— Руководитель, а мы можем в понедельник не выходить?.. Разве это нормально, что у нас просто так отобрали выходной?

— Не волнуйтесь, — спокойно ответил Ши Хёк, — Понедельник сделали сокращённым, поэтому считайте, что это выходной, вам просто всё равно придётся прийти в офис.

— Ууу! — вскрикнула Са Ран, рассмеявшись и вскинув руки. — Тогда будет ничего, если я просплю?

— Боюсь, что в воскресенье тебе на это уже не хватит смелости, — хмыкнул Сон Дон Ёль.

Са Ран только посмеялась на его слова и схватилась за голову, испачкав грязными руками после мяса прямые чёрные волосы до талии.

— Вот же ащщ!.. — тут же выругалась она. — Я ведь их только утром помыла.

— Тебе стоит быть внимательнее, — робко подсказал Нам Ги.

— Точно…

Мин Хи же пропадала в думах о Чон Чжун У. Её уже начинало пугать то, как часто он стал мелькать в её жизни. «Главное, что он не понравился мне, как мужчина, хотя он такой красавчик…» — подумала Мин Хи и приложила к груди кулачок. Сердце билось не быстрее, чем обычно. Мин Хи специально представила Чжун У, но сердце не изменилось. Тогда она тяжело вздохнула и потянулась за бутылочкой соджу. Она выпила из рюмки один раз, второй, третий, и вот уже восьмой.

И что с ней такое, если никаких чувств к директору она не испытывает? Как странно… Что ж, Мин Хи вполне могла объяснить это тем, что для Чжун У она так и осталась «никем», пока он в её глазах был непревзойдённым и прекрасным мужчиной. Это задевало её и без того раненную Хан Тэ Хуном и Юн Ши Хёком гордость.

Она выпила ещё рюмку и чуть не выронила её, когда Ши Хёк, сидящий напротив, окликнул её:

— Им Мин Хи!

Она замерла, как напуганный кролик. Ши Хёк постарался улыбнуться, спросил с такой нежностью, на которую был способен:

— Всё нормально?

— Простите?

— Ты так много пьёшь… Ничего ведь не случилось?

— А… — глупо протянула Мин Хи, поглядев на рюмку так, будто та была её лучшей подругой. Щёки у Мин Хи уже покраснели, а разум затуманился, потому что пила она очень редко и совсем не умела это делать. — Ничего… я просто… просто… очень много думаю.

— О чём ты думаешь?

Ши Хёк настойчиво смотрел на неё, но теперь Мин Хи не смущалась. Она глупо улыбнулась и сказала не подумав:

— Не о вас.

На мгновение Ши Хёк завис. Он помрачнел:

— А о ком?

Мин Хи беспечно пожала плечами.

— Значит, ты о ком-то всё-таки думаешь? — как бы невзначай поинтересовался Ши Хёк, сделав вид, что крайне занят тем, чтобы ножницами нарезать тонкое мясо.

Мин Хи промычала нечто несогласное.

— Не трогайте вы её со своими вопросами, руководитель Юн, — вклинился Пак Нам Ги, поправив на переносице очки. — Вы же видите, наша Мин Хи уже не соображает.

— Им Мин Хи всегда плохо пила, — насмешливо заметил Сон Дон Ёль.

Мин Хи ничего не ответила. Она больше ни о чём не думала, кроме того, как сильно ей захотелось спать.

Около часа они провели в забегаловке, пока наконец не наелись и не наговорились. Мин Хи изъявила желание уйти первой и тяжело поднялась с высокого стула, никого не дожидаясь, вот только Юн Ши Хёк подскочил следом, будто они были связаны. Он подошёл к ней ближе и негромко, чтобы другие не услышали, сказал так, будто не предлагал, а ставил перед фактом:

— Я провожу тебя.

И хотел тут же обойти и направиться к выходу, но Мин Хи вцепилась ему в пиджак и негромко лихорадочно рассмеялась. Они стояли достаточно близко, чтобы Ши Хёк, громко сглотнув и повернувшись к ней, заглянул в покрасневшее лицо, которое отличалось милыми чертами и какой-то сладкой красотой, и не мог больше найти слов и даже пошевелиться. Его чувства к Мин Хи, от которых он так долго и с таким изводящим старанием бежал, вновь настигли его, будто он тонул в бездонном море. Мин Хи едва не светилась перед ним. По крайней мере, так чудилось ему. Она улыбалась, и это придавало Ши Хёку уверенности, но лишь до того момента, пока Мин Хи, исподлобья посмотрев на него и отпустив пиджак, не произнесла:

— Руководитель Юн… лучше снова завалите меня работой, как всегда это делаете! Я просто хочу пойти домой и больше не видеть вас!..

Ши Хёк оторопел. Так вот, что она думала о нём на самом деле? Что ж, он, вероятно, это заслужил. Ши Хёку вдруг и самому расхотелось провожать Мин Хи, но вовсе не потому, что он оскорбился её малоприятным словам, а потому, что на ум ему пришло воспоминание из юности, которое назвать он мог жутким и даже мерзким. И он не хотел, чтобы Мин Хи, пусть даже в подобном состоянии, увидела его таким слабым.

— В таком случае, Им Мин Хи, — сказал он отстранённо, — обязательно напиши мне, когда будешь дома.

Мин Хи вновь рассмеялась и выставила перед собой указательный палец, будто проводя между ними черту. Он едва вздрогнул, будто она дотронулась до него чем-то острым, хотя между ними оставалось ещё около полуметра. Волосы скрывали её лицо, она не хотела даже видеть Ши Хёка. Мин Хи помотала головой:

— Нет! Сейчас не рабочее время, поэтому я не стану вам писать!

— Им Мин Хи! — прикрикнул он, впрочем, стушевавшись.

— До свидания, — поклонилась она, помахала коллегам и выбежала на улицу.

Дверь из тёмного стекла ещё несколько секунд покачивалась, а в ушах Ши Хёка стоял заливистый смех Мин Хи. Она будто всё ещё была перед ним: розовощёкая и глупая. Но теперь она смотрела на него совершенно иначе… её глаза блестели, в них не было упрёка, только чистая-чистая радость. Как зачарованный, Ши Хёк протянул руку к её щеке, но она прошла насквозь, и он очнулся. Перед ним никого не было.

— Чего вы там застыли, руководитель Юн? — позвал Нам Ги. — Им Мин Хи уже ушла?

Ши Хёк ничего не ответил, будто не услышал.

— Руководитель Юн? — окликнула Го Ён.

Са Ран, сидевшая к Ши Хёку спиной, озадаченно обернулась. Она опьянела, но всё ещё могла сообразить в том, в чём была самопровозглашённой профессионалкой. Она раскрыла ладони и положила на них подбородок, облокотившись о стол и приложив ладошки к круглым щёчкам, а сама, прищурившись, смотрела на задумчивого и будто выпавшего из реальности Ши Хёка и размышляла о вероятности того, что причиной его подавленного настроения могла послужить её подруга Им Мин Хи. Что ж, по крайней мере, ей хотелось бы верить, что «Тиран-Юн» так себя ведёт, потому что влюблён в Мин Хи. «А если бы я захотела уйти, он бы предложил проводить меня?» — подумала она и усмехнулась, спрятав лицо в ладонях. Её это насмешило, потому что она прекрасно знала, что на этот вопрос был всего один-единственный ответ: никогда.

Ши Хёк подошёл к их столику и сказал, что ему нужно отлучиться в уборную, но если они захотят уйти до его возвращения, тогда могут его не ждать. Са Ран проводила Ши Хёка пристальным взглядом. Ей показалось, что уголки его губ слегка подрагивали, намереваясь опуститься, но она была слишком пьяна, чтобы уделить этому наблюдению должное внимание.

* * *

Ши Хёк влетел в туалет и захлопнул дверь, щёлкнув замком. Он прислонился спиной к двери, продолжая сжимать во внезапно сильных пальцах дверную ручку. Он зажмурился и застонал, потому что после ухода Мин Хи его вновь захватили воспоминания из не столь далёкого прошлого, которые каждый раз причиняли такую боль, которую он не мог испытать ни от чего иного.

Ещё восемь лет назад Ши Хёк жил в родительском доме, и тогда его отец и мать были женаты. Теперь это не представлялось возможным, потому что его мать покончила с жизнью несколько лет назад, не выдержав горя, которое совершенно безжалостно причинил ей собственный супруг.

Ши Хёк обещал матери позаботиться о ней и сделать счастливой, когда она была уверена, что осталась совсем одна, но она всё равно предала его и бросила. Но постепенно от злости и обиды на неё у Ши Хёка осталась только тихая печаль. Отца же он не мог просить до сих пор. Что ж, тот как будто не сильно жаждал сыновьего прощения, потому что общались они так редко, будто были плохими знакомыми.

Ши Хёк помнил один эпизод своей жизни так, как если бы он произошёл только вчера, хотя на самом деле это было в то время, когда он ещё жил с родителями, а его мать не умерла. В тот день его мать узнала об измене мужа и устроила грандиозный скандал, после которого почти вся посуда в доме была разбита, а лёгкая мебель перевёрнута. Ши Хёк тяжело и прерывисто дышал, разум украшал большей яркостью и резким железным запахом картину, которая отпечаталась в его памяти: как его мать стояла с окровавленными руками, и кровь текла по её одежде и ногам. А отец стоял перед ней, но лицо его было лишено эмоций, будто их семья не разрушалась на глазах. Ши Хёк видел и самого себя: побледневшего исхудавшего мальчика, не способного и не желающего понимать, отчего его счастливая беззаботная жизнь так обернулась… Ничего хуже он даже представить не мог.