Возникший в голове план позволял мне без страха смотреть в безумные фасеточные глаза попрыгунчика, и совершенно не опасаться коварного удара подтянутых до поры к телу передних лап, из-за покрывающего их хитина похожих на пару серповидных клинков. Я просто знал, как следует извернуться, чтобы гарантированно ускользнуть от удара хитиновых «клинков» попрыгунчика, и куда следует ударить призванным тут же из «кармана» метательным ножом, чтоб без вариантов завалить гиганта с одного удара.

Из силового луча за нашими спинами вдруг выскочила Марина и, отвлекая меня от сладостных мыслей скорого триумфа над гигантом-попрыгунчиком, взволнованно зачастила нам в спины:

— Связь не работает, поэтому пилот послал меня передать, что происходящее здесь ему сильно не нравится!

— Фигня, — хмыкнул я, предварительно отключив «Переводчик». — У меня все под контролем.

Оставшийся рядом здоровяк-рух снова о чем-то азартно защелкал, обращаясь к отступившей толпе земляков, но разобрать его речь, из-за появления связной, я временно не мог.

— Тебе отсюда не видно, — продолжила меж тем убежать меня Черникина. — Но сюда с окрестных холмов спешат еще сотни попрыгунчиков.

— Отставить панику! Дайте мне пять минут, и я все разрулю.

— Есть подозрение, что аборигены блангом успели обожраться! — продолжала наседать Марина. — Потому, вам следует немедля возвращаться в антиграв! А если ублюдки попытаются вас задержать, лехлецы мигом их в фарш превратят. Окружающие вас рухи уже у них на прицеле. Но отступать нужно немедля, пока сюда не добралось подкрепление.

— Командир, может… — заволновался рядом Сергей.

— Отставить! — снова твердо возразил я. — Марин, возвращайся, и передай рогатым, что ситуация у меня под контролем! И я запрещаю им расстрел мирных жителей Грсючзза!

— Олег, ты не понимаешь! Если они под блангом!..

— Я знаю, что делаю! Жало, выполняй приказ! — перебил я девушку.

— Как скажешь, командир! — раздражённо шикнула Марина и отступила обратно в белый свет силового луча.

Меж тем, как и предрекала Марина, к толпе аборигенов вокруг нас подошло многочисленное подкрепление. Попрыгунчиков вокруг стало так много, что, не поместившись на тропе, кузнечики-переростки заполонили своими телами все холмы в округе.

— Все, нам писец! — дрожащим голосом простонал Сергей, не зная в какую сторону направлять бесполезный против такой орды «рогач».

— Ну это мы еще посмотрим, — хмыкнул я с безрассудной удалью, и по новой активировал «Переводчик».

Глава 32. Поединок чести

Игноря упирающиеся в бока стволы «рогачей» Сергея и Алонсо, ошалевший от горя отец сбитого гразуха-попрыгунчика снова наклонился и чувствительно боднул хитиновым лобешником мой шлем. А когда я невольно отшатнулся, яростно прострекотал мне в лицо:

— Пока ты со страху молитвы читаешь своим злым богам, похоже, прихвостни твои убить меня собрались. Что ж, вот он я, давайте, имперцы, стреляйте. Бегать от вас я не собираюсь!

— Имперские ублюдки!

— Убийцы детей!

— Сколько можно терпеть такое отношение⁈

— Пусть убираются в свою Империю!

— Мы не рабы!..

Посыпался злобный стрекот взбаламученных рухов со всех сторон. Нутром почувствовал, что накал страстей достиг точки кипения, и народный гнев вот-вот хлынет наружу, я инстинктивно сделал шаг назад и вскинул автомат.

Одновременно со мной смертельную угрозу от агрессивной толпы почуяли и оба моих телохранителя. Потому, не сговариваясь, Сергей и Алонсо тоже отступили к спасительному лучу за нашими спинами и, вскинув «рогачи», одновременно со мной выдали по длинной очереди поверх голов бунтарей.

Не уверен, что для восстановления спокойствия хватило б трех этих отчаянных очередей. К счастью, наш почин поддержали лехлецы-пулеметчики из антиграва — очереди из крупнокалиберных «вастергов» основательно взрыхлили землю на склонах холмов, заставив разместившихся там попрыгунчиков в панике заскакивать друг на друга, понаделали впечатляющих воронок у рухов под ногами, и вынудили самые горячие головы поумерить пыл.

— Отставить! Опустить стволы! — громко, чтобы все слышали, приказал я, первым исполняя свой приказ. — Сергей, на-ка, подержи мой пока, от греха, — я скинул с плеча ремень «рогача» и передал автомат соседу справа.

— Олег, ты чего?!. — заартачился Серега, не желая исполнять самоубийственную придурь командира.

— Бери, говорю! — рявкнул я и, перейдя на слышный лишь нам троим шёпот, добавил: — От «рогачей» всё равно сейчас никакого толку. Провокаторы в толпе только и ждут, когда мы откроем огонь на поражение, тогда в ответку на законных основаниях рухи нас задавят толпой, и разорвут за считанные секунды. Никакая броня против такого количества жвал не устоит. Конечно, пулеметы с антиграва потом их разгонят, но мы с вами, парни, до этого точно не доживем… Потому, прошу, доверьтесь мне — я знаю, что делаю.

Мои доводы возымели эффект. Сергей принял мой автомат и направил стволы обоих «рогач» в землю. По другую руку от меня Алонсо точно также опустил свой ствол тоже.

Разведя в стороны безоружные руки, я смело шагнул навстречу нацеленным мне в грудь хитиновым шипами верхних конечностей попрыгунчика-отца, одновременно, с помощью «Переводчика», обратившись к жаждущему мести родителю:

— Я понял тебя, рух. Ты не нуждаешься в словах утешения. Наши оправдания тебя не волнуют. Тебе нужна месть… Что ж, я готов удовлетворить твою жажду крови. Видишь, я отдал свой автомат, у меня осталось только это, — я выхватил из-за пояса тяжелый десантный нож. — Мы находимся в равных условиях, твои хитиновые шипы не уступают в остроте этому клинку. И я предлагаю тебе честный поединок здесь и сейчас.

— Поединок? — от неожиданности великан попрыгунчик даже отскочил на добрый метр назад, спиной врезавшись в плотный строй соплеменников, обступивших нас со всех сторон хитиновым частоколом. По его примеру остальные рухи тоже дружно попятились, и вокруг вновь возникло небольшое свободное пространство.

— Насколько мне известно, среди рухов широко практикуется подобный способ разрешения спорных ситуаций, — с мрачной решительностью уставился я в фасеточные буркала будущего противника.

— Да, мы уважаем поединок чести, — кивнул попрыгунчик.

— Я находился в антиграве, сбившем твоего сына, — продолжил я. — И будучи старшим по званию, по нашим законам, один несу ответственность за содеянное подопечными. Потому запросто могу выступить в роли твоего кровника. Убив меня в поединке, ты сполна отомстишь за смерть сына. Но, если удача будет на моей стороне, и ты сам падёшь от моего ножа, значит, по вашим законом, моя правда пересилит твою. Остальные рухи тогда будут вынуждены признать гибель твоего сына несчастным случаем, и наш конфликт опять же будет исчерпан, к вящей радости обеих сторон… Так как, принимаешь мой вызов?

— И, если я убью тебя в поединке, твои прихвостни не станут мстить мне и моим друзьям? — недоверчиво уточнил попрыгунчик.

— Не станут, — кивнул я. — Разумеется, если ты и твои соплеменники позволите забрать моё тело в антиграв.

— Честное условие, — прострекотал рух.

— И?..

— Я принимаю твой вызов, храбрец! — кивнул великан попрыгунчик, и тут же застрекотал дальше, обращаясь уже к соплеменникам: — Друзья, прошу расступиться и освободить тропу. Она понадобится для поединка чести. Сейчас, в память моего несчастного отпрыска, я перекушу пополам этого смелого, но глупого, имперца. Возмездие свершится. И мой сын обретет покой в вечном лесу.

Толпа попрыгунчиков вокруг пришла в движение и, нарушив тишину шелестом десятков трущихся друг о дружку хитиновых тел, раздалась в стороны, изрядно уплотнившись по обе стороны от открывшейся тропы.

Через считанные секунды в распоряжении поединщиков оказался десятиметровый открытый участок песчаной тропы, в дальний конец которой поскакал готовиться к прыжку хитиновый великан, я же, в ожидании отмашки к началу боя, остался на месте и покачивался из стороны в строну в пружинистом полуприсяде, до хруста пальцев сжимая во вспотевшей ладони рукоять своего единственного оружия.