Но тогда я не успела бы помочь, подумала Карланта, ускоряясь. Вой перешел в утробный гул и эти собачьи голоса, словно зовущие на помощь, разом отрезвили голову. Паника уступила место злости и решимости. Тогда же, с исчезновением страха, она вдруг поняла, кто мог оставить такие следы — память укололо давнее воспоминание, мутное, как сон: ей четыре года, в Глорпас приехал Кэларьян, посреди деревни стоят неуклюжие волокуши с грузом и единственная выжившая лошадь.
Эти следы должны принадлежать лошади.
Уже пробегая мимо первого дома на окраине, Карланта увидела его на другом конце короткой улицы — высокий, непривычный силуэт всадника. На фоне темного неба он был всего лишь еще одним неровным пятном, но она знала, что ищет, и без труда различила вытянутую лошадиную морду, длинные ноги, висящий метелкой хвост. Человек, сидящий верхом, был закутан в плащ и, похоже, ничего не знал о том, как правильно одеваться зимой. Объемный тюк был привязано позади седла, а высоко посаженная, гладкая, как камень, голова не покрыта капюшоном. Заинтригованная, Карланта остановилась у стены дома Блавера, не прячась, но и не выдавая себя. В большом волнении она подбирала слова, чтобы обратиться к страннику, но как будто напрочь забыла южный всеобщий — так страшно было поначалу. Мех на воротнике заиндевел от дыхания, и она нервно гладила его рукой, собираясь с мыслями.
Кем был незнакомец? Таким же искателем приключений, как Кэларьян? А может, его другом? Или он привез на продажу товары, которые были так нужны ее племени? Железные ножи, крючки или иглы. Карланта была бы не прочь заполучить самые лучшие. Она почти решилась выйти на открытое место, но ответ был дан ей быстрее. Собака из дома напротив — это была серая с подпалинами Пурга — выбралась из своего загона и ринулась на чужака, глухо рыча. Она мигом преодолела расстояние, отделяющее ее от пришельца, но тот успел вскинуть руку и, когда собака прыгнула, что-то сухо щелкнуло между ними — и серое тельце упало на землю. Рычания больше не было слышно. Незнакомец поднял оружие и Карланта — онемевшая, раздавленная случившимся — увидела большой неровный крест. Мозг ее лихорадочно работал. Арбалет.
Снег предательски хрустел, когда она бежала задворками к своему дому, но расчищенная тропинка была слишком открытой. Когда она миновала уже шесть или семь жилищ, стала слышна поступь лошади, тихая и мерная. Карланта замерла, выглядывая из-за угла на тропинку. Всадник неторопливо двигался в ее сторону. Вдруг в одном из домиков шевельнулась дверь — свет луны скользнул по ней и погас. Незнакомец тоже заметил это, натянул поводья и развернул коня. Карланта напряглась, готовая к любому повороту событий. Она положила стрелу на тетиву лука и подняла его на уровень глаз. Страшней всего было ошибиться — кем бы ни был чужак, он вряд ли понимал, какую ценность представляли собаки и что каждая из них была для глорпа, как член семьи. Это была непростительная ошибка, но смерть — слишком суровое искупление.
Боясь, как бы прерывистое дыхание не выдало ее, Карланта уткнулась носом в рукав, на секунду зажмурившись. Она молила Илгота, чтобы он пробудил ее ото сна, пока тот не превратился в кошмар. Послышался какой-то звук, и она распахнула глаза. Незнакомец вытянул из поклажи странной формы топор на длинной ручке. Взяв его за самый конец, он замахнулся и ударил обухом в дверь.
— Туо? — хрипло бросил человек.
Карланта не знала, на каком языке он говорил. Внутри дома что-то стукнуло и упало, но никто не ответил. Это было жилище Карда, а он, как и другие мужчины, ушел на охоту еще вчера утром, и вернется не раньше завтрашнего вечера. Во всем селении не набралось бы и дюжины мужчин, все они ночевали за Синим ручьем.
В доме было тихо и всадник двинулся дальше. Проезжая дома один за другим, он бил топором в каждую дверь, но уже не так резко. Карланта не смела на это надеяться, но казалось, что он был сильно измотан своим путешествием.
— Вар де са корси?! — пролаял человек, ударив в дверь дома Харана. Лошадь под ним заржала и забила копытом.
Карланте не нравился этот голос. Севший от холода, усталый, он все равно был очень грубым и жестким. Всадник что-то прошипел и стал осматривать жилище. На уровне его плеча в стене находилось окно. Как и все окна в этих старых торпийских постройках, оно было почти полностью заложено камнем, только сверху оставалась узкая полоска рамы с туго натянутой кожей — глорпам полюбился свет в домах с тех пор, как они поселились у Руин.
Тронув коня пятками, человек подъехал к окошку и вдруг, без всякого предупреждения, ударил по тонкой коже лезвием топора, в щепки разрубая дощечки рамы. Теперь изнутри донесся приглушенный визг — мать прятала детей. Человек наклонился к проему, но хоть небо за прошедшие полчаса и посветлело, в доме было темно, как под землей.
— Я ищу корсийца! — прокричал человек на всеобщем. — Где он?
Поток глорпской речи был ему ответом, мольбы и просьбы уйти, но незнакомец не понял ни слова. Он ругнулся и легкой рысью поскакал в конец улицы.
Карланта замерла, еще секунду или две целясь в то место, где он стоял. Корсиец? Он сказал корсиец?
Новый голос вывел ее из оцепенения — это кричал угрозы младший сын Харега, друга ее отца. Пришелец подхватил с седла арбалет.
“Хок! Иствиг хок!” — закричала девушка из своего укрытия, «быстро прячься!».
Всадник выпустил стрелу в сторону убегавшего мальчика, но тот успел скрыться.
Он сделал это не задумываясь, так же легко, как стрелял в собаку. И Карланта больше не сомневалась. Этого человека нужно было убить, как паршивого волка.
Она решилась, когда незнакомец уже разворачивался на ее крик, удерживая в одной руке топор и поводья, а другой натягивая тетиву арбалета, зацепив его за носок сапога. Похоже, он не ждал серьезного отпора. Карланта задержала дыхание и выстрелила ему между лопаток. Раздался звук удара — слишком звонкий для попадания в тело — и она достала новую стрелу, обегая дом, чтобы выглянуть с другой стороны. Всадник, невредимый и с заряженным арбалетом, двинул лошадь шагом к тому месту, откуда она стреляла. Длинная глорпская стрела висела, застряв в ткани плаща у него за спиной. Не веря своим глазам, Карланта натянула тетиву сильнее, до уха, и выпустила еще одну стрелу ему в грудь. Та отскочила и человек рывком обернулся в ее сторону. Его голова блестела холодным рассеянным светом. Железо. То, что она приняла за высокую голову, было шлемом. На нем доспехи!
В отчаянии Карланта чуть не бросила третью стрелу на землю и снова спряталась. Дыхание ее участилось, страх накрыл новой волной. Она прокралась вдоль стены, слушая тяжелые шаги лошади с другой стороны. Нужно было уйти отсюда и двигаться быстрее, если она хотела предупредить семью. Карланта отделилась от стены и пробежала наискосок к другому дому, а от него дальше по улице, оставаясь вне поля зрения всадника. За спиной она слышала глухие удары и новые окрики:
— Где корсиец? Где Кэларьян?!
Карланта бежала, утопая в снегу и прячась за домами, пока не достигла своего жилища. Она прижалась к дверной щели, быстро шепча:
— Ирбег! Сагран! Быстро укрепите окно, заложите камнями из очага! Никому не открывайте!
За дверью раздался голос матери и звук открываемого засова, но Карланта решительно прижала дверь к косяку.
— Нет! Я соберу подмогу!
Последнее было не совсем правдой — первым делом она собиралась увезти Кэларьяна.
Убедившись, что дверь снова закрыли, она бросилась на задний двор к загону для собак. Внутри волновались и выли ездовые, самую тихую — охотничью Лису — забрал Кард. Карланта упала на колени, сгребая собак в охапку и сжимая их пасти, чтобы они успокоились и перестали выть. Сорвав со стены короткую упряжь на пять собак, она стала быстро впрягать их одну за другой.
Первый — вожак Одноухий, матерый черно-белый пес, самый старый и самый умный. За вожаком Ветер и Снежинка, за ними их щенки, Стужа и Быстрый. Пальцы двигались быстро и ловко, постромки обхватывали крутые бока, опутывая собак сетью кожаных ремней. Эта пятерка была самой быстрой и не раз приносила ей победу в гонках. Карланта потянула за полоз легкую гоночную нарту и с досадой обнаружила, что так и не перетянула кожаное сиденье для пассажира, откладывая все на последний момент. В забег она отправлялась одна, но на тренировки всегда напрашивался кто-то из младших и она давно обещала починить нарту.
