— Тим Агаев поймал квадрокоптер! — кричит Денис. — Вот это да! Вот это реакция! Нет, вы видели? У меня мурашки!

Зрители разрывают тишину бурными аплодисментами.

Тим смотрит в камеру.

— Агай, вы готовы к гонке? — спрашивает Денис.

Тим кивает. Он опускает визор, откидывает квадрокоптер, который тут же взлетает ввысь, и закрывает окно.

— Что ж, начинаем.

Гонке дают старт, и машина срывается с места.

Тим

За пару минут до

— Ты в состоянии? — говорю я Сергею. Быстро, спокойно. Это обычный вопрос.

Вернее, сука, самый важный вопрос за мгновение до старта.

Физиономия Егора перед заездом — последнее, что следовало бы показывать моему штурману. В начале лета мы с Серым не проехали мимо горящей тачки Смолина. Его штурман решил, что ничем помочь не сможет. Зато мы с Платошей и Серегой сработали оперативно, пообжигались, но не критично. Егору досталось сильнее всего. Потому он и патлы сейчас отрастил, и воротник у него высокий. Прячет ожоги. Настя не поняла, а вот штурман мой оценил, и глаза у него остекленели. Я знаю, почему Егор подошел: истерика его дяди, Игоря Смолина, действует на нервы всем. Но это было лишнее.

— Есть варианты? — хмыкает Серый.

Мы намертво пристегнуты к «фиесте» пятиточечными ремнями безопасности. Он сжимает карту, а я руль. Вокруг, словно вороны над заплутавшим зверем, парят квадрокоптеры. Нас снимают и, скорее всего, транслируют на большой экран.

Игорь Смолин так и лечит что-то. Как чертов священник, лечит и лечит опять дичь свою про души, отмщение, про права и обязанности. У меня тут рулевое поврежденное, я в душе не представляю, проедем ли мы пятнадцать минут или встанем намертво раньше. Штурман трясется. Так еще эта сука у микрофона своим голосом пытается изнутри поцарапать.

Я смотрю на руль и качаю головой. Блядь.

Напряжение зашкаливает, заживо сдирая кожу. Я хочу стащить с себя этот комбез. Я хочу все это закончить. На мгновение зажмуриваюсь.

Ладно. К черту прошлое, к черту смерть Федора, к чертову всех Смолиных вместе взятых. У меня есть настоящее и, возможно, будущее. Это если постараюсь. У меня есть Настя, которой помощь нужна прямо сейчас. И чтобы ей помочь, надо взять себя в руки.

Вдох-выдох. Вдох, сука, выдох. Перед глазами снова проносятся квадрокоптеры.

— Давай я посажу Настю, — говорю резко, спецом провоцируя.

— Что-о? — охреневает от ревности Серый.

Улыбаюсь.

— Посажу штурманом сюда Настю, а ты пройдись, водички попей. Трассу я помню.

— Твою мать, Агай! — взрывается Серега, видимо в красках представив себе, что о нем будут писать и как высмеивать. — Если я выйду сейчас из этой машины, то уже не сяду никогда.

— Естественно.

— Я на такое не согласен.

— Тогда соберись! Еб твою мать! Это взрослый спорт! Тут люди калечатся, а иногда и погибают! Но суть в том, что ты либо тянешь его, либо нет. Без промежуточных вариантов!

Собственные слова вдруг доходят до меня самого, и я холодею от того, что принимаю их. Впервые за пять лет. Дорос, что ли? Мысленный поток перебивает голос Игоря Смолина:

— Я не представляю, как можно быть готовым к такому. Что-то в душе должно сжиматься. Если, конечно, есть душа!

Бля-ядь! Падла, ну что мне сделать? Убиться на том же повороте, чтобы тебе легче стало?! Ты себе даже не представляешь, через что я проходил и прохожу каждый день. Я любил Федора не меньше тебя, ты бы на моем месте просто загнулся.

Поэтому заткнись. Единственное, чего я хочу, — это чтобы ты заткнулся. Сука, закрой свой рот раз и навсегда.

Хотя бы сегодня.

Краем глаза улавливаю пролетающий квадрокоптер. Открываю окно и, найдя некоторую закономерность в траектории, в какой-то момент протягиваю руку и хватаю один. Поднимаю визор и смотрю в камеру.

Просто заткнись, Игорь. Все заткнитесь. Пусть будет тихо! Сейчас, здесь!

И действительно, ведущие замолкают. Зрители замолкают. Я смотрю в камеру и молчу.

Есть душа или нет, делайте выводы сами.

Ведущий начинает удивляться трюку, спрашивает о готовности к гонке. Кивнув, я отшвыриваю квадрокоптер и закрываю окно.

— Ты готов? Ну? — рявкаю Сереге.

— Абсолютно. — Его голос звучит ровно.

Именно то, что нужно.

— Тогда ловим каждую секунду.

— Ловим каждую секунду!

Вперед!

Я стискиваю руль так, что пальцы сводит, и жму газ.

Глаза сосредоточены на трассе. Поднимается пыль, лобовое стекло мутнеет, на это не обращаю внимания. Темно, что даже в плюс: ничего не отвлекает. Мотор ревет, вибрация приятно передается через сиденье прямо в грудь, а сердце гонит адреналин.

— Левый пять через гребень! — орет Серега.

Давай, Фиеста, девочка. Поворот.

Я легко веду машину по внутренней траектории. Половина трассы уже позади, как вдруг ощущается небольшой толчок. Руль будто на мгновение уходит из рук. Черт, так не должно быть. Машина не отвечает.

— Тим?! — кричит Серый. Понял.

Сердце ухает, напряжение царапает, словно позвоночника касается острый ледяной коготь. Резким движением возвращаю машину на траекторию, но отклик… замедленный.

Это что? Саботаж?

Мы с Сергеем переглядываемся. Глушим панику. Не сейчас. Все потом. Сейчас — трасса. Надо доехать. Осталось чуть.

— Что за хрень, Тим? — прорезает мои мысли голос Сереги.

Я просто киваю.

Еще один поворот. Машина снова уходит в сторону. Легкая дрожь.

— Рулевая рейка. За что-то цепляется будто, — выпаливаю надрывно.

В ответ Семен в ухе поливает проклятиями.

— Черт! — цежу сквозь зубы.

Если так и дальше пойдет, то мы просто вылетим с трассы, и гонка закончится. Вместе со всеми планами на будущее. Я прилагаю усилие, чтобы выровнять машину. Получается, но проблема никуда не уходит.

— Прямая! — командует Серега.

Я жму газ, пытаясь выровнять дыхание. Голова быстро просчитывает варианты.

Рулевая все же подвела, на скорости маневрировать опасно. Придется полагаться на интуицию и тормоза. Едем на грани — между хаосом и катастрофой. Опасно теряем время, но и рисковать дальше не стоит. Впереди тот самый поворот.

Ледяной коготь крепко держит за позвоночник. Мы проезжали тут дважды на тренировке и третий раз на квалификации. Нужно сделать то же самое. Просто пережить поворот и закончить гонку.

— Левый три через пятнадцать!

Руль отзывается еще хуже, машину тянет вбок, и я чувствую, как она уходит в занос. Можем потерять контроль. Секунда. Резко бью по тормозам, отдаю вес на задние колеса. Ловлю момент, и нам удается выровняться.

— Сука! — вырывается из груди, когда вижу позади тачку.

Осторожность в ралли чревата: нас догоняют. Серега молча держится за ремни.

Машина дрожит, но я не даю ей выйти из-под контроля. Каждый сантиметр, каждое движение — на пределе. Вслушиваюсь в звуки механики, ощущаю вибрацию под рулем.

— Правый два через гребень… — Серега замолкает, потому что Субару приближается к нам.

Слишком близко. Что ты делаешь?

Доля секунды на принятие решение — и я пропускаю соперников.

Не успеваю выдохнуть, как перед самым поворотом нас резко подрезают на Пежо. Они так стремятся пролететь мимо, что пилот лажает и тачка касается нашего бока, ее крутит, и она переворачивается. Я сам на мгновение теряю контроль. «Фиеста» дергается, ее несет к краю обрыва.

— Набок! Давай крен! — кричит Серега. — Чего ждешь?!

Пытаюсь, блядь!

Я резко дергаю руль снова и снова. Не слушается. Тогда кручу в другую сторону и снова дергаю. Секунда — и мы переворачиваемся.

Время замедляется. Удары один за другим. Вращение. Мир перед глазами словно распадается на куски. Бешеная карусель — хрен поймешь, где верх, а где низ. Еще один глухой удар. Картинка останавливается. Тишина такая, словно все звуки мира вдруг погасли.