Для награждения я надеваю красивое розовое платье, которое подчеркивает фигуру, и распускаю волосы. На сложный макияж времени нет, но я успеваю нанести тон, румяна и слегка подчеркнуть глаза.

Встаю перед крошечным зеркалом на дверце шкафа, приседаю, подпрыгиваю, стараясь рассмотреть себя хоть как-то получше. Нормально я выгляжу или странно? Может, только посмешу народ?

Не помню, когда в последний раз одевалась женственно. В другой жизни будто бы.

Сердце так бешено скачет, будто не знает, куда деваться. Глупость такая, наверное, особенно на фоне всех моих проблем. Ну кому какая разница, как я оденусь? Сущая ерунда!

Боже, я тысячу лет не выходила куда-то с парнем. Волнуюсь так сильно, что едва не дрожу. Словно мне четырнадцать.

Тим стоит под дверью дома на колесах и терпеливо ждет. Я треплю Шелби по голове и спрашиваю, нормально ли выгляжу. Понравится ли Тиму? Или он рассмеется?

Девочки, которые могут вдарить монтировкой, не носят розового. Наверное, зря я это все. И сережки зря. И браслет. Вновь прыгаю у зеркала. Щеки так и горят от смущения.

У нас фиктивный брак, это козе понятно — зачем я выпендриваюсь?

Дверь распахивается, и заходит Тим.

— Ну ты скоро уже, мадам?

Я обнимаю себя руками, словно пытаясь спрятаться. «Это фиктивный брак, — повторяю себе. — А муж мой — все та же гирлянда. Да, он суперский гонщик, да он самый крутой и лучший. Но я не готова поверить в нас. Особенно когда мы — это кипящий адреналином Тим и я в розовой тряпке».

— Ну как? — шепчу. — Вот тут сережки, как думаешь, не чересчур? И… вырез. Не знаю, в общем, не переборщила ли?

Тим странно застывает и просто пялится на меня. О нет. Сегодня все на меня пялятся.

— Пойдет? — кручусь вокруг своей оси. — Может, слишком коротко? Или недостаточно элегантно? Не забудь, кстати, надеть кольцо, — указываю на шкатулку на столе. — Что? Я понятия не имею, как должны одеваться жены гонщиков… Это, знаешь ли, новый опыт.

— Охуеть. Настя может выглядеть как девочка, оказывается.

Я округляю глаза, опускаю. Зябко потираю плечи.

— Ну вообще-то могу. Просто раньше… ну, не для кого было. Сильно-то наряжаться. Нормально?

— Подойди, что-то скажу.

Вечно он подзывает! Ну что за манеры? Решаю на всякий случай отступить на пару шагов.

Не обидевшись, Тим подходит сам, кладет руки на талию. Такое простое действие, а кажется, будто нас моментально связывают тысячи невидимых нитей. Мгновение становится осязаемым. Я делаю вдох, нас обоих кроет, воздух звенит. Сама все еще пялюсь в пол, скромно потупившись, и знаю точно, уверена, что Тим на меня смотрит. Он притягивает к себе.

— Награждение, — напоминаю.

— Давай сперва трахнемся.

Я упираюсь ему в грудь ладонями, ощущая, как теплый ток скользит вдоль позвоночника.

— Тим… Тима, Тимочка…

Оказывается, когда ты в розовом платье, ласковые словечки кажутся почти уместными. Почти. И он даже не смеется. Вместо этого губами касается шеи. Поцелуй очень влажный, теплый, как солнечный луч. Я задыхаюсь.

— Тим… Прекрати, пожалуйста… Нас ждут. Ты на поломанной тачке, считай, без руля, третий приехал. Тебя должны облить шампанским с головы до пяток… Тим… — Сглатываю, когда поцелуи ползут ниже.

Он стягивает рукав, за которым тянется ткань платья, оголяя грудь. Я пропеваю тоненько и сладко:

— Ну ты и сволочь.

Тим хрипло смеется:

— Я хочу тебя.

Его губы прижимаются к моей груди, язык медленно скользит по коже — и это сказочно приятно. Я шумно вдыхаю и выдыхаю, ловлю себя на том, что невольно глажу Тима по короткому ежику волос.

— Расслабься, жена.

— Жена, да, — улыбаюсь. — Я же не отказываюсь. Пофиг, что брак фиктивный. Я не отказываюсь, я хочу тебя одного, и я буду твоей всю ночь. Всю ночь, как захочешь… Но сейчас нас ждут.

Он подхватывает меня под ягодицы, морщится от боли, — побился же сильно на гонке — но все равно тащит к кровати с упрямством чемпиона.

— Всю ночь, — повторяю я, развеселившись.

— Победа, на хуй, — улыбается Тим широко и снова зарывается в мою грудь.

Из которой дурное сердце едва не выпрыгивает! Может, брак и фиктивный, но люблю я Агая давным-давно по-настоящему.

Каблуки вязнут в сухой земле, а холод мелкими колючими зубами цепляется за лодыжки. Ладно, надеть туфли было не самой гениальной идеей. Наверное, есть какой-то лимит на отличные решения, и сегодня я его превысила.

Тим, моя «гирлянда из красных флагов», крепко держит меня за руку, и мы мчимся! Игнорируя дорожки, срезая путь через парковку и техническую зону, бежим к сцене, где уже заканчивают поздравлять победителей.

Его имя ведущий начал выкрикивать аккурат в тот момент, когда закончила шептать я. Символично вышло. Мы засмеялись и бросились приводить себя в порядок.

Победитель уже толкает речь. Сергей скромно стоит на третьем месте, сжимая в руках кубок. Тим вручает меня заботливым механикам и тут же взлетает на сцену к своему штурману.

Зрители начинают аплодировать, заглушая речь победителя. Тим делает взмах рукой, приветствуя всех, а затем быстрым скупым жестом извиняется за опоздание. И тем не менее извиняется, что на него не слишком похоже. Овации усиливаются.

Ему свистят!

Победитель замолкает. Ведущий пытается назвать Тима, но зрители продолжают шуметь, перекрывая его реплики криками и аплодисментами. Это уже ни в какие ворота… Я тоже кричу, как безумная, мой голос тонет в общем гуле.

Тим опускает глаза, а потом снова вскидывает руку. Мы хлопаем, поддерживаем его. Как единое целое.

Говорят, в гонках запоминаются только лучшие. Фамилии тех, кто оказался посредственным, быстро растворяются в небытии. Но дело в том, что в гонках, как и в жизни, лучшие — это не всегда первые. У нас всех разные старты, разные условия, разная мотивация. И иногда настоящий подвиг — это не победить, а прийти третьим.

Мелькает мысль, что всего три месяца назад я и представить не могла, что буду стоять в толпе болельщиков и скандировать имя парня, перед этим поставив с ним очередной рекорд… в постели. Тогда было до ужаса страшно, но сейчас я счастлива, что рискнула. Что не плыла по течению, а взяла свою судьбу в собственные руки.

Толпа постепенно стихает. Победитель заканчивает свою речь, и ведущий передает микрофон Тиму. Он окидывает нас всех взглядом, и ему вновь аплодируют.

Удивительное дело, из аутсайдеров молниеносно можно выбиться в лидеры. Как бы тяжело ни было, всегда нужно помнить, что завтра будет новый день, новый шанс. И если хватит силы духа… если хватит смелости бороться, можно вытрясти у судьбы все, что тебе нужно.

Тим произносит:

— Спасибо.

Мы хлопаем. И он наконец улыбается. Ведущий вручает победителям бутылки с шампанским, которые те радостно встряхивают.

Тим говорит:

— Я думаю, единственный способ сохранить память о человеке — это продолжать заниматься тем, что было для него важно.

Люди смолкают, и его голос становится глубже:

— Использовать опыт этого человека, его навыки и даже его мечты. Особенно мечты. Тогда, в определенные моменты, нутром ощущаешь, что он снова жив. Другого способа я не знаю. Друзья, спасибо, что приехали на фестиваль. Вы — крутые.

Тим делает короткую паузу, давая зрителям время для аплодисментов. Дождавшись тишины, он поднимает свою бутылку шампанского:

— За Федора и его наследие!

Взметнувшиеся крики смешиваются с пьяной пеной шампанского. У меня отчего-то наворачиваются слезы, и я поспешно вытираю их кончиками пальцев.

Когда с торжественной частью покончено, начинается вечеринка. Диджей встает за пульт, и поле у сцены превращается в танцпол, залитый светом стробоскопов. Мы с Тимом не расстаемся ни на минуту, но это не из-за желания быть вместе… просто мы в толпе. Иванов, мой несостоявшийся жених, где-то поблизости, а меня с самого детства слишком часто похищали.