Лишь когда це-стож лехлец, следом за последним своим ветераном, тоже ступил на трап, на ходу убирая не нужный больше пистолет в кобуру, мы смогли подобраться к командиру и худо-бедно его растормошить.

Осознав, что снова может говорить, Члюфа бросил в спину почти сбежавшего в челнок обидчика заслуженный упрёк:

— Кретин! Ты кем тут себя возомнил⁈ Что это было⁈

— Обычный заряд парализатора. Специально ношу в «ревельте» обойму для таких шибко рьяных засранцев, как ты, — не скрывая презрительной усмешки, откликнулся развернувшийся на верхней площадке трапа лехлец. — Действие препарата длится три минуты, потом прекращается, не оставляя побочных эффектов.

— Лекцию мне не читай, я прекрасно знаю, чем ты меня шарахнул, — фыркнул Члюфа Грууск, разминая ожившими руками намятые бока. — У меня в голове не укладывается, как ты мог нацелить на меня пистолет! Ведь я же не рух, а такое же жало Империи, как и ты!

— Ты слишком долго был на гражданке, трунг, — хмыкнул лехлец. — Жало Империи и прочие высокопарные понты оставь для своих желторотиков. Здесь, в гостях у рухов, свои негласные нормы и законы. У меня приказ: доставить отслуживших свое ветеранов в целости и сохранности на хоф. А, из-за твоего неадекватного поведения, возникла угроза…

— Да ты попутал, чудило! — возмущенно перебил Члюфа. — С хрена ли неадекватного?.. Твои ж рогатые ублюдки первыми начали нам хамить.

— Не хамить, а учить жизни твоих желторотиков, — ухмыльнулся лехлец, и спокойно продолжил: — Поскольку выполнение приказа оказалось под угрозой срыва, мне пришлось решать возникшую проблему. И я решил — быстро и эффективно.

— Ага! С тобой вот так же эффективно кто-нибудь разобрался бы!

— Если отбросишь эмоции, и спокойно проанализируешь случившееся, поймёшь, что ты сейчас не предъявлять мне должен, а, наоборот, благодарить за избавление от огромных проблем.

— Ну ты… ты!.. — трунг даже задохнулся от возмущения. — Значит, я получаю струю газа в рожу, и ещё должен за это спасибо тебе говорить⁈ Лехлец, да ты просто гребаный психопат! Не понимаю, как такого отморозка, вообще, це-стожем могли назначить!.. Но это дело легко поправимое. Имей в виду, о сегодняшнем инциденте я обязательно сообщу командованию. У меня, вон, целый стож свидетелей. Ты, сука рогатая, нашивок своих живо лишишься!

— Да ради бога, сообщай, синий ублюдок, — сказал, как плюнул, лехлец. — Только, прежде чем делать эту очевидную глупость, хорошенько подумай: таким ли уж безупречным было твоё поведение?.. Ты, трунг, только что едва не спровоцировал массовое побоище между своими желторотиками и моими ветеранами — которые, кстати, через одного заслуженные герои Империи, а ты их минутой ранее во всеуслышанье обозвал рогатыми ублюдками — об этом факте, сам понимаешь, я тоже молчать не стану, и свидетелей у меня не меньше. Но не суть, вернемся к твоей провокации… Ты ж понимаешь, что мои ветераны своего це-стожа в обиду бы не дали точно. Ты бы ударил меня, кто-то из моих, в ответку, приложил бы тебя. Следом, наверняка, тебе на выручку бросились бы твои бойцы. И понеслось! Массовая драка, в которой моим инвалидам (поскольку их втрое меньше), в дополнение к имеющимся увечьям, ещё и твои удальцы хорошенько бы намяли бока. А, как зачинщик драки, ответственность за неё в полном объёме понёс бы ты, трунг… Вот и выходит, что я решил возникшую проблему с минимумом потерь. Впрочем, ты, разумеется, волен поступать, как знаешь. Но, согласись, ещё вопрос: чьи нашивки полетят, если эта по большому счету пустяшная история дойдёт до командования?

— Может ты и прав, — нехотя выдавил из себя Члюфа Грууск. — Пожалуй, лучше будет, если никто об этом происшествии не узнает.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул лехлец. — Ладно, синий, бывай. Извини, что так вышло. Ну и, как говорится, добро пожаловать на Срытмпу, — добавил он и, развернувшись, исчез в ведущий в салон шлюзовой камере челнока.

За последним пассажиром дверь тут же плотно закрылась, запечатав доступ в салон. Еще через несколько секунд беззвучно поднялся широкий трап и, слившись с нижней «тарелкой», снова стал частью внешнего корпуса. Практически сразу же верхняя и нижняя половинки корпуса начали вращаться в противоположные стороны, стремительно набирая обороты.

Спасаясь от устроенного поднимающимся челноком вихря, по члюфиной команде мы поспешно отступили за пределы квадратного сектора. И провожали рванувшую ввысь «тарелку» с бортовым номером А14-К1549 уже с безопасного расстояния.

Глава 28. Наземный перелет с происшествием

Полностью оправившийся от досадного происшествия Члюфа Грууск снова построил стож и повёл нас к ближайшему лифту, у края платформы.

Огромные двери из прозрачного слюдопластика бесшумно разошлись в сторону, приглашая пройти в просторный короб кабины, способный одновременно принять целиком сотню жал, с массивными ранцами за спиной. Прозрачный, как стены с потолком, пол огромной кабины открыл вид на затянутую туманом облаков бездонную пропасть под ногами, от вида которой я снова испытал приступ панической атаки.

Опять отчаянно заколотилось сердце, и захотелось ухватиться за крепкий, надежный поручень. Но, имея уже опыт преодоления подобного страха, я усилием воли заставил себя, не отрываясь, смотреть в разверзшуюся бездну под ногами, и дрожь в коленях исчезла через считанные секунды — гораздо быстрее, чем в первый раз.

Тут же перед глазами ожидаемо загорелась строка системного лога:

Левитация: +0,26 %

Системный бонус за преодоление страха высоты стал существенно меньше, косвенно подтверждая мою догадку, что организм уже начал приспосабливаться к акрофобии.

За ступившим на прозрачную площадку последним це-стожем двери лифта бесшумно сомкнулись, и кабина плавно заскользила вниз.

Спуск лифта происходил с той же скоростью, как и месячной давности подъем, и занял, соответственно, примерно пятнадцать минут.

Опытный це-стож первым скинул с плеч ранец и, коротая вынужденное ожидание, относительно комфортно на нем устроился. Мы, разумеется, тут же подхватили почин командира, и уже через несколько секунд все жала стожа сидели на ранцах, и жадно пялились в туманную неизвестность под ногами.

Наконец кабина прошла через границу облаков, и мы увидели огромный, от края до края, зелёный лесной массив, с редкими вкраплениями синих лент-рек и монет-озёр. Картина бескрайних первозданных джунглей тянулась во все стороны до самого горизонта, и нигде в зеленом море древесных крон не наблюдалось даже намека на проплешины поселений.

По мере снижения, дальние леса, реки и озёра, уходили за линию горизонта, и в сплошном лиственном массиве под ногами начинали очерчиваться контуры отдельных древесных крон, окружающего платформу ближнего леса.

Вскоре стало понятно, что внизу раскинулась пальмовая роща. Проступили ровные ряды тропических деревьев с колышущимися на ветру шапками широких листьев. И еще через сотню метров стали различимы блестящие на солнце тёмно-зелёные макушки перистых листьев, фонтанами вырывающиеся из макушек стволов более светлого оттенка.

Высоту деревьев удалось определить лишь на последних метрах затяжного спуска. Пальмы были примерно восемь-десять метров, с листьями полутораметровой ширины, и пятиметровой длинны. На некоторых деревьях верхушка ствола, под торчащими основаниями листьев, была облеплена увесистыми гроздями непонятных красновато-зелёных плодов, величиной с теннисный мяч.

Когда кабина лифта достигла земли и створки дверей беззвучно разошлись в стороны, к жалам, гурьбой высыпавшим на чернильный слюдопластик лифтовой площадки, подлетело пять армейских антигравов, хорошо знакомой «сигарной» формы. По команде це-стожа, снова разбившись на десятки, мы проворно разбежались по указанным летательным аппаратам.

Внутри местные антигравы оказались полны сюрпризов. В отличие от зукдаских, здесь было вдвое меньше пассажирских скамеек по бокам. Добрую половину пространства вместительных салонов занимали три здоровенные пулемётные установки, с примыкающими к каждой креслами стрелков. Установки располагались в хвостовой части, в середине салона и спереди, справа от пилотского кресла. Стрелки-жала, в МБПП и шлемах, восседали в креслах за своими установками и не без интереса разглядывали торопливо расползающихся по салону новичков. Сверкающие смазкой чёрные спаренные стволы крупнокалиберных «вастергов» упирались в слюдопластиковые прозрачные стены закругленных бортов, что наводило на логичное предположение, о наличии там скрытных люков-бойниц, открывающихся только непосредственно перед началом стрельбы.