— Парни бегут, — говорит Настя.

— Не бей его! — умоляет Мира. — Это я попросила посмотреть машину. Он мой друг!

— Кто?! — Отшвыриваю сопляка и поворачиваюсь к сестре. — Он… кто?!

Она сразу начинает рыдать, и я осекаю себя. Никогда с Мирой в таком тоне не разговаривал.

— Друг! — выкрикивает она. — Просто друг. Честное слово!

Я сверлю ее глазами.

— Тим… пожалуйста, — просит Настя.

Поворачиваюсь к щенку. Он ненамного меня младше, но всегда был какой-то болезненно-тощий, будто недоразвитый. Оцениваю внешний вид — за последние годы Марсель прилично изменился, окреп. Вырос, видимо. Я слышал, что он делает движки даже для японцев, юный гений, вся Азия к нему мотается за опытом. И хрен бы с ним, пусть делает. Вот только в этом гараже нет японцев.

Тут я и моя машина.

— Просто друг, — говорит Марсель.

Его левый глаз наливается кровью: один раз я успел-таки ударить.

— Пу-осто ду-уг, — передразниваю. Из-за замешательства, честное слово.

— Очень по-взрослому, — подкалывает Мира. — Я переживаю за тебя, Тим.

— Поэтому за ночь до гонки ты провела к машине парня из главной вражеской команды?!

— Он не станет ломать! Он все умеет! Он гений! Он просто посмотрит.

— Мне деньги предлагали, — тараторит Марсель, — за то, чтобы придумал, как сломать мерс. Чтобы без палева было и ты не доехал. Я отказался. Клянусь, я отказался! — рявкает он. — Деньги есть сейчас, мне много платят, я не занимаюсь криминалом.

— Больше не занимаешься, — поправляю я.

— Тим, умоляю, не надо, — канючит сестра.

— Ты знаешь, что он поджигал наш гараж? Он сказал тебе об этом?! Он что угодно сделает ради Смолиных.

Она быстро качает головой.

— Смолины тут ни при чем, — повторяет Марсель. — Игорь бы не пошел на такое. Он всегда хотел тебя уделать, только не таким образом. Он не просил меня. Это другие люди. Я отказался от денег, но кто-то мог согласиться. И мы с Мирой решили, что неплохо бы мне глянуть, хотя бы основные моменты.

— У меня есть механики.

— У тебя в команде хорошие механики, но не гениальные, — упрямится Марсель. — Агай, я правда пришел помочь. Если завтра с тобой что-то случится из-за машины, я готов сесть. Признаю это официально при свидетелях. Дай закончить, я посмотрел не все.

Я застываю. Все еще потряхивает.

— Смолины, значит, ни при чем. Точно?

— Я клянусь тебе своими руками. Обманул — отрезай. — Марсель поднимает ладони. — Кто-то хочет, чтобы ты не доехал. Но мы не позволим ему вмешаться.

Настя громко всхлипывает. В гараж влетают Семен, Гриша и Сергей с монтировками.

— Так! Всем стоять и слушать, — говорю я. — Ночка выдастся бессонная. Нам нужно проверить машину.

Настя

Северная петля. Зеленый ад. Нюрбургринг

— Тим уже проснулся? — нервно спрашивает проносящийся мимо Сергей.

Команда суетится так, будто нас застали врасплох, хотя последние недели мы живем подготовкой. Вопрос задан мне неспроста: все привыкли, что я в курсе каждого шага Тима. Не только его жена, но и менеджер.

Мы встали несколько часов назад. Умылись, позавтракали. Я аккуратно подстригла Тима машинкой. Все сделала четко и без лишней спешки. Привычный ритуал прошел в молчании, собственных мыслях и решимости, которую не хотелось тревожить.

Вчера были нежности и признания. Сегодня — работа.

Я быстро киваю:

— Да, скоро будет.

— Отлично.

Сергей уносится обратно в шатер, а я смотрю вверх.

Осенью здесь обычно серо и мрачно, да и ночью прошел приличный ливень, но сегодня небо удивительно глубокое и синее.

— Погода, а? — словно прочитав мои мысли, говорит подошедший Тим. Обнимает со спины. Машинально, больше по привычке, целует в висок. Спокоен, но во взгляде — сосредоточенность.

— Мы такую не ожидали. — замечаю я напряженнее, чем планировала. — Все пророчили, что будет дождь.

— Дождя не надо. Для рекорда нужна идеально сухая трасса. Температура воздуха — плюс пятнадцать, асфальта — около двадцати.

— Сегодня не выйдет, — тихо говорю я.

— Будет еще завтрашнее утро. Успею.

Я глубоко выдыхаю, позволяя напряжению на мгновение отступить.

Вдали расстилаются холмы, укрытые плотной зеленью, на горизонте едва заметны очертания старинного замка. Вид завораживает.

Стоим, смотрим некоторое время. Потом целуемся. Долго, чувственно, медленно. Нас фотографируют, а вот какой текст украсят эти снимки — завтра узнаем. Мы оба в черных комбинезонах с эмблемами спонсоров — муж и жена, которые прибыли в доме на колесах и бросили вызов официальным гигантам команд. История любви, которую мы пишем сами, разворачивается на глазах у тысяч зрителей.

Тим уходит готовиться, а я нахожу удобное место, откуда буду следить за стартом.

Заполненные до краев трибуны похожи на живой океан эмоций, готовый вот-вот волной накрыть трассу. Где-то играет музыка. Я вдыхаю сладкий аромат жареных колбас и попкорна, но аппетита не чувствую. Ошарашенно оглядываюсь. Болельщики улыбаются, смеются. Скоро начнется шоу, настоящий праздник.

Никогда прежде не видела столько людей, объединенных одной страстью. Они, как и я, приехали поддержать пилотов, рискующих на трассе всем. Атмосфера единства поражает до глубины души. Кажется, что сама жизнь пульсирует в моих руках.

Тим никогда не откажется от этого. А я никогда не откажусь от него.

Сердце колотится ускоренно, но из груди не выпрыгивает.

Мы сделали все, что могли, и даже больше. Наша совесть чиста, как слеза ребенка.

Ведущий приветствует участников, рассказывает о командах. Все это проходит фоном, я жду старт. В паре десятков метров стоят Шилов, Иванов и их руководство. Лица как у каменных статуй.

На днях с Шиловым случилась забавная ситуация. Журналистка, ничего не знающая о наших семейных разборках, задала ему наивный, но острый вопрос:

— «Мерседес-Бенц» выделил российской команде «Автоспорт» целое состояние на подготовку к этой гонке. Не боитесь, что самоучки из Сибири вас обойдут? Это было бы настоящим зрелищем! — Ее лицо расплылось в улыбке, девушка явно наслаждалась возможностью немного поддеть.

Шилов ответил ледяным тоном:

— Вряд ли такое возможно. Их машине не хватает мощности, а пилоту — квалификации.

Журналистка, не теряя веселья в голосе, продолжила:

— Тим Агаев упоминал, что вы предлагали ему должность курьера на самокате. Это правда?

— И предложил бы снова! Еще тысячу раз! Потому что это потолок Агаева!

Я приветливо машу отчиму — он закатывает глаза и отворачивается. Не в настроении, видимо, а раньше не упускал случая сказать мне что-то колкое или саркастичное.

Парни во главе с Марселем полночи изучали машину, потом отправили Тима спать и продолжили. Нашли пару спорных моментов, что-то переделали. Какие-то детали заменили.

Я обнимала Тима всю ночь, гладила осторожно, мягко, стараясь не разбудить. Хотела отдать ему всю свою силу, напитать спокойствием и уверенностью, чтобы каждую секунду на трассе он чувствовал меня и знал, как сильно нужен. И сейчас я опустошена.

После объявления команд все происходит так быстро, словно мы попали в черную дыру, искривившую время и пространство. Наверное, все в нее попадают, когда долго готовятся к часу икс, и вот он наступает.

Пилоты надевают шлемы, движения отточены до автоматизма. Машины оживают. Одна за другой они занимают позиции на старте. Яркие цвета, смелые дизайны. Каждая выглядит смертоносным произведением искусства.

Еще пара слов ведущего на немецком.

Старт.

Рев моторов сливается в единую стену звука, заглушая мысли.

Я ощущаю решимость и волнение, а потом застываю. Вот оно. Происходит. Сейчас! Ответственность невообразимая. Искренне радуюсь тому, что я зритель, а не пилот, потому что, наверное, не выдержала бы накала.