Убрав топор, я поражённо уставился на гладкую кожу без единой царапины, где остались лишь потёки крови.

«Смертный, я бы на твоём месте не увлекался и мой предел бы не тратил. Ты же знаешь божественные законы».

— Без тебя знаю, — проворчал я, вставая и примериваясь к глыбе льда.

Работать топором приходилось аккуратно, потому что Губитель прорезал лёд как масло, и его лезвие явно не увидело бы разницу между льдом и плотью.

Покалеченные магические контуры отзывались головной болью, точные движения давались с трудом, да ещё мешали сомнения, вдруг закравшиеся в душу. Для чего это всё было, если я растерял всю силу?

Ну, спас я Агату… Сейчас она вытянет Креону из ледяного омута, потом они откроют сундук с дитём соловьиного дракона, нас отпустят, и…

И что дальше?

Что сможет калека, недомаг и недовоин, который, чтобы примериться ударом топора, тратит на это несколько секунд?

Интуиция сейчас тоже, кстати, не работала, но опыт Всеволода я ещё не растерял. И сразу понял, что это не мои мысли, и откуда дует ветер.

— Иди погрейся на солнышке, грязь, — прошептал я, тяжело дыша.

Бездна наверняка была ещё здесь, но законы мироздания никто не отнимал, она явно потратила почти весь предел… Но не сдалась, и теперь атаковала такими вот тонкими, на грани ощущения, ментальными ударами.

И, надо сказать, её магия работала… В моих глазах, залитых потом, темнело и время от времени плавали золотистые круги. Я просто устал… И самым огромным желанием было просто бросить всё и лечь спать.

Наконец освобождённая Агата выскользнула мне на руки из расколотой ледяной ловушки, и я свалился на колени, до того тяжёлой мне показалась чародейка. Нет, до того я ослабел.

Кое-как уложив её на камни, я ласково поправил серебристые волосы Агаты Ясной, с огромным удивлением читая свои чувства. Да сожри меня… кхм… Маюн! Неужели бывший Тёмный Жрец обрёл возможность любить⁈

В это чудо мне верилось с трудом. Эта способность вырезалась из души в самом начале Тёмного Пути, поэтому… Недобро заурчав, я тряхнул головой, выгоняя ненужные мысли. Пшла вон, сраная Бездна, из моей головы!

Дочь Луны не просыпалась, а я плавал между сном и явью, остро ощущая, что через несколько мгновений просто свалюсь. Поэтому, недолго думая, я просто поцеловал Агату…

Вообще, во множестве сказаний герои так спасают красавиц, чем же хуже я, обычный бросский воин?

Странное это было ощущение. Вроде бы я всё ещё видел себя в пещере, сидящим и бережно обнимающим бездыханную чародейку… Но в то же время я понимал, что это не та пещера.

Это не я…

И в моих руках не Агата.

Я был Хмороком и держал в объятиях Моркату. Серьёзно раненым Хмороком, кстати — я видел пробоины в моих доспехах и чувствовал, как утекает из меня кровь. Она струилась вокруг меня чёрными вихрями, не как жидкость, а как туман.

«Теперь ты знаешь, смертный, как я спас свою жену», — послышался шёпот Хморока, — «Спустился в самое сердце её личной преисподней, чтобы вытащить…».

При этих словах Хморок в моём видении… то есть, я… кашлянул, выплёвывая чёрный вихрь крови и, отпустив Моркату, завалился на землю. Да смердящий Свет!

Можно было и не спрашивать, зачем мне являются все эти видения. Боги, они такие, всё равно прямо не ответят.

— Хморок… вестник… ты… — просипел я, чувствуя, как на мир наплывает вечная Тьма, из которой уже нет выхода, — Как же ты сам спасся тогда?

«А я и не спасся… Она спасла».

Теперь меня носило на волнах. Я ничего не видел и не слышал, но чувствовал, как шторм таскает моё тело во все стороны, то и дело со всего маху втыкая в жёсткие борта.

— Моркатова стужь!!!

Этот голос, злой и срывающийся, доносился до меня будто сквозь вату. Странно, шторм не слышу, а голос слышу…

— Чёртов бросс! Тяжеленный… хорлова падаль!

Я узнал голос… да, злой, срывающийся… но это был её голос. Агата костерила меня на чём свет стоит, обещала убить… но…

— Да иди же ты скорее! Он гонится за нами, бросс! Очнись!!!

Агата Ясная меня тащила. Не знаю, как она это делала, но теперь я понял, что это за качка такая страшная. Это она падала под моим весом, пыталась снова встать, пыталась ещё подтащить меня.

Куда там пусть и сильной, но хрупкой чародейке…

Послышалось рычание Кутеня. Я чувствовал, как он цепко хватал мою руку пастью и тоже тащил, пытаясь помочь чародейке. К счастью, та уже не боялась цербера.

— Очнись, хорлова ты падаль!!! Давай, Сумрак, помогай… Очнись!

Очнись… Легко сказать.

Я давно открыл глаза, но всё равно ничего не видел. Да я и не мог — Тьма поглощала меня, буквально засасывала, и я чувствовал дыхание Бездны. Хитрая стерва как-то подловила меня и просто наложила на мои веки заклинание «вчерашней ночи», чтобы не дать Агате спасти меня и себя…

Кутень зарычал. Чародейка тоже едва ли не рычала, не забывая при этом ругать меня.

— Шевелись, полено ты горное!!!

Я ощутил едва заметные толчки, будто бы шаги.

Что-то нас преследует. Кто-то… Кто-то большой, горячий, и очень злой. Это его пещера, и ему очень не понравилось, что мы здесь устроили.

— Да чёртов ты бросс… Малуш! Морката, молю тебя, дай мне сил… Малуш!!!

Голос Агаты сорвался, она заплакала. Заскулил Кутень… Он мог быть сильнее, но что-то ему мешало. Бездна, мать её!

— Не могу… я… Креонушка, прости! Не могу бросить… — Агата снова рванула меня с неестественной силой, — Дав-а-а-ай, хренов ты увалень!

Неожиданно моих губ коснулись её губы… Тьма перед моими глазами подёрнулась, тут же стала растворяться. Свет? Нет, не чувствую. Просто кромешный туман отползал, будто бы его сдувает ветром.

— Ну, вот так бы и сразу… — я разлепил губы, подтянул под себя колени, попытался встать, — Сразу бы поцеловала.

— Ах ты ж… — Агата то ли обрадовалась, то ли возмутилась.

Ничего увидеть пока не получалось, но я мало того, что встал, так ещё и чародейку подхватил. Другая моя рука почувствовала клыки Кутеня.

Я сделал шаг, другой…

Оглушительный рёв раздался где-то в глубине недр, сотрясая не только стены пещеры, но и всё моё нутро. Снова меня едва не бросило на колени, но я устоял, схватившись за загривок цербера.

Холодный, будто бы желе… Цербер же исчадие Тьмы, он может быть и бесплотным, и в то же время материальным.

— О, храни нас Хморок! — послышался шёпот Агаты, прижавшейся ко мне.

«Да я-то тут чего сделаю?» — где-то в моей голове послышался растерянный голос Хморока, — «А Морката меня тогда сама вытащила».

Да уж, какое счастье, что северянка не слышит, что бормочет её растерянное божество.

Ничего не вижу… Я шёл вперёд, Агата Ясная с Кутенем попытались меня вести, но всё равно то и дело я спотыкался и задевал скалы.

Я сжал в кулак загривок цербера, будто бы пытаясь сгрести его покрепче, и попробовал соединиться с разумом. Только бы получилось…

Голова сразу затрещала, я чуть не споткнулся, навалившись на охнувшую Агату… и всё же сквозь туман я различил очертания пещеры. Значит, не всё ещё потеряно.

— Веди, Сумрак, — приказал я, все остатки воли отправляя на то, чтобы соединиться с его разумом.

Сначала мы шли, а потом побежали. Дорога вела наверх, я узнавал места, по которым спускался за Агатой.

Сначала меня удивило, что с каждым моим шагом пещера сотрясалась, а потом догадался, что это не от меня… Это наш преследователь был уже так близко, что я спиной ощутил, как из горных глубин поднимается нестерпимый жар.

Да ему даже не надо нас догонять, мы сгорим прежде. Что это за существо, я даже не хотел знать, но наверняка оно спорило на равных с соловьиным драконом.

— А-а-а-а!!! — это заорал уже я, чувствуя, как начинает лопаться кожа на спине.

Я сразу же схватил Агату в охапку, прикрывая от жара. Заработал ногами так, что едва не обогнал Кутеня. Надо же, и силы нашлись!