— Я просто… я… — Вдохнув через нос, я выдыхаю через рот. Голос становится ровным, когда я пытаюсь снова. — Я только что вспомнила, что оставила зарядное устройство в репетиционной комнате. Пойду возьму его перед следующим занятием.

Я делаю шаг назад, натыкаясь на кого-то.

— Извини, — бормочу я.

— Обещай, что не убьешь меня, Элла, — фыркнул парень, продолжая идти на свое место.

— Элс, — говорит Пич. — Мы пойдем с тобой. Не оставайся одна.

— Гермес развязывает тебе руки, — признает Алекс. — Мы едва прошли первый месяц года, а они уже трижды писали о тебе. Это несправедливо, и ты вправе расстраиваться.

— Гермес может отсосать у меня, — добавляет Пич. — Давай пропустим занятия и поедем на озеро Стоунвью. Мы можем провести там день с ребятами.

Я качаю головой. — Девочки, я в порядке.

Звучит так, будто я обвиняю своих лучших подруг в том, что они волнуются без причины. Но в этой комнате, полной людей, которые меня ненавидят, в окружении всех, кроме того, кто мне нужен, я чувствую себя одинокой как никогда.

— Я возьму зарядное устройство и пойду на занятия. Увидимся вечером.

Я не решаюсь бежать по коридорам, несмотря на то, что ноги так и норовят толкнуть меня вперед. Любая реакция докажет их правоту. Я должна оставаться пассивной, притворяться, что меня это не касается. И у меня это отлично получается, пока я не вижу пару, идущую в мою сторону.

Она прекрасно выглядит рядом с ним. Высокая, худая, идеальная во всех отношениях женщина. Ее макияж нежен и сливается с ее чертами лица. Меган даже не смотрит по сторонам. Она смотрит прямо перед собой. Благодаря тонированному свету, проникающему через витражные окна, она похожа на королеву, проходящую через свой двор. Или враг, проходящий через мой.

Крис держит ее за руку, не проявляя ни малейшей неохоты, а когда она что-то говорит ему на ухо, он даже слегка смеется. Но когда он подходит ближе, кое-что привлекает мое внимание. Его нижняя губа рассечена и распухла.

Мое лицо опускается, и я застываю на месте. Они продолжают идти в мою сторону, и Меган бросает на меня взгляд, в ее темно-синих глазах светится гордость.

— Крис, — зову я, как только они оказываются достаточно близко. — Ты в порядке?

Он не останавливается. Он не вздрагивает. Он даже не смотрит на меня. Но так как Меган смотрит, я говорю с ней, и иду вместе с ними, хотя мне трудно идти в ногу с их длинными шагами.

— Что с ним случилось? — спрашиваю я, пропуская вопросы с беспокойством, которое не могу контролировать. — Он подрался? Кто-то ударил его?

Меган останавливается, и только поэтому Крис тоже. Она смотрит на меня сверху вниз, потом обратно и снисходительно смеется.

— Нам стоит беспокоиться, Элла? — спрашивает она с высокомерием, которое мне до смерти хочется смахнуть с ее лица. — Я слышала, с тобой опасно встречаться.

Она наклоняется вперед, придвигаясь ближе. — И у меня такое чувство, что если ты собираешься стать черной вдовой для своих бывших, то у Криса могут возникнуть проблемы.

Мой рот приоткрывается на две секунды, которые мне нужны, чтобы собраться с мыслями. Я хочу закричать, что он не мой бывший. Что он мой. Он всегда был моим. И я могу ненавидеть его. Может, я и не хочу поддаваться его безумию, но он все равно мой. В том смысле, который она никогда не сможет понять или иметь с ним.

— Я могу спросить у своего друга, все ли с ним в порядке, — говорю я Меган, и мой голос выдает, как сильно я ее ненавижу.

Я никогда не забуду, как она бросила меня на растерзание волкам в том лабиринте.

На ее губах расплывается отвратительно самодовольная улыбка, когда она наклоняет голову в сторону.

— Твой друг? Разве он не друг твоего брата? Элла, милая, ты просто маленькая девочка, которая решила, что ее детские фантазии сбудутся, потому что он уделил тебе хоть капельку внимания. Не будь такой глупой.

Тот факт, что на мне форма, а они ходят в своих элегантных нарядах, подчеркивает ее обиду.

Я слышу смех и краснею, когда понимаю, что мы привлекли внимание нескольких прохожих.

— Крис, — кричу я. Мольба в моем отчаянном голосе настолько нелепа, что мне становится стыдно за себя.

Где та власть, которую я имела над окружающими нас людьми? И почему Меган теперь так крепко держит ее в своих руках?

Он не может игнорировать весь разговор, но когда он наконец вклинивается, я желаю, что бы он так и не открыл рот.

— Элла.

От того, как непреклонно он произносит мое имя, мне хочется опустить взгляд, склонить голову и слушать.

— Побеспокойся о своей учебе, ладно? Это то, о чем просил тебя твой брат. А когда я не уделяю тебе внимания, это потому, что я не хочу этого. Не надо отчаянно выпрашивать его, это очень некрасиво.

Он обхватывает Меган за талию, бормоча короткое «давай», прежде чем они снова двинутся в путь. Перед уходом она не забывает бросить мне на ухо несколько слов.

— Я прощу тебе эту оплошность, потому что ты тупая тварь, которая ничего не понимает. Но позволь мне прояснить для тебя ситуацию: Афродиты используются в храме. Они не могут трахаться с Тенью, когда им вздумается. Не позволяй мне застать тебя рядом с ним, если тебя не позвали, чтобы ты распутничала там, где тебе положено.

Я осталась стоять посреди коридора, едва дыша. Смесь душевной боли и страха заставляет меня застыть на месте. И тут включается инстинкт бегства.

Отталкивая людей со своего пути, я больше не слышу уколов, брошенных в мою сторону. К черту высоко поднятую голову. Ничто так не важно, как бегство из этого ужасного здания.

Я бегу по тропинкам, ведущим к другим зданиям. Ноги шлепают по мокрой земле, и я уже насквозь промок, когда наконец добрался до отдела искусств и представлений. Я влетаю в двери старого здания и прямиком направляюсь в раздевалки танцевальной секции.

Мне нужно безопасное пространство. Мне нужно место, где все мысли уходят прочь, и только мое тело остается живым. Направляясь к своему шкафчику, я уже начинаю расстегивать галстук и рубашку, но дыхание замирает в легких, когда я оказываюсь там.

— Нет, — задыхаюсь я. Я падаю на колени перед всеми своими вещами на полу.

Шкафчики зарезервированы для студентов-танцоров, но даже после того, как мне пришлось бросить учебу, меня уважали настолько, что все в классе настояли на том, чтобы я оставила свой. Теперь уже нет.

Они вынесли все мои вещи и оставили их на полу с запиской.

Извращенцам и убийцам здесь не место.

Зачем кому-то это делать? У них нет никаких доказательств. Эти люди были моими друзьями. Мы танцевали, плакали и праздновали вместе. Они оставили здесь все мои пачки, танцевальные туфли и купальники, нисколько не заботясь о них.

В горле сжимается комок, и я несколько раз сглатываю, прежде чем слезы собираются в глазах.

Почему?

Почему Гермес развязывает им руки?

Я беру в руки свои пуанты и подношу их к груди. Все рушится. Смерть отца вызвала целый вихрь последствий, к которым я не была готова. Даже в загробной жизни этот человек умудряется портить мне жизнь. А теперь возвращение Криса превратилось в толчок и натиск эмоций, с которыми я не могу справиться.

Что произошло между тем моментом, когда он решил, что сделает меня своей, и сегодняшним?

Что происходит в его голове, когда он причиняет мне боль? Получает ли он удовольствие от того, что разбивает мое сердце?

Я вздрагиваю на полувдохе, что-то ударяет меня по нутру. Иногда тело понимает все раньше, чем реагирует мозг, и это именно так. Глубоко внутри меня живет чувство, что Крис сделал что-то не так, и я расплачиваюсь за последствия.

Вытирая слезы, которые пытаются скатиться по щекам, я достаю телефон, чтобы еще раз просмотреть сообщение.

Гермес хочет, чтобы люди верили, что я — единственное, что объединяло Энцо и Матиаса. Но есть и кое-что еще. Да, они оба встречались со мной, а это значит, что они оба делали то, что мой бывший терпеть не может.