Я присмотрелся к Луке. Молот мальчишка не отпускал, но ревел на бегу, размазывая по лицу слёзы.

— Агар⁈ — мигом догадался я, получая в мозг образы от Кутеня. Слава Древу, мой цербер был жив и невредим.

Виол хмуро кивнул:

— Он задержал эту тварь…

Кутень, летящий сверху, уже передал мне, что произошло после того, как меня впечатало в скалу.

Мальчишка успел зажечь молот и ударить светом в Феокрита, но тот, отлетев, вскочил и снова ринулся в атаку. Лука, растерявшись, едва успел подставить тяжёлый молот…

Между ним и чудовищем в последний миг возник древесник, который смог мгновенно запечатать часть ущелья куполом из толстого плюща. Это отняло у него очень много сил, магу пришлось задействовать жизненную энергию, поэтому некоторые ветви проросли прямо из его тела.

Упыря это ненадолго задержало, и этого хватило, чтобы Бам-бам подхватил меня, а Виол растерянного Луку. Мальчишка привязался к древеснику и отказывался убегать, но бард его не слушал.

«Уходи, не бойся!» — прохрипел вслед Агар.

К счастью, Лука не видел, как когтистая лапа пробила плющ, заодно пронзив и тело Агара… От меня не укрылось, что освободившаяся тварь вонзилась в шею одеревеневшему послушнику, но тут же завыла и с отвращением сплюнула.

Несколько мгновений я пытался осознать, что ради меня кто-то пожертвовал жизнью. Ну, может, больше ради мальчишки, но меня ведь Агар тоже спас. И он сделал это не из страха…

Теперь Феокрит, как это ни странно, гнался за нами.

Его силуэт пылал густым грязным пламенем, будто его облили маслом и подожгли. Он нёсся по холмам далеко позади, и изрядно портил прекрасный зелёный пейзаж, потому как оставлял за собой шлейф густого чёрного дыма.

Я выругался. Смердящий свет, я даже не предполагал, что настанет тот день… яркий и безоблачный день, когда мне посчастливится убегать от упыря под палящим солнцем.

Страх, что каким-то образом Левон смог создать воистину бессмертное чудовище, успел проникнуть в моё сердце. Тем более, мы не успевали… Да и вообще, куда мы бежим? Если послушать чутьё, то лес впереди внушал мне не меньше опасений, чем упырь позади.

Я уже слышал хрипение и топот Феокрита позади, и цербер был уже готов ринуться в последнюю смертельную схватку, чтобы защитить меня. Ну уж нет!

Мысленный приказ хлестнул Кутеня, заставляя его отлететь и не вмешиваться. Я встал, как вкопанный, готовясь сразиться с тварью.

— Уходите, — рявкнул я замершим на миг Виол и Луке.

— Куда⁈ — беспомощно вырвалось у барда, — Громада, мы в третьей магической! Мы тут и дня не проживём…

Я не ответил, поднимая уже изрядно помятый щит и перехватывая топорище. Заодно я приготовился разом призвать Тьму, задействовав Червонное Кольцо, и сжечь врага взрывом бросской крови. Эх, так жаль эти доспехи… Они ведь мне понравились.

Кстати, Хморок, ты бы мог и помочь сейчас. Наверняка у бога смерти и мрака припасён какой-нибудь козырь? Промелькнула мысль о том, что мой призыв Тьмы поможет и Бездне быстрее вернуться в этот мир, но я не обратил на неё внимания. Не тот случай…

Упырь не добежал всего ничего. Бывший советник, вдруг споткнувшись, кубарем покатился ко мне и, распластавшись, замер в нескольких шагах. Обугленный, покрытый густыми языками пламени, Феокрит тяжело дышал и таращился сквозь дым и огонь на солнце.

— Громада, надо уходить! — донеслось от барда.

Я тоже поднял глаза и прищурился, разглядывая солнце. Как всё же хорошо, что есть неизменные вещи. Упыри, какими бы сильными они не были, не должны выживать днём — это закон природы.

Феокрит заворочался, и я даже не сразу понял, что он делает. Мощными гребками упырь откидывал земли, снова просовывал в неё когтистые лапы, пытаясь втянуть себя глубже в грунт.

Да он закапывается!

— Ну уж нет, — я шагнул было вперёд, собираясь схватить тварь за ногу. Для всех будет лучше, если он спокойно догорит дотла.

Что-то мелькнуло сбоку, и я едва успел закрыться щитом. В этот раз меня не снесло, хоть и протащило несколько метров.

Там, где так усердно копался Феокрит, стоял Анфим собственной персоной…

— Да смердящий твой свет! — выругался я, — Это уже не твой брат!

— Спокойствие, — ощерившись, ответил Анфим, — Выдержка…

Где-то сбоку послышался хохот. Мне в спину тут же уткнулись колючки, я обернулся.

И Бам-бам, и Виол, и Лука всё ещё были здесь, и жались ко мне. А где-то по равнине носилось Лихо, оглашая равнину диким заливистым смехом.

Я снова покосился на Анфима, закрывающего собой брата. Дюжинник горбился, слегка скрюченный переполняющей его магией, но стоял в боевой позе, готовясь атаковать меня.

Как же раздражает этот смех… Они с Лихо сдружились, что ли?

— Его не спасти, — снова попытался я.

— И меня не спасти, — Анфим расхохотался, вскинул руки, и тут же нас окружил воющий вихрь. Поднялась пыль, забиваясь в глаза и рот, завыл пронзительный ветер.

Бард щёлкнул какую-то струну. Я тоже раскинул руки, пытаясь обуздать воздушную стихию… Мимо пронёсся Кутень, отсекая часть ветра.

Пыль тут же улеглась, но никого рядом уже не было. Разрытая яма, куда пытался спрятаться Феокрит, оказалась пустой. Лишь ещё не развеявшийся шлейф дыма тянулся обратно к ущелью, я ещё успел рассмотреть силуэт дюжинника, который тащил на плечах тело.

Лихо, кстати, тоже удалялось в ту сторону…

Как-то неожиданно нас окружила полная тишина. Бард, тут же завыв, просто плюхнулся на траву:

— О-о-о, расцелуй нас Мавша! А-а-а, слёзы мне в печень! — он расхохотался, ёрзая руками и ногами по траве, — Мы живы!!! Живы, чтоб меня прелестями Сияны шарахнуло, живы!

Бам-бам и невесёлый Лука переглянулись. Тяжко вздохнув, я тоже уселся на траву и оглянулся на лес, темнеющий в паре сотен шагов. Судя по всему, наш путь теперь лежал туда.

Величественный лес сразу намекнул нам — всё, что мы встретили до этого, было детским лепетом.

Лес не просто излучал магию. Она била в лицо, будто назойливый ветер, и потрескивала в ушах. Как вечером, бывает, слышишь угрожающий гул комаров, наполнивших лес.

Не хотел бы я встретиться с комарами в этом лесу…

Огромные, трём броссам не обхватить, стволы уходили вверх, где лениво покачивались хвойные кроны. Исполины были настолько древними, что их кора у корней даже окаменела — по крайней мере, тонкий клинок, который просто так болтался на поясе Виола, даже высекал из них искры.

— Видит Маюн, я бы тут осторожнее себя вёл, — проворчал Виол, когда я вернул ему меч, которым попробовал крепость корней, — Тут каждое дерево может оказаться… кхм… магическим существом.

Я кивнул. Мы пока не спешили заходить глубже, оставаясь под солнечными лучами — они казались нам последней защитой. Тем более, и кора окаменела как раз там, куда доставало солнце.

Но проблема была чуть в другом… Единственные наши провожатые сгинули в пасти мутировавшего Феокрита, а Кутень так далеко за Левоном Кровавым не заходил, и всё никак не мог взять его след.

И теперь получалось, что, зайдя так далеко, я просто не знал, куда идти. Да, смердящий свет, у меня не было никакой зацепки! Единственное, что я знал, что в этот сраный лес я совсем не хочу.

Между стволами тут и там торчали скалистые лбы, покрытые мхом, а в некоторых местах скалы будто срастались с корнями и стволами сосен-великанов. На одну такую скалу я и взобрался, чтобы несколько минут смотреть назад.

Ущелье, где погиб Агар, отсюда казалось трещинкой в скалах.

— Агар, — прошептал я, отдавая дань древеснику, — Пусть тело твоё покоится под корнями, а душа играет в листьях Вечного Древа…

Я даже не удивился, откуда знаю эти слова.

Агар был с нами всего ничего, но успел спасти всем жизнь. Успел обратиться к Древу, чем заметно усилил свою магию… Я вспомнил, как Феокрит пытался высосать его кровь, но та, скорее всего, оказалась ядовитой для него.