Анна приготовила для Генриха подарок со смыслом. Он оценил ее жест и пришел в восторг. На идею ее натолкнуло воспоминание о путешествии по Бретани с Клод и Луизой Савойской летом 1518 года, когда жители Нанта преподнесли Франциску настольное украшение из серебра с позолотой в виде корабля, символический смысл которого заключался в том, что подданным короля не страшны никакие бури, пока у руля стоит такой кормчий, как он. Анна подарила Генриху такой же кораблик, только поменьше, украшенный «изящным бриллиантом», на борту которого стояла «одинокая барышня, дрожащая под порывами штормового ветра». Смысл презента был прозрачен. Генрих тотчас написал письмо, в котором поблагодарил ее за чудесный подарок, назвав его на французский манер étrenne, и восхитился не только ее вкусом, но и «изящным замыслом и той смиренной покорностью, которую Вы проявили с присущей Вам добротой». Очевидно, речь идет о зашифрованной надписи или девизе, выгравированном на ювелирной безделушке²⁰.

Нетрудно догадаться, что Анна хотела сказать этим подношением: женская фигурка на корабле, попавшем в шторм, – это сама Анна, которая может почувствовать себя в безопасности только в объятиях Генриха. Для нас – это первое свидетельство того, что Анна делает шаг навстречу новому этапу их отношений. Она дает Генриху понять, что согласна принять его ухаживания, но он должен показать серьезность своих намерений, а не просто сыпать выспренними заверениями на языке куртуазной любви, за которыми стоит лишь желание сделать ее очередной любовницей, как это было с ее сестрой.

Генрих принял вызов. Его больше не увлекает идея заполучить Анну в качестве новой фаворитки. Она будет его женой, его королевой и матерью его будущих сыновей. Она, а не Екатерина, подарит ему долгожданного наследника, который – в отличие от бастарда Фицроя – будет иметь законные права на престол.

Обеспокоенный тем, что слишком требовательный тон его предыдущего письма мог обидеть Анну, он просит ее: «Если я чем-то обидел или оскорбил Вас ранее, прошу назначить мне такое наказание для искупления вины, какое Вы сочтете справедливым». Он заканчивает письмо следующим заверением:

Отныне, когда душа моя принадлежит только Вам, я страстно желаю служить Вам и телом, и, поскольку это во власти Бога, я молю Его об этом ежедневно в надежде, что моя молитва будет услышана.

Он подписывает письмо следующими словами: «Король Генрих не ищет ничего другого» (фр. H[enry] autre ne cherche R[ex]) и рисует сердце с инициалами Анны в виде переплетенных латинских букв АВ, совсем как влюбленный юноша, который вырезает имя возлюбленной на стволе дерева²¹.

Если принять во внимание, что Анна ответила Генриху спустя лишь год после того, как его пронзила «стрела любви», можно утверждать, что новогодний подарок был преподнесен в первый день 1527 года. Это не могло произойти ни годом раньше (что было бы слишком рано), ни годом позже (что было бы слишком поздно)²². Есть еще один факт, подтверждающий наше предположение. Среди платежных документов Томаса Болейна, относящихся к последним месяцам 1526 года, есть счет на сумму 4 фунта, выписанный на имя Корнелиуса Хейса, королевского ювелира из Фландрии, здесь же отдельным пунктом значится 3 фунта 12 шиллингов 6 пенсов «для госпожи Анны»²³. Имеют ли отношение обе эти суммы к подарку? Если да, то это подтверждает не только предположение о времени его изготовления, но и тот факт, что отец помогал Анне добиться цели. В седьмом письме, написанном предположительно весной 1527 года, Генрих заявляет, что, если ее отец не поспешит с возвращением Анны ко двору, сократив срок на два дня или «хотя бы приурочив его к заранее назначенной дате», это даст королю повод думать, что «отец не хочет помочь влюбленным», вопреки его обещаниям и «против моих ожиданий»²⁴.

Можем ли мы представить, как выглядел подарок Анны и какого он был размера? Если хотя бы одна из сумм в счетах Болейна относится к этой покупке, то можно с уверенностью сказать, что этот кораблик не был настольным украшением, в отличие от корабля, некогда подаренного Франциску жителями Нанта, ведь тот стоил значительно дороже. Скорее всего, это было ювелирное украшение, что-то вроде броши или кулона. Имитация этого украшения появлялась в телесериале «Тюдоры» компании Sony Pictures, однако оригинал исчез уже давно. После низвержения и казни Анны Генрих испытывал отвращение к ее подаркам и письмам. В коллекции Музея Виктории и Альберта в Лондоне есть экспонат «Ювелирное украшение Хансдона» – кулон в виде корабля, который, как известно, подарила на Новый год Елизавета I своему кузену Генри Кэри, сыну Мэри Болейн. Должно быть, примерно так выглядел и подарок Анны: деревянный корпус корабля в оправе из золотой эмали, позолоченная мачта и такой же такелаж, украшенный жемчугом, а также позолоченная пушка. Корабль венчает фигурка крылатой богини Виктории, трубящей в золоченый рог. Вместе с золотой петелькой, служащей держателем для кулона, размеры украшения составляют 72 мм в длину и 51 мм в ширину²⁵.

С новогоднего подарка Анны начинается самый долгий период королевского сватовства в истории Англии. Анна трезво оценила ситуацию, прикинула, насколько серьезно Генрих увлечен ею, и осознала, к чему это может привести. Ирония заключается в том, что пока Генрих преследовал ее, как охотник добычу, Анна охотилась на Генриха. Женитьба правящего монарха на женщине менее знатного происхождения была сопряжена с серьезным риском. За всю историю после Норманнского завоевания никто из английских королей, за исключением Эдуарда IV, не брал в жены женщину, которая была его подданной. Генрих пока не решался поделиться своими планами с Уолси. Он думал, что сначала попробует решить проблему самостоятельно.

Однако ни Генрих, ни Анна не имели представления о том, что ожидает их в ближайшие шесть лет.

На исходе 1526 года Уолси задумал покончить с нестабильностью, царившей в отношениях между Англией и Францией на протяжении долгих лет, и положить начало золотому веку вечной дружбы. Катализатором послужил тот факт, что победоносный император Карл, женившись на Изабелле Португальской, стал уговаривать свою сестру Элеонору выйти замуж за Франциска. В отличие от Генриха Франциск был свободен от семейных уз: королева Клод, здоровье которой было подорвано многочисленными беременностями, умерла в Блуа в июле 1524 года, оставив после себя шестерых детей¹. Предвидя опасность, которую мог представлять династический союз Франции с Габсбургами, Уолси решил, что сближение между Англией и Францией, ставшее возможным благодаря соглашению, подписанному в 1525 году в поместье Мур, необходимо вывести на новый уровень².

У кардинала были основания для оптимизма. 23 марта 1526 года по инициативе Карла германские князья и свободные имперские города получили письма с запретами на церковные нововведения, однако это закончилось волнениями сторонников Лютера в рейхстаге. В конце лета того же года на восточных окраинах Священной Римской империи в ожесточенном сражении при Мохаче с войсками султана Сулеймана погиб король Венгрии Лайош II и были убиты лучшие представители дворянства, после чего войска султана вошли в Венгрию. Когда османы взяла Буду, владения Карла стали подвергаться регулярным набегам кавалерии султана³.

Генрих не скрывал своего злорадства (нем. Schadenfreude). Вернувшись с охоты, он воскликнул: «[Я] полагаю, что дела императора в Италии сейчас в самом плачевном состоянии»⁴. Папа Климент решил использовать этот шанс и отправил опытного и проворного протонотария Уберто Гамбару в Англию, чтобы уговорить Генриха присоединиться к Коньякской лиге. Гамбара относился к Генриху с большим уважением, однако недолюбливал Уолси за напыщенность и манеру все делать напоказ. Генрих же, хотя и возлагал надежды на то, что с помощью Лиги Карл будет изгнан из Италии и согласится освободить сыновей Франциска за разумный выкуп, не собирался вступать в Лигу и оказывать ей финансовую поддержку. Похоже, что на Генриха больше нельзя было положиться как на «верного сына папы»⁵.