В вопросах веры Анне приходилось проявлять предельную осторожность. Она была убежденной реформисткой, в то время как ее супруга реформаторские идеи интересовали главным образом в аспекте папской власти и власти тех, кто был против его разрыва с Римом. К большому огорчению лютеранских князей в Германии, которые хотели союза с Англией, он продолжал считать основную доктрину лютеранского учения об оправдании верой абсолютной ересью. В потоке той ненависти, которую обрушили на Анну католики, называвшие ее вавилонской блудницей, из-за которой Екатерина лишилась короны, Анне приходилось искусно балансировать, чтобы сохранить свое положение. Ее главные недоброжелатели, в частности Шапюи, обвиняли ее в приверженности лютеранству, невзирая на то, что она, как и Генрих, отвергала главную доктрину этого вероучения. Ее религиозные взгляды по сей день вызывают немало споров, однако, по ее собственному мнению, она была такой же последовательницей Лефевра, как королева Клод и Маргарита Ангулемская, и отнюдь не стремилась развенчивать католичество и подрывать роль церкви – она хотела реформировать ее изнутри. Нет никаких сомнений в том, что она была набожна: среди особенно дорогих ее сердцу предметов – два подсвечника из слоновой кости, отделанные серебром и позолотой, для алтаря в ее личной молельне¹.

Судя по свидетельству ее духовника Уильяма Латимера, ее покои всегда представляли собой оплот евангелического благочестия, где придворные дамы и фрейлины были заняты чтением английской Библии и шитьем одежды для бедных. Вскоре после коронации она обратилась к своим капелланам и придворным с назидательной речью: «Все вы знаете, что монаршие особы есть суть неиссякаемого источника и живого родника, из которого черпают силу люди более низкого положения».

Это те немногие, которым по статусу суждено играть главные роли, подобно актерам в театре или на арене, вызывая восхищение тех, кто ниже их, и преклонение толпы. И мы не должны забывать о той ответственности, что возложена на тех, кто занимает высокое положение; нам должно искать не расточительной жизни, не изнеженных удовольствий, не свободы нравов и пустого безделья, но добродетельного поведения, благочестивой беседы, приобщения к высокому и целостности жизни².

Она утверждала, что хотя статус королевы и предполагает роскошь и великолепие, это не означает потворство расточительству, излишествам и хвастовству. Она желала, чтобы все излишки получаемых ею доходов были обращены в пожертвования…

…раздавать которые я поручаю вам, моим альмонариям, а в ваше отсутствие – моим капелланам; мне будет приятно, если вы все с особым вниманием отнесетесь к отбору тех бедных людей, которые нуждаются более других; это должны быть не нищие бродяги и лентяи, а бедняки, в нужду попавшие семьи, обремененные детьми и не имеющие средств на пропитание и поддержание жизни; и таких я повелеваю щедро оделять милостыней³.

Эти слова можно считать правдивым отражением религиозных принципов Анны: Латимер, рассказывая обо всем, что он видел и слышал сам, точно доносит смысл сказанного Анной, хотя созданный им образ и может показаться идеализированным⁴.

В 1533 году послушник из монастыря францисканцев-обсервантов в Гринвиче Ричард Лист написал Анне письмо с жалобой на притеснения со стороны настоятеля Джона Фореста, заодно поблагодарив ее за «добрую и бескорыстную» помощь его матери⁵. Латимер рассказывает также о том, как Анна в Великий четверг помимо обряда омовения и целования ног «простых бедных женщин» щедро раздавала милостыню, размер которой был значительно увеличен именно по ее инициативе. Узнав о том, что одна из женщин честно призналась, что получила больше обычного, Анна приказала наградить ее, увеличив милостыню вдвое. Она раздавала «рубашки, сорочки и простыни», пошитые ее придворными дамами «для нужд бедняков». В 1535 году Генрих и Анна, направляясь в Бристоль во время ежегодной летней поездки по стране, встретили «честного и искреннего проповедника Слова Божьего» с женой, который переживал трудные времена. Анна велела ему смириться с Божественным провидением, однако, дабы смягчить суровость своего высказывания, подарила ему кошелек с 20 фунтами золотом⁶.

Воспоминания Латимера подтверждаются отрывками из «Деяний и памятников» Джона Фокса изданий 1563 и 1570 годов. Следом за кратким сообщением об отставке Томаса Мора с поста лорд-канцлера в мае 1532 года Фокс включил в книгу большой раздел, посвященный благотворительной деятельности Анны, основанный на фактах, полученных через третьи руки от ее мастерицы по шелку и ревностной евангелистки Джейн Уилкинсон, а также непосредственно от Мэри Говард и вдовы Саймона Фиша. Фокс утверждает, что каждую неделю в течение года, предшествующего коронации, Анна раздавала беднякам одежду и подавала милостыню в размере 100 фунтов. Став королевой, она делала щедрые пожертвования вдовам и бедным домовладельцам, давая по три или четыре фунта на покупку скота. Она посылала помощников своих альмонариев по городам в окрестностях принадлежавших ей поместий, чтобы они составляли списки беднейших жителей, а затем распределяли между ними денежную помощь. Каждый день она брала с собой маленькую сумочку, из которой раздавала милостыню всем нуждающимся⁷.

Нравственные идеалы Анны сформировались под влиянием ее прадеда, сэра Джеффри Болейна, известного своими богоугодными делами, и собственных религиозных убеждений. Латимер отмечает, что из книг она более всего дорожила Библией на французском и английском языках и особенно ценила Евангелие. Текст Библии на английском всегда был доступен для чтения: книга лежала на лектории – специальном пюпитре для богослужебных книг,– чтобы придворные «могли обратиться к чтению всегда, когда им вздумается». «Ее Величество порой сама не гнушалась брать книгу, предназначенную для общего пользования, подавая другим пример благочестивого поведения». В то же время она «требовала, чтобы у ее капелланов были всякого рода французские книги, в которых толковалось Священное Писание; искренне сокрушалась, что несведуща в латыни, ибо из-за отсутствия этого знания она чувствует себя ущербной»⁸.

Получив титул маркизы Пембрук, Анна потребовала, чтобы все приобретавшиеся для нее книги духовного содержания были в роскошных изданиях. Если же таковых не находилось, следовало заказать их у фламандских мастеров, которые переписывали тексты вручную на велени, дабы удовлетворить самый взыскательный королевский вкус. В 1534 году она приобрела изданный в Антверпене Мартеном Лампрером экземпляр запрещенного Нового Завета Тиндейла с изображением ее гербовых знаков на второй титульной странице и надписью «Анна, Королева Англии» (лат. Anna Regina Angliae) на золотых обрезах страниц. Кроме того, она купила у этого издателя прекрасное двухтомное переиздание святой Библии на французском языке (фр. La saincte Bible en Francoys) Лефевра д’Этапля. Для купленных книг она заказывала роскошные переплеты с золотой монограммой HA, обрамляющей увенчанную короной розу Тюдоров сверху и снизу на обеих сторонах обложки⁹.

По свидетельству Шапюи, брат Анны Джордж разделял ее религиозные воззрения и при каждом удобном случае охотно обсуждал темы, которые вездесущий посол ошибочно называл «лютеранскими принципами, которыми тот так гордится»¹⁰. По просьбе Анны Джордж заказывал роскошные рукописные издания, выполненные по текстам книг, которые печатал Симон дю Буа. Первое из них с полностраничным изображением распятия и миниатюрными изображениями герба маркизы Пембрук – «Послания апостолов и Евангелие на 52 воскресения года» (The Pistellis and Gospelles for the LII Sondayes in the Yere), созданное на основе одноименного сочинения Лефевра (Epistres et evangiles des cinquante et deux dimanches de l’an), которое было издано в Алансоне в 1531 и 1532 годах и подверглось резкой критике в Сорбонне за ересь. В книгу вошли Послания апостолов и отрывки из Евангелия на французском языке на каждое воскресенье с комментариями, переведенными Джорджем на английский. В предисловии он обращается к Анне: