Итак, Анна короновалась одна, но это никаким образом не должно было сказаться на соблюдении ритуала, пышности церемонии и размахе общенародных празднований. Завершив шестилетний период ухаживаний и немалых совместных усилий, коронация Анны стала обрядом посвящения в их будущую жизнь, наполненную счастьем и любовью. Вместе с тем это была удачная сделка. Генрих держал слово, дав Анне все, чего она хотела, а взамен он получал не только любовь, которой он так страстно желал и в которой нуждался, но и законного сына и наследника, который продолжит династию. Этот принципиально важный аспект превращал их любовные отношения в отношения сугубо деловые.

Пока суд в Данстебле во главе с Кранмером готовился вынести свое решение, сэр Стивен Пикок получил письма из Гринвичского дворца, в которых сообщалось о желании Генриха – «его дражайшая и горячо любимая супруга, королева Анна» должна быть коронована в Вестминстерском аббатстве «в следующем месяце в День Святой Троицы» (1 июня). До события оставалось немногим более двух недель, и за это время жителям Лондона следовало организовать для Анны пышное зрелище на Темзе, которым она могла бы насладиться во время путешествия по реке в Тауэр, где ей предстояло остановиться в обновленных королевских покоях. Кроме того, надо было «нарядить и украсить» улицы города живыми картинами и развлечь торжественную процессию представлениями на всем пути до Вестминстерского аббатства. Рабочая группа по организации празднеств, в которую входил и хроникер Эдвард Холл, вызвалась подготовить три представления. Они решили обратиться к дяде Анны, герцогу Норфолку, надеясь, что тот не откажет им в просьбе привлечь ганзейских купцов или представителей других иностранных гильдий, чтобы те помогли деньгами в устройстве различных увеселений. Кроме того, было решено спросить «мистера Кромвеля», нельзя ли одолжить на время «некоторых мастеров, занятых на дворцовых работах… поскольку не хватает ни времени, ни маляров, ни прочих работников», и можно ли получить разрешение Генриха воспользоваться на этот день услугами королевских музыкантов¹.

Для Анны было чрезвычайно важно, чтобы в церемонии участвовали все, кто занимал видное положение. В знатных и уважаемых семьях наметились разногласия. Томас Мор считал, что его совесть не позволяет ему присутствовать на коронации той, что, по его мнению, жила во грехе. К тому же он, как и его друг Джон Фишер, не мог признать Генриха главой Церкви Англии, а парламент – уполномоченным блокировать подачу апелляций в Рим. Однако его убеждений не разделяли ни его супруга Элис, считавшая, что моральными принципами не оплатить счетов и не накормить семью, ни муж его сестры, Джон Растелл[91], который присоединился к реформаторам, поступив на службу к Кромвелю. Один из зятьев Мора, Джайлз Аллингтон, друживший с сэром Томасом Чейни, пошел еще дальше и принял предложение стать виночерпием на пиру в честь коронации².

Коронация Анны должна была проводиться с соблюдением церемониала, описанного в «Книге королей» (Liber Regalis)– рукописи с указаниями по проведению коронации, составленной в 1308 году и хранящейся в настоящее время в Вестминстерском аббатстве, а также в соответствии с так называемой Коронационной книгой (Royal Book), в которой описываются отдельные случаи, нюансы, правила и требования относительно регламента коронации, собиравшиеся на протяжении многих лет. Эти документы легли в основу протокола проведения всех дворцовых торжеств, таких как коронации, похороны, рождение и крещение детей, а также военные парады. При соблюдении ритуала важна любая деталь. Костюм Анны был продуман до мелочей. Ее наряд для торжественной процессии по улицам Лондона должен был состоять из киртла (приталенного лифа на шнуровке и юбки), верхнего парадного платья и мантии из белой с золотом ткани, отороченной мехом горностая, с шелковой и золотой бахромой и кистями на мантии. Дополнением к этому наряду служил койф из золотистого полотна, «украшенный драгоценными камнями». На самой церемонии коронации Анна готовилась предстать в мантии из пурпурного бархата, отделанной мехом горностая. Обязательными атрибутами были «богато украшенная корона и скипетр из золота». Анна должна была прошествовать от Вестминстер-холла к большому алтарю Вестминстерского аббатства и обратно, ступая по «дороге королей» (полотнищу из шерстяного синего бархата, которое называлось «рэй» и по которому короли и королевы проходили босыми ногами). Коронационный трон был задрапирован парчой и устлан подушками. Во время церемонии Анне полагалось «приобщиться Святых Тайн» (принять причастие), после чего ей следовало «наедине подкрепить силы легкой закуской [съесть особый обед] из тех мясных блюд, что она любит больше всего». Было предусмотрено также «потайное место» для Генриха на случай, если он захочет посмотреть церемонию, оставаясь незамеченным,– специальная ниша «с решетчатым окном, задрапированная дорогой тканью» на манер исповедальни. Такие же альковы предполагалось установить в Вестминстер-холле, где должен был проходить банкет³.

Однако Анна позволила себе гораздо больше, чем было предписано «Книгой королей». Торжества должны были продлиться пять дней вместо трех, как это было принято, когда королева короновалась одна. Вслед за роскошным парадом судов на Темзе следовала церемония посвящения в рыцари Бани, торжественный въезд в Лондон, коронация, пир, а кульминацией праздника должен был стать рыцарский турнир. По примерным сметам расходов из Реестра государственных бумаг и рукописей в архивах и коллекциях Милана (Calendar of State Papers and Manuscripts in the Archives and Collections of Milan 1385–1618), общая сумма расходов достигала 300 000 золотых дукатов (65 000 фунтов, или свыше 65 миллионов фунтов на современные деньги), две трети из которых легли на плечи жителей Лондона. Одно из придворных ведомств под названием Большой гардероб, отвечавшее за монаршие наряды, получило два платежа «за материалы и одежду»: 203 фунта за шелка и 1131 фунт (свыше 1,2 миллиона фунтов на нынешние деньги) в счет оплаты услуг Джона Молта, еще одного портного Генриха, которому было заказано парадное облачение для Анны⁴.

Почти все без исключения биографы Анны сходятся на том, что именно от нее исходили требования о столь пышных и дорогостоящих торжествах, однако, вероятнее всего, их инициатором выступал ослепленный любовью Генрих. Например, открывавший празднества парад судов на Темзе в точности повторял речной праздник в честь Елизаветы Йоркской⁵. Генрих задумал его не столько с целью общественного признания нового статуса Анны, сколько для того, чтобы обозначить незримую связь между двумя женщинами, которые были ему безмерно дороги: его возлюбленной супругой и обожаемой матерью⁶.

Генрих заказал для Анны новую корону, заплатив за нее Корнелиусу Хейсу 300 фунтов, хотя в книге королевских расходов этот предмет не значился, о чем известно почти достоверно⁷. В Реестре государственных бумаг в архивах и коллекциях Милана сохранилась запись, на которую часто ссылаются и согласно которой Генрих отправил гонца забрать корону Екатерины, а хранитель короны, некий «мастер Садоко», ответил дерзким отказом. Когда разгневанный Генрих вызвал его к себе, Садоко бросил на землю свою шляпу и воскликнул, что он скорее позволит, чтобы его голова оказалась рядом с этой шляпой, нежели отдаст корону. При всей выразительности этого рассказа он скорее носит апокрифический характер, в действительности же Генрих заказал новую корону как символ начала новых дел⁸.

Анна не стала носить корону Екатерины, однако завладела ее баркой. Шапюи, пришедший в изумление от подобной наглости, излил свое негодование в письме к Карлу: все геральдические знаки королевы «исчезли… их самым безжалостным образом содрали и искромсали на куски», чтобы Анна заменила их своими. Далее он продолжает в язвительном тоне: «Дай Бог, чтобы она довольствовалась упомянутой баркой, драгоценностями и мужем королевы, не замышляя ничего против личности самой королевы и принцессы». Подобно тому как Генрих VII перечеркнул имя и герб Ричарда III, одержав победу в битве при Босворте, коронация Анны должна была стереть память о коронации Екатерины⁹.