— Кора! Кора, это я! — Наска прижимал ее к себе теснее, умом понимая, что нужно убираться. — Это я, Коралина! Я хочу помочь, слышишь? — он прижался губами к ее макушке, морщась от боли — на руках оставались кровавые царапины от ее ногтей и зубов.

— Отпусти меня! — верещала Кора, пытаясь пинаться.

— Если надо, я в зубах тебя отсюда выволочу, — прогрохотал Наска, поднявшись на ноги вместе с ней. — Я тебя здесь не оставлю, ясно? Я не потеряю тебя, — сквозь злые слезы проговорил он, и Коралина неожиданно замолкла, вглядываясь с узнаванием в его лицо.

— Ты…

Договорить она не успела, потому что Наска с сожалением вколол ей дротик с успокоительным, который ему дала Алита перед самым отбытием «на всякий случай». Кора обмякла в его объятиях, и мир на мгновение замер. Они были готовы возвращаться домой.

Посидим в тишине перед бурей

Мама суетилась возле тумбочки. Она раскладывала привезенные в больницу вещи: сменную одежду, зубную пасту и щетку, свежие фрукты, книги из личной отцовской коллекции. Он сам приехать сегодня не смог — работа. Коралина все это видела, глядя на мамину спину с кровати. Ее короткий хвостик светлых, чуть седоватых волос, подпрыгивал в такт ее торопливым движениям. Коре не требовалось даже смотреть ей в глаза, чтобы узнать — мама в который раз приехала к впавшей в кому дочери, пострадавшей в авиакатастрофе. И она еще не знала, что Коралина пришла в себя несколько минут назад после трех месяцев беспробудного сна.

Какая-то часть Коры знала, что она не должна сейчас быть здесь — ее ждут в каком-то другом месте, практически на другом конце планеты. Или даже Вселенной. Она не могла отделаться от этой навязчивой мысли, продолжая наблюдать за мамиными движениями. Стопка одежды — в нижний ящик, книги — в верхний, фрукты — на тумбочку рядом с какой-то фотографией. Коралина прищурилась и увидела на ней себя и Антона. Безудержная злость поползла из сердца к мозгу, и девушка тяжело вздохнула.

— Мама, я же сказала — мы расстались. Он мне не нужен. И никогда не был нужен, — почему-то первым, что она решила сказать, стал именно этот упрек. Мама замерла, ее плечи напряглись, но она не спешила оборачиваться. Коралина продолжала злиться. Она так ненавидела прошлое, которое почему-то отчаянно цепляется к ней. Кора должна сейчас быть в другом месте, не здесь, с другими, не с мамой, которая выменяла ее на… деньги? Она озадачилась этой беспочвенной мыслью.

— Коралина, — наконец просипела женщина, продолжая стоять спиной. Кора нахмурилась сильнее. Что-то не так. Эти стены, слишком белые для городской больницы. Эти фрукты, какие-то чудные, неяркие. Эта женщина, которая избегала прямого взгляда.

— Кто ты? — озлобилась Кора, резко дернувшись в сторону. Тело слушаться отказалось.

— А ты меня не узнаешь?

Пространство вокруг начало осыпаться, мутнеть, обретая черты угловатые и мрачные. Коралина сжала голову руками, испугавшись того, что от невыносимой боли она может расколоться надвое. Девушка помнила эту боль — она жила в ней последние несколько дней (или недель?), изнывая и завывая от непередаваемых мучений. Всю ее выворачивали наизнанку, а потом раз за разом складывали обратно, измятую и потертую.

— Что же ты, нанна Дэм-Нова? Никак память отшибло? — Агнесс широко ухмыльнулась, оставив в покое механизмы, которые перебирала — это были не фрукты. — Или галлюцинации пожаловали? Не пугайся, всего лишь побочный эффект. «Ловец» из тебя всю душу выжал, бедняжка, — театрально вздохнула ученая, сделав к Коралине шаг. Та ощерилась, глядя на нее исподлобья, сжала пальцами серые простыни, на которых лежала. Ужас прошиб ее до кости, когда она вспомнила.

— Где?.. — прохрипела она, поморщившись от собственного надломленного голоса. — Где они?

— Кто? — Агнесс открыто насмехалась. — Те, кто прибежал тебя спасать? О, милая, неужели ты поверила, что я так просто спущу вам все с рук? Никто не сможет выстоять против меня, — зловеще пообещала она, цепко схватив Коралину за подбородок. Она даже не дернулась, жадно вслушиваясь в ее дальнейшие слова. — Знаешь, что я с ними сделала? — женщина обнажила зубы, сощурив голубые глаза в неподдельном безумстве. — Того уродца с белыми пятнами я отдала Ригену и его дружкам. Знаешь, мальчики ведь заслужили награду за свою работу, ты так не думаешь? Я даже слышала, как он вопил от боли, твой мужчина, — она прошептала это ей на ухо, и Коралина вздрогнула. В голове вдруг стало пусто и шумно. — А тому, что пытался тебя спасти, я просто прострелила голову! — Агнесс резко разжала пальцы и в зловещем хохоте запрокинула голову, вернувшись к своим механизмам. — Наверное, морева расстроится, когда получит труп своего приближенного, м? — она оглянулась на задыхающуюся в слезах Коралину через плечо. — А когда Риген затрахает твоего женишка до смерти, его тело я подарю тебе, хочешь?

— Заткнись! — заверещала Кора, резко вскочив с кровати. Доля секунды — она набросилась на Агнесс, ногтями вцепившись в ее шею. — Заткнись-заткнись-заткнись! Я убью тебя! Я вас всех здесь за них положу! — взревела она, сжав руки. Кормак захрипела, продолжая безумно улыбаться. — Где Рэйн? Где он?!

Коралина должна вытащить его отсюда. Любой ценой. Она убьет Ригена. Она всех убьет, кто касался его. Кто касался Талия. Всех до единого. Злоба и горячая ненависть бушевали в ней огненным ураганом, грозясь разнести грудную клетку изнутри, вырваться наружу и не оставить от этого места даже пепла. Никто не посмеет трогать ее семью.

Мысли о Наске заставили ее стиснуть пальцы сильнее, пока Агнесс не начала сипеть и кашлять, закатывая глаза. Убила его, близкого, родного, незаменимого, ранимого, такого… важного. Коралина с диким воплем навалилась на Агнесс всем телом, под ее руками оглушительно хрустнуло, и пальцы увязли в чем-то липком и горячем. И вместе с продавленной шеей сломалась и эта реальность.

Кора снова оказалась в темноте.

* * *

Они сменяли дежурство у ее кровати каждые три часа. Утром сидел Талий, после на обед его отпустил Рэйн, и ближе к вечеру наставала очередь Наски. Ночью здесь был медперсонал. Иногда заглядывала Софита, один раз даже морева навещала, оставив Коралине связку корсаканских фруктов и маленькую голограммный передатчик, который запретила включать до пробуждения Коры. Впрочем, ни у кого и в мыслях не было утолить свое любопытство. Да и любопытства как такового не было — только тревога, слезы и надежда на лучшее.

Сегодня минула ровно неделя с того дня, как они покинули Дукрут, но Кора так и не пришла в сознание. Наска уже успел себя проклясть тысячу раз, что это из-за того дротика со снотворным, но врачи заверили, что это сказалось переутомление, двухдневное истощение и влияние некоего аппарата, природу которого оставшаяся на Коромэ Ольтерна пыталась разгадать. Алита же возглавляет операцию по поимке Ригена и его загадочного босса — личность стоявшего за похищениями до сих пор осталась покрытой мраком тайны. Впрочем, Наску все это не беспокоило так сильно, как осунувшееся лицо Коралины, продолжавшей пребывать во власти глубокого сна.

Он устало поднял взгляд на множество тонких трубочек, тянувшихся от ее запястий к подключенным капельницам с растительными препаратами, поддерживающими ее состояние. Медкапсула уже сделала все, что смогла, залечив ссадины на лице и шее. Наска неосознанно поморщился, когда вспомнил ее в усмерть разбитые губы, рассеченную бровь, покрытые синяками руки и красный след от удушья. Сейчас, сидя перед ней на табуретке, заботливо принесенной сестрой, он был готов лично присутствовать на суде Ригена и его банды и шептать судье свои пожелания. Наска Жэн-Ши не испугался бы нарушить главный закон Милеты и стать ночным кошмаром всех тех, кто участвовал в измывательствах над Коралиной. Только, пожалуй, придется встать в очередь сразу после Рэйна и Талия.

— Они ждут тебя, — прошептал Наска, осторожно взяв Кору за исхудавшую руку и прижав ее к своей щеке. Нагнулся ближе, чтобы не натягивать проводки. — Ночами не спят, караулят под дверью. Иногда только в модуль цветы поливать ездят. Врачи их выгоняют, Кора, — Наска печально хмыкнул. — Они не слушают. И я тоже не слушаю, — он вздохнул и прикрыл глаза, продолжая прижимать руку Коралины к своей щеке. Теплую, живую. — И тоже жду.