— Какого… — вырвалось у меня, и я вздрогнул от своего голоса. Прошлого моего голоса, который уже не слышал несколько недель.

Краем глаза я увидел движение и повернул голову… Мне стоило огромных усилий, чтобы не отстраниться от громадной морды волка, чья скалящаяся морда висела в паре сантиметров от моего лица.

Белые клыки едва ли не сверкали на фоне кромешно чёрной шерсти, как и яркие красные глаза. Шерстинки у существа то ли дымились, то ли каждая испускала Тьму, и от этого казалось, что существо потихоньку испарялось.

Хотя, конечно, никуда оно не испарялось, а скалило зубы, обнюхивая меня. Размером его голова не уступала мне, и было ясно, что если эта помесь цербера и Дымящегося захочет меня сожрать, пастью он клацнет всего раз.

Так вот как будут выглядеть щенки Кутеня…

— Сумрак, уйди, — раздался трубный, но слегка уставший голос.

В тот же миг Сумрак то ли испарился, то ли так быстро рванул — я не смог отследить движение, рангом ещё не вышел.

На берегу стоял бросс-великан, и я уже знал, что это Хморок. Огромный, с копной неожиданно белых волос, в два раза больше Малуша. Он был закован в доспехи, так же чадящие Тьмой.

Хморок опёрся Губителем о голыши, потом уселся сам. Под древним богом мрака и смерти камни жалобно захрустели, крошась и принимая удобную для громилы форму, будто тот уселся на мягкую кровать.

Странное это было ощущение… Даже сидя, он был выше меня в два раза, и мне приходилось задирать голову, чтобы взглянуть богу в глаза. И в то же время здесь работали законы божественных видений, и мы сидели вровень.

Я даже не стал задумываться, как всё это работает, а лишь молча ждал, что скажет божество. Но тот молчал…

Его топор, именуемый Губителем Древа, был огромен. Я пытался рассмотреть сверкающие камни на обухе, но лезвие ускользало от меня, то и дело разлетаясь на осколки, звенящие по голышам.

Боги ведь вне времени, а это значит, что не важно, когда Хморок ударит по Древу… Произойдёт это завтра, или случилось вчера, но лезвие топора теперь существовало одновременно в двух состояниях. Целое и расколотое.

Когда на моих глазах лезвие в очередной раз рассыпалось, я проводил взглядом белый камушек. Он проскакал по голышам и исчез в бурном течении.

У меня уже есть чёрный камень, позволяющий заглянуть в самые тёмные глубины души. Другой камень, белый, по легендам вернёт божественную силу Хмороку…

— Глупец, — сказал бог мрака, и его голос легко перебивал даже шум реки, — Если бы сила бога зависела от такой мелочи, то какая же это сила?

Я почувствовал, как во мне поднимается злость, и даже удивился — немного позабыл, когда в последний раз так злился. Нет, Малуш всё время злился, но это была другая злость. Пылающая огненная ярость… По любой причине он мог взорваться гневом, правда, так же быстро потухал.

А злость Всеволода была холодной. Ледяным инеем она оседала в глубинах души, накапливаясь слой за слоем, и никогда не исчезала…

Я никому никогда не позволял так к себе обращаться. Как он посмел назвать меня глупцом⁈

На эту мысль Хморок расхохотался. Я двинул уголком губ, будто бы соглашаясь, что это и вправду смешно.

— И вправду глупец… — отсмеявшись, сказал Хморок, — Тратить эти бесценные минуты на обиды, когда ты можешь узнать всё, что тебе угодно.

Я округлил глаза, поняв, что время и вправду уходит. Минута, а может, и секунда, и я вернусь к своей медитации, поднимать одну стихию и укрощать другую…

— Я и вправду твоя инкарнация? — прозвучал мой первый вопрос.

Хморок снова захохотал, и я, признаться, снова с трудом подавил в себе злость. Эх, раньше я гораздо легче контролировал эмоции.

Тут лезвие Губителя придвинулось ближе ко мне, и я даже ощутил морозное веяние от него. Казалось, он попросту высасывал силы… Я понял, что едва протяну палец, чтобы коснуться его, и больше никогда не встану.

— Вот ты и ответил на свой вопрос, смертный.

Я поджал губы. Что, Всеволод, забыл, что имеешь дело с богом? Они никогда не ответят напрямую, потому что якобы не могут вмешиваться в дела материальных миров. И это несмотря на то, что они творят с этими самыми мирами…

Хморок снова засмеялся, да так сильно, что у него проступила слеза. Я вздохнул, понимая, что все мои мысли он видит насквозь.

— Сколько людей видел, а таких весельчаков не встречал, — утирая слезу, сказал бог мрака, — Да, ты умён, и в то же время невероятно глуп.

— Что тебе от меня надо? Что вам, богам, от меня надо?

— Ну, что ж… — неожиданно посерьёзнел Хморок, — Тебе и вправду надо меня вернуть.

— Что? — я едва не поперхнулся, услышав слишком уж прямой ответ.

— Могу отвечать. Меня как бы ещё нет, я ведь ушёл из этого мира, сгинул во Тьме, и свой предел не трачу. Хотя на самом деле я слаб… кха… кхм… не так уж и силён, — на этом месте Хморок замолчал на несколько секунд, — И если б ты не спровадил Бездну, я бы не рискнул говорить с тобой. Он сожрала бы меня за мгновение.

— О чём ты?

— Твои эти Бездна и Небо — это боги на порядок выше. Мы над этим миром, они над мирами…

Он в очередной раз приподнял Губитель, снова опустил его на голыши. Треснули камни, разлетелось лезвие, но в этот раз Хморок перехватил белый камушек и стал задумчиво его рассматривать.

Я том, что у богов тоже есть ранги, я ещё не слышал. Но подавил в себе жгучее любопытство, понимая, что подробности мне сейчас ни к чему. Услышав мою мысль, Хморок одобрительно кивнул.

— Ты это я, но в то же время ещё не я, от тебя зависит. Я мог бы и сам вернуться, но законы мироздания таковы, что вернуть бога должен обычный человек.

— Что-то такое я уже слышал… — честно сказал я.

— Ты понял, почему Небо не приходит к тебе?

— А разве не я вопросы должен задавать…

— Дерзкий смертный, — Хморок неожиданно хлопнул меня по плечу, отчего меня просто снесло в реку.

Нет, не меня… Внизу журчала вода, я висел над пенящимся течением, но не тонул.

Оглянувшись, я увидел на берегу себя, Всеволода, с остекленевшими глазами. Из меня что, выбили душу⁈ Рядом с остолбеневшим мной сидел улыбающийся бог мрака, который почему-то указывал мне вниз.

Опустив взгляд, я отпрянул от протянувшейся из реки когтистой руки. Следом стали выныривать ещё руки, пытающиеся схватить меня… Но я даже не стал сопротивляться или отлетать.

Уродливые пальцы и вправду схватили меня, стали утаскивать в реку. Я ощутил не просто ледяную воду, а сковывающий мороз… понял, что умираю по-настоящему… а через мгновение снова ощутил себя рядом с Хмороком на берегу.

— Глупец!!! — бог мрака был в гневе, — Ты думаешь, это всё шутки⁈

— А ты? — равнодушно спросил я.

— Дерзкий… Да, твоя воля сильна, но знаешь ли ты, что значит — воля?

— Ты обещал рассказать о Небе. Так почему же Бездна уже все пороги оттоптала, а он ни разу не появился?

— Он и не придёт. Сам, всё сам, — и снова издевательский хохот.

На этот раз я промолчал. Оставалось только надеяться, что его смех не тратит отведённое мне время.

— Миры меняет воля человека. Настоящая, несгибаемая… Та, которая вершит подвиги. Чем рискует бог, когда проявляет волю?

Я всё же ответил.

— Сдаётся мне, что ничем.

— А человек — жизнью. Именно поэтому влияние его решений гораздо больше… Небо поставил на тебя, смертный, и уже не может вмешиваться. Твоя воля будет спасать этот мир.

— Но Бездна тоже действует через людей.

— Она глупа, — Хморок будто бы посмаковал это слово, понимая, что пока что Повелительница Тьмы не может вырвать ему язык, — Беспредельно глупа, и путает безволие с волей… Поэтому и берёт количеством, искушая толпы бесхарактерного дерьма, поддающихся тёмному влиянию. Дерьма нулячьего, как говорят в том мире, куда ты снёс Бездну.

Я поморщился, услышав про «бесхарактерное дерьмо». Так-то я тоже был последователем…

— Ну, у Бездны всё же есть хитрость. В море дерьма ей иногда попадаются жемчужины, поэтому-то её так взбесило то, что Отец-Небо увёл тебя у неё из-под носа.