Кесслер склонился к ней и взял за руку.

— Послушай, я...

Она отстранилась.

— Не трогай меня! Просто не трогай, ладно? Ты так любишь всегда быть прав... Хорошо, я им расскажу то, что ты хочешь, чтоб я рассказала. Только не трогай меня.

Но он остался с ней. Они с Чарли стояли, глядя на синий дым от рваной дыры на месте стены, а из дыры на них глядела глазами-камерами механическая птица.

Он остался с ней, как оставался всегда, а потом за дверью послышались шаги.

— Нельзя уходить, не узнав, кто за нас поручился, — сказала Джули.

Она сидела, скорчившись в три погибели и глядя в пространство безжизненными глазами. Каким-то образом ей удавалось держаться.

Кесслер кивнул.

— Это могли быть люди Worldtalk, Чарли.

— Я видел его в том кабинете, — покачал головой Чарли. — Это один из наших.

— Из твоих, Чарли, — сказал Кесслер. — Не моих.

В офисе детектива Биксби из мебели имелись серый металлический стол и пластиковые стулья вокруг него. На стульях они и осели, совсем без сил.

Потолочные флуоресцентные лампы противно гудели, до некоторой степени заглушая их разговор от консоли на столе, чей терминал тихо жужжал сам по себе. Монитор смотрел в сторону. Выдвижные полки в стенах были загромождены кассетами, распечатками, фотографиями и дискетами. Грязные стены выкрашены типичной для таких местечек бледно-зелёной краской. Биксби ушёл совещаться с копами из недавно образованного отдела церебропреступлений — эти занимались расследованием нелегальных экстракций, — а их оставил взаперти.

— По крайней мере, — сказала Джули, вонзив ногти в ладони, — тут мы под защитой.

Чарли опять покачал головой.

— Я звонил Семнадцатому. Он сказал, что Worldtalk нас и тут достанет.

— Какому, етить твою мать, Семнадцатому? — взорвался Кесслер. Он устал и сделался раздражителен.

— Моему связному в НС...

Он осёкся, метнув взгляд на экран. Консоль поворачивалась монитором к ним. На экране возникло, заполнив его практически до рамок, толстощёкое румяное лицо Биксби.

— Порядок, — сказал Биксби. — ЦП взял ваше дело в разработку. Ваши видеопоказания внесены в журнал, залог уплачен. Как только владельцы вашего дома определятся с ущербом от выбитой стены, остаток вам вернут. Проблем не возникнет. Если решитесь на попечительский арест (не такая уж и скверная идея, я так думаю), поговорите с дежурным сержантом. Дверь открыта. — Замок щёлкнул, дверь приоткрылась на несколько дюймов. Они были свободны. — Удачи.

Биксби исчез с экрана.

— Идём, — сказал Чарли, — пока эта блядская дверь не передумала!

В подвале было грязно и темно, со стен облетали чешуйки старой краски. Там их ждал человек. Он сидел на старом скрипучем трёхногом стуле, в круге света от единственной лампочки без абажура. Сидел, развернув стул спинкой к себе, умостив руки на перекладине спинки и вытянув ногу взамен четвёртой ножки. Он приветствовал их кивком и улыбкой.

Кесслер посмотрел на Чарли. Тот покачал головой.

— Это человек из Worldtalk? — спросил Кесслер.

Джули ответила безжизненно:

— Я его не знаю. Не видела. Может, они его наняли.

— Я работаю на Worldtalk, — сказал человек на стуле. — Я работаю на ВА. Я работаю на Стейнфельда. Не в этом порядке.

Он был крупного телосложения, но разжирел и в целом имел вид великовозрастного зубрилы. Волосы выкрашены серым и синим — человек из руководства, с единственным белым просверком — это значило, что он «воспитанник компании». Может, начинал как учётчик или надзиратель за офисным планктоном. Он мог бы смыть краску, ранг это позволял. Некоторые высокопоставленные функционеры, впрочем, сохраняли ранние ранговые отметины в знак предупреждения: я этот пост зубами выгрыз, и они у меня ещё не выпали, так что держитесь от меня подальше. Он носил сизый костюм из настоящей ткани с удавкой, которая топ-менеджерам заменяла галстук.

— Слышь, чувак, — сказал Чарли, — тебе не кажется, что ты ошибся этажом?

Человек в сером костюме фыркнул.

В одном конце подвала было пусто, а на другом высилась куча мусора, сброшенного с верхних этажей. Заметное место в ней занимали причудливо нагромождённые заплесневевшие драные ковры, и казалось, что из них вот-вот выползет какая-нибудь тварь.

— Меня зовут Пэрчейз, — сказал человек с золотистой удавкой.

Он протянул им руку. Они обменялись рукопожатиями, но никто больше не представился. Рука Пэрчейза была тёплой и потной.

Чарли пожал плечами.

— Ну, значит, это он.

Пэрчейз взглянул на часы.

— А ты кого ожидал, человече? Джона Рида, что ли?

Кесслер покосился на Чарли.

— А пароль или кодовая фраза будет?

Пэрчейз ответил вместо Чарли:

— Это место и есть пароль. Кто бы ещё сюда явился?

Кесслер уставился на Пэрчейза.

— Мне не нравится, что ты юлишь. Ты упомянул Worldtalk, ВА и Стейнфельда. В смысле, по всему судя, я не должен тебе доверять. Почём я знаю? Вдруг они приходили прошлой ночью и внушили нам с Чарли и Джули одинаковую галлюцинацию? Может, они пытаются разложить НС через пропагандонов — ты знаешь, к революции частенько жирные коты примазываются. Вспомни руководителей ИРА или ООП, которые на чёрном рынке состояния сколотили. А если тебя тут вообще нет, и я общаюсь с пустым стулом?

Пэрчейз кивнул.

— Это не невозможно, однако исключительно маловероятно. Думаю, прошлой ночью вы сменялись на часах. Да я и не революционер. Я никогда не утверждал обратного. Я наёмный работник. Я работаю на Стейнфельда, делая вид, что работаю на ВА, делая вид, что работаю на Worldtalk. ВА считает меня своим агентом в Worldtalk, но в действительности я — человек Стейнфельда в ВА. Кроме того, я не радикал. Если, разумеется, не считать радикализмом желание, чтобы Соединённые Штаты Америки и дальше оставались Соединёнными Штатами Америки. Я патриот — и я крот, внедрённый в Worldtalk. Я высматриваю тех, кто намерен превратить Соединённые Штаты в Фашистские Штаты Америки. Вам этого недостаточно? Два дня назад я получил секретную рассылку по Worldtalk, в которой говорилось о программе мистера Кесслера. Так вышло, что я знаю об аналогичном проекте Стейнфельда. Вы ему нужны. Господи, какая ж это херня. Как здесь сыро. Неужели обязательно всё это обсуждать именно здесь? У меня там наверху, через улицу, комфортабельный вэн. Там и поболтаем.

Кесслер колебался. Может, стоит всё-таки обратиться в союз защиты гражданских свобод? Но Джули с Чарли настояли на том, чтобы уйти в подполье.

— Стейнфельд вернёт мне работу? Вернёт мне жизнь?

— Он тебе поможет. Если ты поможешь ему.

Кесслер глубоко вздохнул и кивнул.

Они вышли из подвала и стали подниматься по лестнице.

Эллен Мэй Крэндалл стояла во главе стола на семидесятом этаже небоскрёба Worldtalk, в конференц-зале В. Стол был вытянут в длину, как и сама комната, стены обиты панелями из фальшдерева, на полу — толстый ковёр умбряного оттенка. Прозрачный стол был совсем чуть-чуть залапан, стенные панели и ковёр слегка выцвели. Конференц-зал использовался недавно и не успел ещё утратить примет новизны.

По правую руку от Эллен Мэй, ведя за ней тайное наблюдение, сидел Джон Свенсон и думал о том, что у неё с братом на диво много общих черт, притом все — неприятные.

Черты лица, придававшие брату известную мужскую красоту, внешность Эллен Мэй делали скорее отталкивающей. Тяжёлые насупленные брови, глубокие тёмно-карие глаза, широкий рот. Размыкая губы в ослепительной усмешке, она демонстрировала безупречный рояльный ряд зубов; чёрные клавиши, впрочем, отсутствовали.

Свенсон улыбнулся этой мысли. Во Второй Альянс не принимали чёрных. Если не считать тех, кто таскает рояль.

Эллен Мэй носила стандартный узкий чёрный костюм с кружевным белым воротничком. Она побледнела и осунулась сильней обычного, судя по уголкам глаз.