Мы с Виолом переглянулись…

— Громада, ты ведь тоже подумал сначала, что тут руины древнего города?

Я кивнул, но развивать новую теорию не спешил. Потому что если это правда, то мы идём на встречу верной смерти.

Шишки не всегда целились в нас, иногда они скрежетали по скалам рядом, оставляя глубокие борозды от шипов, иногда они высекали щепки из стволов деревьев. И у меня складывалось ощущение, что хищный лес просто играется с нами, загоняя поглубже…

— Да твою ж… — вырвалось у Виола, — Провалиться мне в Сиянову бездну!

Мы стояли перед воином. Нет, не статуей… Этот бедолага, закованный в магические доспехи, был ещё жив.

Он беззвучно открывал и закрывал рот, ёрзал глазами во все стороны, шевелил плечами. И ничего не мог сделать с уже довольно мощным ростком дерева, который пробивался из его груди, вскрыв литой нагрудник, словно гнилую бочку.

Рядом шмыгнул напуганный Лука, недовольно зарычал медоёж.

— Это не руины, громада… — Виол испуганно шарахнулся и вскинул голову, — Это лес! Он так сажает свои семена!

Я ничего не ответил. И так теперь понятно, что идея помедитировать в этом лесу не самая лучшая.

Может, древеснику Агару лишний росток из уха и пошёл бы на пользу, но только не броссу. Броссы вообще не очень любят становиться питательной клумбой.

Больше всего меня интересовало, что здесь делал этот воин. Он был из того отряда с изменённым Феокритом, который послали к нам навстречу? Или Левон отрядил его в погоню за Креоной?

— Креона! — прошептал в панике Виол, — Неужели она…

Тут я начал догадываться, почему мы больше не слышим её криков.

— Нет, — уверенно ответил я, — Но если не поспешим, то будет поздно.

— Ты имеешь в виду, что…

— Вперёд, глупцы! — не дав ему договорить, я рванул за собой барда.

Ещё трепещущий раненый что-то просипел едва слышно вслед, даже попытался протянуть руку… Совесть Малуша пыталась грызться, но я успокоил её, что где-нибудь обязательно погрущу об этом предателе. Может быть, даже секунду или две.

Медоёж с Лукой на загривке скакали за нами следом, сверху по стволам затрепетала рычащая тень цербера.

Очередное каменное творение на нашем пути оказалось таким огромным, что нам пришлось его обходить. Огибая округлую скалу, напоминающую купол, мы не сразу и догадались, что это — статуя… Изваяние было окружено каменной площадью, вздыбленной корнями деревьев, и мы то и делом спотыкались об них.

А потом Лука обратил внимание, какая красивая это скала — «вся в чешуйках, как будто рыба».

— Это… — Виол остановился и замер, — Это дракон!

Да, это оказалась окаменевшая туша дракона. Заваленный на спину, распластавший крылья… и весь раскуроченный торчащими из него хвойными исполинами. Очень уж, видимо, питательным он оказался, потому что растущие из него деревья были неимоверно огромными.

Ему не повезло приземлиться здесь… От его головы на несколько сотен шагов протянулась открытая просека, где деревья так до сих пор и не смогли восстановиться. Дракон явно дал последний бой, дохнув огнём изо всех сил.

Я улыбнулся… Значит, пусть лес и магический, а горит он так же хорошо, как и обычный.

Ветер, гуляющий по просеке, вдруг повеял холодом. И не просто холодом, а довольно крепким морозом — воздух здесь был довольно влажным, поэтому в тени леса сразу заискрились крохотные снежинки инея.

Там Креона… И если поторопиться, она наверняка ещё не погрузилась в вечный холод. Другого шанса спастись от шишек у алтарницы наверняка не было.

— Туда, — показал в этом же направлении Виол.

И в этот момент моих ноздрей снова коснулся запах мяса с овощами. Потянул носом и оживившийся Бам-бам, нервно закрутил головой Виол…

А потом всё пространство вокруг наполнилось визгом и деревянным скрипом. Шишки падали отовсюду, выскакивали из-за стволов, катились с драконьей скалы.

Они уже не скрывались, превращаясь в какие-то подобия броненосцев, из шкуры которых вились острые щупальца. И целая волна этих безголовых броненосцев просто попёрла на нас.

— Да чтоб вас Бездна сожрала!!!

Заорав, я тут же вызвал «огненное яйцо», усилив его воздушными потоками, и окружил нашу маленькую компанию.

Твари посыпались и сверху, с визгом лязгая зубами. Пасти их были где-то на брюхе, и складчатый язык всё тыкался в препятствие, опаляясь о границы «огненного яйца».

Первая волна схлынула, заверещав от ожогов, и устремилась за деревья. Им на смену пришла вторая волна, не менее многочисленная, но она замерла в нескольких шагах от нас.

Казалось, шишки-броненосцы заполнили всё подножие леса, слушая завывание огненных вихрей в моём защитном куполе.

Они сидели на земле, на скалах, на корнях, шевеля колючей чешуёй и двигая щупальцами… И хоть у этих броненосцев не было глаз, я прекрасно чувствовал на себе жадный и голодный взгляд.

Даже не знаю, что меня больше страшило. То, что мы в смертельной ловушке, или то, что долго применять такую мощную магию мне нельзя. А впрочем…

— Громада, какого хрена ты творишь? — Виол ошарашенно глянул, как я уселся в позу лотоса.

Я только поморщился. Ещё никто в мире не пытался поднять ранг, активно используя в этот же момент магию, ведь контуры должны находиться в покое.

Но если нам всё равно погибать, то чем Бездна не шутит?

Так-то для Тёмного Жреца ничего удивительного в такой активной медитации нет. В своём мире для увеличения силы и поднятия ранга мы ныряли во Тьму, а пребывание в таком агрессивном месте трудно было назвать спокойным.

«Нас же… час… бьют…».

Возмущённый крик Виола потонул в шуме морского прибоя — это мои варварские мозги чуть не свалились в долгожданный сон. Самый ответственный момент для неопытного мага, иначе вместо тренировочной медитации можно просто продрыхнуть…

Я подхватил засыпающий разум, начиная дробить мысли и пуская их на самотёк. Это не мысли, это река, за которой я наблюдаю, сидя на берегу… В этот момент я остро почуял себя Всеволодом, потому что для горячего и вспыльчивого Малуша такое состояние было редкостью.

Вообще, высшее мастерство — это остановить мысли, но сейчас это было сложно сделать, ведь приходилось тратить часть разума на то, чтобы поддерживать заклинание. Осталось только отстраниться, позволив суетному мозгу суетиться чуть в стороне.

Бросские мозги, кстати, удивили меня. Мне, как бывшему Тёмному Жрецу, было привычнее ничего вокруг себя не представлять… Зачем, если всё равно погрузишься в Вечную Тьму, где не видно ни зги?

Но я, видимо, переборщил с образами мысленной реки, поэтому и вправду ощутил себя на берегу, усыпанном голышами. Вокруг царила сверчащая ночь, впереди плескалась бурное течение и прямо над водой летали светлячки.

За моей спиной и на другом берегу высились сосны… Обычные сосны, с обычными шишками, которые совсем не хотели воткнуть семя в любое живое существо.

Вдали, прямо над верхушками сосен высилось Древо. Его крона волновалась мерцающей листвой на невообразимой высоте, смешиваясь со звёздами. Млечный Путь казался ворохом осенних листьев, которые порыв космического ветра сдул и медленно уносил во Вселенную…

Что-то мысли у меня слишком чёткие для бросса. А ещё запах хвои… Звенящая река… Громкие сверчки… Покатые и острые камушки под пятой точкой…

Я снова уставился на далёкое Вечное Древо, вдыхая всей грудью воздух. Всё вокруг звенело от силы и мощи, которую излучало великое дерево, растущее сквозь миры.

Смердящий свет, это слишком детально для медитации! Кажется, подхватив засыпающий разум, я перестарался и перебросил его сразу в божественное провидение.

Я тут же поднял руки, чтобы рассмотреть их. Это первое действие любого адепта, входящего в контролируемое сновидение.

Бледные, с тонкими пальцами, это были руки Всеволода, не Малуша… Правая рука была с лёгкой синевой, намекая, что она так и не стала заново частью хозяина. К счастью, её хозяйка пока томится в неведомом мне мире, где можно получить силу бога.