Я следую за ним сквозь массу потных тел, танцующих и пьющих. Я знаю, что он отсюда, потому что он принадлежит к этой толпе. Все одеты так, будто пришли на какую-то вечеринку голливудских знаменитостей, но так принято в университете, и этот парень подходит.

Я не упускаю его из виду, держась на несколько шагов позади, пока он не доходит до заднего двора.

— Эй, придурок! — окликаю я. Он продолжает игнорировать меня, пока не оказывается сбоку от дома, между наружной стеной Xi Ep и стеной соседнего дома. Здесь тесно, как в переулке, и он останавливается в конце, поворачиваясь ко мне лицом.

— Я не снял ничего интересного, — говорит он. — Можешь не ходить за мной.

— Как тебя зовут? Ты искал что-нибудь, чтобы послать Гермесу? — Я делаю шаг к нему, мои высокие каблуки хрустят по гравию. — А может, ты и есть Гермес, снимающий видео для своего драгоценного аккаунта?

Еще один шаг, и я показываю обвиняющий палец.

— Клянусь, если ты не оставишь меня в покое, я сделаю твою жизнь в университете настолько ужасной, что ты бросишь колледж еще до следующей недели.

Я выхватываю у него телефон и бросаю его на землю, после чего наступаю на него шпилькой. При виде разрушенного экрана на меня обрушивается облегчение.

— Черт, это точно то, что мы можем отправить Гермесу.

Я оборачиваюсь и обнаруживаю позади себя еще одного человека.

Он снимает меня и, несомненно, записывает всю сцену. В том числе и мои угрозы.

Черт.

— Королева школы угрожает невинному студенту, чтобы защитить свою репутацию, — смеется первый парень, заставляя меня снова посмотреть на него, раздувая ноздри.

— Я не угрожала тебе, чтобы защитить свою репутацию. У тебя на меня ничего нет. Я защищалась, потому что ты меня домогался.

Его друг подходит ближе, темноволосый парень, более крупный и внушительный, чем тот худощавый, невзрачный мужчина, за которым я последовала в темный переулок.

— Судя по тому, что увидел мой телефон, похоже, ты испугалась, что он выдаст секреты, и пригрозила, что заставишь его бросить учебу.

— Я не…

— Именно это она и сделала, — настаивает худой. Они явно друзья и спланировали все это.

— Вы двое серьезно? — Я сплюнула, скрестив руки на груди в бесполезной попытке казаться круче. — Вы думаете, что можете угрожать мне каким-то дурацким видео? Вы хоть понимаете, с кем, блядь, имеете дело?

Тощий парень пожимает плечами, наклоняя голову в сторону, когда они оба приближаются ко мне, прижимая меня к стене дома Ксай.

— По-моему, мы имеем дело с девушкой, которая готова на все, чтобы сохранить свою репутацию в неприкосновенности.

— На что угодно? — спрашивает другой. — Звучит интересно.

Он подносит руку к моей щеке, проводит пальцем по шее, ключице. — А она может сделать это тихо?

— Отвали.

Я отшлепываю его руку, а второй использует мой жест, чтобы схватить меня за запястье и поднести мою руку к своему паху. Он твердый.

— Как насчет того, чтобы трахнуть тебя перед тем, как отъебаться?

Мое сердце падает в желудок.

— Думаю, это тоже можно снять на камеру, — насмехается брюнет. — И если ты что-нибудь скажешь, мы выложим видео для всех.

— Или я могу снять, как я надираю тебе задницу, и посмотреть, как отреагирует весь кампус?

Спокойное предупреждение заставляет их обоих отпрыгнуть от меня, чтобы показать обладателя ровного голоса. Волна облегчения захлестывает меня, заставляя колени подкоситься. Я ненадолго закрываю глаза, позволяя своему телу смириться с тем, что мой бывший здесь, чтобы все исправить.

Крис стоит, засунув руки в карманы, но для того, чтобы выглядеть устрашающе, ему не нужны внушительная поза или враждебные жесты. Его рост прекрасно справляется с этой задачей, а его мягкое поведение зачастую пугает больше, чем угрозы.

Когда оба парня не находят оправданий своим действиям, стоя немыми и кроткими перед моим бывшим, Крис снова говорит за них.

— Я думаю, вы собирались уходить.

Они оба кивают, разворачиваясь, чтобы уйти.

— Э-э-э, — окликает он их, как двух провинившихся домашних животных. — Не извинившись перед дамой, конечно.

Он нетерпеливо постукивает ногой по земле, и это все, что им нужно, чтобы повернуться ко мне, бормоча жалкие извинения. Они снова смотрят на Криса, ожидая, что он едва заметно кивнет им, прежде чем они уйдут.

— И последнее.

Они замирают. Две жертвы, прикидывающиеся мертвыми, когда их вот-вот поймает хищник. Затем оба оглядываются через плечо.

— Твой телефон, — говорит он тому, у кого темные волосы.

Тот протягивает ему трубку, и Крис осторожно берет ее.

Я единственная, кто чувствует, как в нем что-то переключается. Ярость, которая приходит прямо перед тем, как он удивляет их, со всей силы швыряя телефон в стену. Насилие вызывает тревогу, осколки пластика, стекла и металла разлетаются повсюду, заставляя меня вздрогнуть.

Крис поворачивается к ним и делает один медленный, но целеустремленный шаг.

— Побеспокой ее еще раз.

Это странный, произнесенный шепотом приказ, который заставляет двух друзей взглянуть друг на друга широко раскрытыми глазами.

— Сделай это, — настаивает Крис. — Дай мне посмотреть, как ты снова ее достаешь.

Они оба качают головами, и только худой находит в себе мужество произнести. — Мы не хотим.

Крис кивает, притворяясь наполовину впечатленным.

— Я хочу, чтобы вы вспомнили, что вы сейчас чувствуете. В следующий раз, когда вы увидите Эллу, думайте о том, что вас охватывает страх. Всякий раз, когда вы будете находиться с ней в одной комнате, дышать одним воздухом, всякий раз, когда она будет приходить вам на ум, я хочу, чтобы вы покопались в своей памяти и вспомнили эту самую ночь. И я хочу, чтобы ты знал: если она упомянет кого-нибудь из вас, вы оба окажетесь в состоянии, когда вы будете живы и достаточно здоровы, чтобы помнить о своей ошибке, но с таким желанием смерти, что будете умолять собственных матерей прекратить вашу жизнь. — Он усмехается. — Бедные матери.

Он вытирает пыль с белой рубашки, поправляет воротник и передергивает плечами. — Звучит неплохо?

Они оба кивают так часто, что мне кажется, что их головы вот-вот открутятся от плеч.

— Я предпочитаю слова.

— Да, — отвечают они в унисон.

— Кристально чисто, — добавляет худой.

— Хорошо. Хорошо. Я рад, что мы это обсудили. Вы можете идти.

Я никогда не видела, чтобы кто-то бежал так быстро.

Крис наконец поворачивается ко мне, и я только сейчас понимаю, что все еще прижимаюсь к стене.

— Ты в порядке, сладкая?

— Не называй меня так.

Это вырывается рефлекторно. Сладкой была та глупая девчонка, с которой он встречался. Но я должна признать, что мои слова не имеют особого значения для того положения, в котором я нахожусь.

Я ненавижу Криса. Правда, ненавижу. Но я не могу быть более благодарной за его сегодняшнее вмешательство.

Подойдя ближе, он кладет руку над моей головой на стену и смотрит на меня сверху вниз.

Когда с моих губ слетает придыхающее «спасибо» от его близости, мне хочется дать себе пощечину.

— Тебе не нужно благодарить меня. Ты же знаешь, что я никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

Его лицо достаточно близко, чтобы я могла поцеловать его, слегка приподняв подбородок. И на мгновение, которое, на мой вкус, не было достаточно коротким, я хочу этого. Его теплое тело, прижатое к моему, знакомо, защита, которую он всегда на меня возлагал, успокаивает. Опасность, которая скрывается в нем, возбуждает меня до предела.

Я поднимаю на него глаза, чувствуя, как в моих венах бурлит потребность, которую я едва могу контролировать.

— Ты хочешь поцеловать меня, не так ли?

Мне трудно сглотнуть из-за пересохшего горла.

— Даже в твоих мечтах я не хочу тебя целовать.

Трудно говорить снисходительно, когда между нами трещит электричество, заставляя меня слабеть в коленях.

— Ты знаешь, что я хочу получить второй шанс, сладкая. Было бы так легко просто сдаться.