Вывод из-под удара опасной функции лимфатической и нервной систем новичков происходил в располагающемся на втором этаже лазарете. Там нас по очереди заводили в специально оборудованный для вышеозначенной цели кабинет с хорошей звукоизоляцией, укладывали в специальную восстановительную капсулу, и в течении семи минут (лично мне показавшихся просто вечностью) участки тела с вживленными адаптаторами подвергали интенсивному воздействию точечных разрядов тока… Испытываемая при этом боль была настолько сильной, что, несмотря даже на серьезно прокаченную за три месяца в учебке выносливость, многие жала в капсуле теряли сознание, и по окончании процедуры их приходилось приводить в чувство нашатырём.

Поскольку капсула в закрытом состоянии была абсолютно герметичной, её слюдопластиковые створки почти не пропускали наружу безумные крики корчащихся от боли бедолаг, та же малость, что всё же вырывалось из капсулы, умирала в глухих стенах кабинета, не проникая за надежную звукоизоляцию, и не достигая ушей дожидающихся своей очереди в коридоре лазарета товарищей — спасая тем самым нас от вполне реальной перспективы поседеть от ужаса. Прошедших процедуру очистки адаптаторов жал медперсонал выводил из кабинета через другую дверь, чтобы опять же своим измученным видом «счастливчики» раньше времени не шокировали ждущих своей очереди товарищей, и в казарму болезные поднимались по другой лестнице. Выход в сеть после жесткой встряски адаптаторав на сутки был заблокирован, потому связаться с друзьями через чат и предупредить, какой их там ждет ад, прошедшие через капсула жала тоже не могли.

Благодаря строгим мерам предосторожности, столпившиеся у дверей кабинета новички до самого начала процедуры пребывали в блаженном неведении относительно ожидающих их мучений, и когда подходила очередь входить в кабинет и ложиться в капсулу, мы делали это охотно и с улыбкой.

Лично у меня за семиминутный ад в капсуле уже не слабая Выносливость десятого уровня скакнула разом аж на 43,68 %. А Регенерация седьмого уровня выросла на 19,84 %, добравшись до сотни и, соответственно, наградив меня, до кучи, шестьдесят первым уровнем развития (для сравнения за разбитый в недавней драке нос и вывихнутое там же плечо от Системы мне прилетело всего 0,14 % в Выносливость и 0,11 % в Регенерации).

Поскольку капсула была всего одна, а жал в нашем стоже, как положено, десять десятков, процедура затирания функции Метка Подчинения растянулась почти на одиннадцать часов, продлилась всю ночь и закончилась лишь на рассвете следующего дня.

В связи с бессонной ночью и слабостью подвергнувшихся суровому испытанию организмов, новичкам приказано было первую половину следующего дня отсыпаться и восстанавливать силы. Что мы с готовностью и исполнили, продолжая на зависть жалам других стожей нагло плющить бока в кроватях после прозвучавшего в казарме сигнала утренней побудки.

Опытный це-стож Члюфа Грууск мигом усыпил всех подопечных в коричневом секторе, вынудив захрапеть даже жаворонков, не взирая на заливающий казарму яркий утренний свет, и шумную суету и многоголосицу в секторах гэручи и лехлецев. И добился этого он очень просто — приказав нам извлечь из носа уже практически рассыпающиеся фильтры и, убедившись, что все исполнили приказ, принудил нас следующую минуту дышать перенасыщенным кислородом воздухом Срытмпы, потом разрешил вставить новые фильтры.

Поглощенный нами в диком количестве за минуту кислород сработал почище любого снотворного. Сразу же после замены фильтров весь личный состав стожа провалился в глубокий сон. И вскоре из коричневого сектора казармы, на зависть гэручи и лехлецам, раздавался дружный храп свободных от забот новичков.

Глава 30. Первое патрулирование, и ДТП в мертвой зоне.

Увы, до вечера продрыхнуть не удалось. В час по полудни нас разбудил пронзительный сигнал побудки.

Наскоро почистив зубы и ополоснувшись под душем, мы в сопровождении це-стожа направились в столовую. Где часть столов оказалась уже занята прибывшими раньше стожами сторожил.

Гэручи с лехлецам встретили наше появление в столовой мрачными взглядами, но после вчерашней массовой драки, где мы продемонстрировали сплоченность и характер, сегодня в открытую задевать нас никто не решился… Но хоть соседи и признали, что новички им попались не робкого десятка, и махать кулаками были обучены в учебке на славу, за глаза, в разговорах меж собой, старослужащие продолжали величать нас «шоколадными вонючками». Намекая тем самым, что настоящее уважение ветеранов мы сможем заслужить лишь после того, как достойно пройдем испытание боем.

Вернувшись после обеда в казарму, через полчаса мы снова были построены Члюфой, и Грууск поделился с нами волнительной новостью, что командованием поручено стожу новичков самостоятельно провести вечернее патрулирование Грсючзза. Облет территории нами будет осуществляться на десяти антигравах, вылет которых запланирован на семнадцать ноль-ноль… Растолковав ещё ряд технических моментов, це-стож приказал до вылета всем отдыхать и набираться сил и, назначив нам встречу на крыше без четверти пять, убежал утрясать какое-то формальности с комендантом.

Следующие три часа до времени «Ч» мы провели, как на иголках. Все заранее сходили на соседствующий с казармой оружейно-вещевой склад, облачились в стандартные МБПП, с полным зарядом батареи «Автохода», и получили старые добрые «рогачи», стрельбе из которых, как из стандартного оружия жал Империи, на стрельбищах учебно-тренировочной базы уделялось повышенное внимание. Экипированные дежи нашего стожа стали собираться на крыше ещё за час до вылета.

Появившийся в назначенное время Члюфа, на этот раз особо не командовал. Он, без построения стожа, развел дежи по антигравам, личным спокойствием и уверенностью старясь внушить нервничающим подопечным, что это обычный ежедневный патруль, что рухи к вечерним полетам имперцев над их миллионником давно уже привыкли, и практически на них не реагируют, а значит проблем в процессе патрулирования возникнуть не должно, и не стоит накручивать себя раньше времени.

Наконец, долгожданный час настал. Появившиеся последними стрелки и пилоты дали знак переминающимся в нетерпении у антигравов дежам следовать за собой… Вообще-то, как позже стало нам известно, обычно вечернее патрулирование Грсючзза осуществлялось гораздо меньшими силами. Но, поскольку для нас это было первое задание, комендант распорядился организовать некое подобие экскурсии по миллионнику, и отправил в ознакомительное патрулирование стож новичков целиком.

В громоздкой мобильной броне повышенной проходимости и при оружии жала не могли тесниться, как вчера, вдесятером в одной секции антиграва, и теперь для каждого дежа было выделено по отдельному транспортному средству.

Десять сигароподобных аппаратов бесшумно взмыли с квадратной крыши трёхэтажного здания цитадели и, набирая высоту, легко перемахнули через мощные крепостные стены. Далее, рассыпавшись веером, длинная цепочка антигравов разошлась в стороны, и каждый летун направился в заранее назначенный ему для патрулирования сектор миллионника.

Наш антиграв, параллельно с еще одним, едва виднеющимся на пределе видимости летательным аппаратом, рванул строго на север и, хорошенько разогнавшись, минуты две нёсся над редколесьем ухоженных пальм. Окраина миллионника Грсючзз, размытые границы которого стали естественным продолжением живописной пальмовой плантации, как-то так сама собой незаметно образовалась под брюхом нашего антиграва на третьей минуте полета. Что началось, наконец, непосредственно само патрулирование стало понятно, когда еще через примерно минуту пилот вдруг резко снизил скорость полёта.

Внизу среди нагромождения пышных перистых шапок пальм уже во все стороны до горизонта теснились нагромождения земляных бугров, различной высоты и ширины, поросшие, как и всё вокруг, травой и присыпанные прелой листвой. Частые холмы в окружении пальм настолько гармонично вписывались в окружающую природу, что поначалу воспринялись мною, как нечто совершенно естественное, возникшее само собой из-за какого-то природного катаклизма, а отнюдь не как рукотворные строения рухов. Однако, приглядевшись, я обнаружил между травянистыми буграми змеящуюся сеть до бела вытоптанных тропинок, и вскоре заметил первого бегущего по такой тропе-дорожке насекомоподобного руха, который, остановившись у одного из холмов, вдруг исчез из моего поля зрения. Сосредоточив внимание на проносящихся под ногами холмах, я стал различать в их травяных стенах входные норы, и до меня, наконец, дошло, что эти гигантские кочки ни что иное, как входы в скрытые под землёй рухские жилища.