Но Вечное Древо решило по-другому и приняло наши желания за свою истину — и теперь за мной верхом на колючем медоеже едет маленький паладин, будущий борец за лиственную веру. Лиственник из Шиповниковой Ветви.
Поэтому я и подозреваю, что у пацана вполне может оказаться талант владения молотом, если он прирождённый паладин. Сейчас этого особо не заметно, но всё ещё впереди.
А ведь мальчишка белобрысый… Это явно северная кровь, но есть ли в нём бросская примесь? Та самая «капля бросской крови», которая «важнее целых рек»? Ведь именно так мне сказал Отец-Небо, которому лень до сих пор объявиться и всё объяснить.
Вот же прохвосты небесные, обложили со всех сторон. Сейчас ещё окажется, что я ДОЛЖЕН обучать мальчишку.
— А мне драться этим молотком? — снова спросил Лука, — Мы будем нападать на врагов?
— Драться, только если придётся. А так пока просто привыкай, что он будет у тебя всегда в руках.
— Всегда?
— Да. Твой молот, паладин, это часть тебя. Такая же, как рука или нога.
— Паладин? — переспросил Лука, — Я — паладин?
Я вздохнул. Мне сначала казалось, что учить легко, и разум Всеволода рисовал вполне стройные образы.
Ну, то есть, я знал многое, и помнил почти все основные моменты, но едва я пытался это облечь в термины или выстроить хоть какой-то план обучения, как натыкался на свою бросскую простоту. Не мог подобрать нужные слова, и даже не мог решить, с чего начать.
Я всё же остановися, чтобы попробовать сориентироваться, а заодно и подумать. Это дерево я точно вижу уже третий раз, слишком густой лес.
— Паладин — это борец за веру, — всё же сказал я, — Вот ты веришь в Вечное Древо?
— Я? Конечно, оно мне снится часто и говорит со мной.
— Говорит⁈
— Ну да… — Лука пожал плечами, — Оно рассказывает истории.
У меня побежали мурашки по коже. Это могло быть и хорошо с одной стороны, а с другой стороны явиться во сне в виде Древа могло любое божество, и не обязательно хорошее.
— Какие истории?
— А я не помню. Как проснусь, так забываю.
— Вообще ничего?
Тот поскрёб затылок.
— Ну, только то, что тебя слушать надо.
У меня вырвался вздох облегчения. Вроде это не Бездна… Но требовалось оставаться настороже — ведь Бездна, чтобы войти к человеку в доверие, сначала будет следовать в унисон с его желаниями.
Я сам, будучи Десятым, практиковал вхождение в сны к Адептам Света. Бездна учила нас потихоньку отворачивать их сердца от истинного пути, и начинали мы всегда с бесспорных истин.
Потому самые мудрые светоносцы цепко держались за древние трактаты, до последнего запрещая менять их, и всегда требовали от своих адептов заучивать тексты и исполнять обряды без лишних размышлений. Да, бездумное следование не развивало ум, но в то же время ограждало от ереси.
И тут мудрецы были правы — сначала требовалось нарастить духовную броню, а уже потом осторожно размышлять над предметами веры. Да, в наши времена ещё были светлые жрецы и жрицы, которые чувствовали, что Орден Света меняется. Они пытались с этим бороться, но было уже поздно.
Поэтому мальчишку следовало на всякий случай оградить от чужого влияния.
— А если я тебе скажу, что Древо во сне слушать не надо? — осторожно спросил я, — Ты послушаешь?
— Конечно, господин Малуш. А почему?
Я поджал губы, думая про рыжую и веснушчутую сестру лиственницу Лею, которую встречал в Солебреге. И вспомнил, чем закончилась эта встреча — моим обмороком.
— Ну, Древо же сказало слушать меня — уклончиво ответил я.
К моему облегчению, Лука не стал спорить и просто кивнул. Пока что мой авторитет был для него неоспорим, и это хорошо.
Но пытливая мальчишеская душа требовала знаний, и срочно надо было этот пробел заполнять. Как говорится, «свято место пусто не бывает», душа всегда чем-то увлекается, если над ней не работать. Проще говоря, надо было Луку чем-то занять.
Я обернулся, оттянув за собой упругую ветвь:
— Буду иногда отпускать ветки, — и разжал пальцы, — Вот так!
Лука явно растерялся, не успев ничего сделать, но клацнула пасть Бам-бама, перехватывая подлый прут. От того, как медоёж подскочил, мальчишка чуть с него не свалился.
— Ого, — Лука даже не испугался, а сразу примерился молотом, воображая, как он останавливает ветку, — Вот так?
— Руки шире, — поправил я, — Если лезвие врага скользнёт по рукояти, одна рука всегда должна держать оружие. В идеале вообще надо принимать удар на голову молота.
Мальчишка сразу это уяснил, перехватывая молоток пошире. И довольно быстро понял, что с таким хватом вообще гораздо удобнее управляться с оружием.
— А ты, — я погрозил пальцем Бам-баму, — Не помогай.
Тот неодобрительно фыркнул, но я пообещал ему лакомство и показал личинку шелкопряда, которые прятались у меня в топорище. Кутень, к счастью для Бам-бама, ещё не успел всех сожрать.
Просветлевший медоёж сразу же согласился больше не помогать.
Я одобрительно кивнул обоим и двинулся дальше. Посильнее отведя очередную настырную ветку, я отпустил её, а потом задержал взгляд на своей руке.
А ведь Стрибор много чего ещё наговорил…
— Ай! — сзади послышался звонкий щелчок, а потом хруст кустов.
Обернувшись, я обнаружил, что на спине медоежа никого нет. А в зарослях за его спиной слышно оханье и треск.
Ну да, ветка была толстовата…
— Ты там как?
— Нор… ох… нормально, господин Малуш!
Дождавшись, когда мальчишка с горящим на щеке красным пятном выкарабкается из кустов и снова залезет на Бам-бама, я двинулся дальше.
Стрибор сказал, что моё «огненное яйцо», которое я привык использовать, как щит, можно совместить с воздухом. «Пока оно не превратилось в дракона…»
Дракона… Какого дракона? Я сразу же подумал об Огнецвете, спрятанном внутри топорища, но понял, что могу его использовать вхолостую. Да и вообще, пока что нельзя превращать в дракона, потому что потом будет поздно. В магии так — всё должно осваиваться вовремя.
Но какой, мать его в Бездну, дракон?
Речь, скорее всего, шла о магическом заклинании. И, судя по грозному названию, масштабы разрушений у него были огромные.
Яйцо… Дракон… Между ними явно должна пройти какая-то инициация. Надеюсь, мне высиживать яйцо не понадобится?
Отмахнувшись от лишних мыслей, я оттянул ещё одну ветвь. Сзади послышался щелчок, потом мальчишеский вскрик:
— Ай… — и шипение от боли. Но, судя по голосу, Лука остался в седле.
Я обернулся. Он потирал ушибленный палец, но заметив мой взгляд, сразу же перехватил молот для нового вызова. Подумав, он развёл руки пошире…
Вернувшись к своим размышлениям, я мысленно обратился к магическим источникам — к огненному и воздушному. Потом вспомнил, как Ефим на маяке запускал воздушные снаряды… Интуиция подсказывала, что можно из горячей сферы создать подобный вихрь, только гораздо разрушительнее.
Так, а как вообще создавать вихри?
Выставив ладонь, я начал тренироваться, выплёскивая в эфир небольшие потоки воздуха, которые ерошили листву на своём пути. Если постараться, я смогу создавать такую же смертельную магию, как тогда, когда Стрибор только-только передал мне силу Вайкула.
В управлении контурами мне сильно помогал опыт Всеволода во владении Тёмной Магией, азы тут были такие же. Так, направляем ещё энергию, но набираем её чуть подольше. А если ещё и подкрутить вокруг источника?
Вжу-у-у-х! Вихрь, чётко сшибая редкие листочки, унёсся в лес. А я довольно улыбнулся, будто минимум разрушил вражескую столицу.
Эх, как враги, так сразу находятся, причём полными вёдрами. А как учителя, так ни одного не сыщешь, только ученики появляются…
— Ого! Это просто круто, господин Малуш!!! Вы прям как великий маг!
Кстати, что-то там сзади отвлеклись, надо бы напомнить о деле…
Отпустив очередную ветку, я с удовлетворением услышал сзади щелчок и смачный треск. Лука вскрикнул, но это было больше похоже на боевой клич.
— Да! — послышался радостный возглас, — Господин Малуш, я смог!