Мне б касаться рук твоих

Коралина очень старалась, чтобы ее лицо выглядело так, как обычно. Без тени обиды от услышанных слов, без всяких тяжелых мыслей и прочей требухи. Она не собиралась молчать о том, что ее беспокоит, но этот разговор на другой день — в который не будет запланировано так много. И когда она вышла из здания Совета, на ее лице не дрогнула ни одна мускула. Наска довел ее до первого этажа, передал бархатный мешочек с заказом, который Кора сделала через Ритому, и умчался по собственным поручениям, пообещав, что напишет ближе к вечеру и узнает, как у нее дела. Лучше всех, судя по всему. Кора втянула воздух через нос, мысленно призывая к спокойствию. Ничего ведь на самом деле не случилось, так? Подумаешь, обменяли дочь на деньги, ненастоящие же родители… А на душе все равно паршиво, гадко, хоть волком вой.

Разозлившись на саму себя, Коралина скривила губы и тут же увидела Рэйна и Талия, которые дожидались ее в маленьком дворике при здании, затерявшись в буйно цветущих кустах и клумбах. Но она их заметила, чувствуя, как сердце наполнилось чем-то живительным и теплым, будто солнечный свет на душу пролили. Они и были светом, ее личным. Коре почти не пришлось изображать улыбку, и она бодрым шагом двинулась в их сторону, одновременно с этим прикидывая, как долго ей удастся скрывать свое замешательство. Помимо известия о родителях морева выдала еще кое-что занимательное, и это кое-что точно не должно остаться без внимания Коралины.

Первым ее заметил Талий, отвлекшись от эмоционального разговора с Рэйном, который сопровождался вскинутыми руками и громкими вздохами, когда как сам Рэйн сохранял абсолютнейшее спокойствие. Кора даже хмыкнула от такой картины, на которой уживалось два совершенно разных характера. И было в этом какое-то свое очарование — как они стоят совсем близко друг к другу, как смотрят на нее, теперь оба, одинаково нежно, одинаково обеспокоенно. Эта мысль стала последней каплей, и Коралина ускорила шаг, пока не оказалась рядом с ними, ощутив зыбкое чувство спокойствия. Вот так, теперь хорошо, теперь… дома.

— Привет, — Талий склонил голову на бок, цепко оглядев ее с ног до головы. Иногда он бывает слишком проницательным, сбрасывая собственную эмоциональность и полностью утопая в чувствах других. Секунду назад он чуть ли не с криками рассказывал что-то Рэйну, а сейчас смотрел на нее, долго, внимательно. Кора повела плечами, мимоходом поняв, что укрыть ничего не получится.

— Как все прошло? — видя, что она молчит, Рэйн тоже подключился к бессловному допросу, встав у нее за спиной. Коралина набрала полную грудь воздуха, заглянув в туманно-зеленые глаза напротив. Странное и почти забытое — доверять.

— Не прожила бы я здесь почти два месяца, то решила бы, что собеседоваться с моревой перед получением гражданства в Мирлее это в порядке вещей, — она напустила на себя скучающий вид, с удовольствием отметив, как парни ошарашенно переглянулись. — Расслабьтесь. Все прошло хорошо, — Кора улыбнулась, спиной прислонившись к груди Рэйна. Он тут же сжал ее плечи, шумно вздохнув. — Теперь я полноправная гражданка Мирлеи, — она вздохнула, повернувшись к мужчине, чтобы увидеть его лицо. Родное, красивое. Коралина словно бы отпустила все тревоги, только увидев их обоих, и это было непередаваемо. Она боялась, что все это однажды может превратиться в зависимость, но потом вспоминала, что прекрасно знает, как выглядит зависимость. То, что Кора чувствовала к Рэйну и Талию, совсем на нее не походило.

Коралина открыла корочку документа на смарткоме, и парни, не сговариваясь, обняли ее, позволив полностью утонуть в своем тепле. Талий прижался со спины, шумно вдохнув запах ее волос, руками скользнул по плечам, сцепив их на животе. Рэйн сгреб в охапку их обоих в уютном молчании и шепоте ветра. Кора даже замерла, не ожидая такой реакции. Сама и не заметила, как напряглась, испытывая что-то между стыдом и неловкостью по поводу того, что не рассказала самого главного, о чем сегодня услышала. Впрочем, Талий слегка отстранился, только Кора собиралась накрыть его ладони своими. Она поджала губы, чувствуя на себе его внимательный взгляд.

— Ильсинка? — мужчина обошел ее, чтобы посмотреть в глаза. Рэйн нахмурился, переводя настороженный взгляд с одного на другую. Коралина устало усмехнулась.

— Морева рассказала, почему мама с папой так отчаянно сманивают меня обратно на Дукрут. Оказываются, они получали определенный капитал за меня. Но если я остаюсь на Милете, они его автоматически лишаются. Такие финики. Не самое грустное, на самом деле, что со мной случалось, так что…

Она же женщина. Она же на Милете. Не гоже той, кого считают представительницей сильного пола давать волю чувствам. Нужно оставаться непоколебимой в любой ситуации. Нужно не думать о том, что и родные родители уговаривали ее вернуться в университет, потому что получали какие-то там льготы, если бы Кора не решила бросить обучение. О которых не знала, потому что ей не рассказывали, пока не узнала случайно. И такая сложная делема между «мы тебя кормим, будь благодарна» и «почему ты не хочешь возвращаться домой?». Наверное, потому что выросла. Наверное, потому что больно выбирать между собой и взращенными с детства ценностями. До сих пор. Спустя столько лет. Коралине даровали второй шанс, чтобы узнать всю себя лучше, чтобы простить старые обиды и отпустить… но предательство самых близких простить очень сложно.

Кора подняла влажные глаза на парней, отчаянно пытаясь справиться с накатившимися чувствами. Маленькая девочка внутри нее рыдала. И никто доселе не знал о том, что твориться в ее душе, потому что Коралина привыкла плакать одна, где-нибудь в углу съемной квартиры с бутылкой дешевого спирта. Дела-а.

— Да все в ажуре, правда, — Коралина криво усмехнулась, пытаясь сбросить с плеч напряжение. — Не киснуть, — почти строго сказала она, взяв обоих за руки и улыбнувшись. Ответных улыбок не последовало. Кора вздохнула. Так и знала. Не надо было рассказывать. По крайней мере, сейчас.

— Пойдем, — Талий потянул обоих куда-то в сиреневые кусты, которые прикрывали приватную зону для посетителей парка. Народу здесь было не то, чтобы много, но на Милете было принято решать все дела вдали от прочих глаз. Коралина послушно пошла за ним, думая о том, как бы не пролить скопленные в душе обиды. Во имя всего сущего, она же никогда и никому ни о чем не рассказывала. Даже Наска не заслужил подробностей. Неужели придется рассказать все?..

— Мы же хотели отпраздновать, — Кора почесала шею, старательно отводя взгляд. — Все это не такая большая проблема, правда…

Талий молча посадил ее на парковую скамейку, все-таки посмотрев в глаза. Рэйн застыл за его плечом жандармом, словно в любой момент был готов остановить Коралину, вознамерившуюся сбежать. Но она послушно сидела, сокрушаясь, что собрала волосы в пучок, а не распустила. Сейчас бы так славно перекрыла бы лицо волосами и в ус бы не дула. Впрочем, судя по серьезному выражению их лиц — их бы это не остановило. Кора приготовилась принять на себя шквал вопросов, но… их не последовало. Вместо этого Талий вздохнул, опустившись рядом с ней, и обнял. Но не так, как обнимал пару минут назад, а осторожно, давая Коралине возможность отстраниться в любой момент. Она застыла, ощущая острую нехватку воздуха. Горло свело спазмами.

— Ты можешь все рассказать, — тихо прошептал он. — А можешь не рассказывать. Просто ты должна знать, что не одна, Ильсинка. Это самое важное. Всегда. Ты сама мне сказала, что семью не выбирают. И это больно, когда так случается. Больно, когда не с кем поделиться, но… мы… — Талий затих, тоже судорожно хватая ртом воздух.

— Теперь есть друг у друга, — Рэйн сел с другой стороны, ободряюще скользнув по руке Талия и коснувшись пальцами его подбородка. Тот потянулся за его прикосновением, прикрыв от удовольствия глаза. Кора ощутила, как Рэйн обнял ее другой рукой, крепко подтянув к себе. Не требовательно, не властно, а так, словно обещает всю свою нежность целиком. — И я готов беречь твои чувства, Коралина, — он посмотрел на нее со всей серьезностью, которую она так любила. — Я никогда не посчитаю твои переживания пустяковыми. Ваши, — Рэйн поднял глаза на Талия, который внимательно прислушивался к его словам. — И я понимаю, что это будет непросто, но я готов ради того, что между нами происходит.