимо? Кэларьян налетел на лучника и больше не отвлекался. Эштон поставил своих воинов там, где ров совсем обмелел, и там, где на стене кончалась разрушенная временем галерея. Неизвестно, во что верил Дагобер, но стены он запустил уже очень давно.
Впереди замаячил свет, там начиналась открытая стена. Толпа была неимоверной — никто не хотел выходить из галереи, и Кэларьян молился, чтобы Карланта оказалась где-нибудь на востоке, куда убежал сотник. Тем не менее, он выскочил на стену, пробежал через холодное нутро башни и ринулся к следующей, обещая себе, что не повернет, пока не добежит до самых скал. Лучники сидели здесь за каменными зубцами, между ними оставалась лишь узкая дорожка, вытянутые ноги мешали на каждом шагу. Теряя остатки терпения, Кэларьян стал покрикивать, чтобы дали дорогу, но они, казалось, ничего не слышали. Многие молились, многие сидели с закрытыми глазами, юноши смотрели на него с какой-то безумной надеждой, как будто он пришел забрать их домой. Стражники и солдаты постарше подбадривали их, проверяли стрелы и заставляли разминать руки. Поддержав одних, они спешили к другим и ругались на всюду застревавшего Кэларьяна. Он уже отчаялся найти Карланту и уверил себя, что она в безопасности на восточной стене, как вдруг увидел вдали маленького лучника с копной торчащих из-под шлема волос. Это была она, и она целилась в солдат сира Эштона.
Воздух разорвал рев трубы.
Когда утром зазвучали рожки стражи и над городом поднялся неясный гул, Карланта не выдержала. Она слышала, что битвы не избежать, и объявила Гансварду, что будет защищать Торп вместе с его жителями. Как и следовало ожидать, тот пришел в ужас и запретил ей даже думать об этом. Он долго объяснял, что в городе есть ополчение, люди тренируются, каждый имеет свою задачу, свое место и снабжение. Все команды отдают по-торпийски. Женщины не должны воевать. А мужчины всегда к этому готовы. Ей там просто нечего делать.
Карланта понимала, что он врет. Она слышала, как болтал с молочником Навард, она видела, как из крепости несли снаряжение. Ополченцы не выглядели готовыми к битве, их доспехи обветшали, шлемы и наконечники копий покрывала ржавчина. Они бранились и не слушали друг друга. Как они будут сражаться вместе? Если бы такие люди собрались править упряжкой, Карланта поставила бы все на то, что они не сдвинутся с места. Им точно пригодятся еще одни руки, еще один лук. Карланта знала, что должна помочь. Запертая дверь ее лишь насмешила, и наутро, когда дали сигнал тревоги, она вылезла из окна на кухне и бросилась ко внешнему кольцу стен.
Теперь она отиралась возле одного из сотников, молодого мужчины в плотной стеганой одежде, который не понимал, кто она такая и что тут делает, а мимо сновали лучники, расписывались в какой-то книге и получали стрелы. Карланта сунула нос в записи, обнаружила нескончаемый список имен, потом решила незаметно проскочить наверх, но отовсюду ее быстро прогнали. Наконец у мишени, где выбирали и примеривали луки, она встала в очередь и, понаблюдав за мужчинами, отправлявшим свои стрелы куда угодно, только не в центр, всадила три черноперых стрелы прямо в маленький кружок. Пришлось еще долго звать взмыленного сотника и доказывать, что это сделала она, прежде чем он махнул рукой, сунул ей старый потрепанный шлем и послал ко всем проклятым, то есть наверх.
Сердце заходилось от волнения, когда она поднималась на стену, прыгая через ступеньки. Места у лестницы уже не было, и ей пришлось бежать по галерее дальше. Наконец, выбежав на голую стену, где было уже не так много солдат, она выглянула между зубцами наружу. Внизу на довольно большом расстоянии построились вражеские части. Одни — за поникшими яблонями, другие — за сараями. Некоторые постройки были разрушены до основания, видимо из них лучники сколотили огромные щиты, а пехотинцы — целые подвижные навесы. Если бы не высота, можно было бы и не стрелять, и так половину стрел потратят впустую.
