В бледном свете рассвета я и Кюнс спустились в общий зал и заказали плотный завтрак. В принципе рассветы здесь всегда такие, так что новому древодню претензий не имелось.

Я был бодр, свеж и в целом готов к новым свершениям, хотя спал от силы часов шесть всего.

Планов было богато, новый день обещал решение, по крайней мере части, поставленных передо мной задач.

После того как мы позавтракали яичницей из яиц адрисов — нелетающих крупных птиц. Яичница была приготовлена на кусочках рыбы с красным мясом. Породы местных рыб не подлежали исчислению, так как было из тут под несколько сотен разновидностей. Так что запоминать их всех я даже не пытался. Вместе с Кюнсом мы за завтраком также съели целую краюху только выпеченного местного хрустящего сладковатого хлеба. Завершили трапезу двумя кружками с крепким и ароматным эфоко.

Кюнс ещё раскурил трубку с дым-травой, а я отказался. Трава эта была не так уж и безобидна и явно оказывала лёгкий наркотический эффект. Просто не видел в этом смысла. Зачем привыкать курить, даже если это тут было совершенно нормально?

Полностью довольные и сытые мы наняли коляску, чтобы не бить ноги и за двадцать минут добрались до казарм.

Уже, когда мы приближались к военной базе, перед нами развернулась сцена опустошения и разрушений. Некогда гордый форт легиона лежал в руинах, его деревянный каркас пламя пожрало чуть больше, чем полностью. Всё выгорело дотла.

Однако я не мог не отметить, что его поставили на холме по всем правилам фортификационной науки. Форт мог спокойно держать под обстрелом большую часть судоходного фарватера реки, и нависал громадой над городом, а также, противостоял Речным Башням. Сейчас холм был лысым с чёрным пятном пожарища.

— Капрал, — обратился я к Кюнсу, — Поправь меня, если я ошибаюсь.

— Считайте уже сделано, офицер! — с готовностью откликнулся он.

— Разве деревянные сооружения так горят, Кюнс?

— Как, офицер?

— Вот так. Как форт «Дохлых Единорогов»? — собеседник смотрел на меня преданно, но без понимания текущей обстановки.

Идеальный солдат…

— Смотри, — я указал ему на противоположную сторону плаца, — Этот угол от нас находится в четырёхстах шагах. Так?

— Так, офицер!

— Теперь вопрос, Кюнс. Если пожар начался в нашем арсенале, тогда как пламя перекинулось на внешнюю стену? Ведь между стенами натрамбована земля шириной в пять десятков шагов. Разве такое возможно?

— Не могу знать, офицер! — браво отрапортовал капрал.— Осмелюсь заметить, что это мне тоже кажется очень странным.

Покивав ему, ответил:

— Вот и я думаю, что это как-то необычно…

После мы обошли форт по периметру внешних стен и везде наблюдали одну и ту же картину. Внешняя деревянная стена не уцелела, а сгорела так же как и все постройки внутри периметра.

— Извозчик, — окликнул я задремавшего дедка, что привёз нас, — Извозчик!

— Две уны за поеждку, шударь! — шепеляво отбранил он, ещё толком не продрав глаза.

Я отсчитал две монетки и бросил их в подставленную ладонь.

— Скажи, а как сгорел форт? — сделал я попытку прояснить ситуацию, садясь в коляску.

— Этот штоле? — кивнул дедок на пепелище. — Почитай четыре недели тому жгорел… Хотел бы рашкажать, но память у меня плоха шовшем…

— Так может, тебе десять ун память улучшат? — закинул удочку я.

— Очень штар я, — ответил извозчик. — Так что нет. Дешять ун не ошвежат…

— Не освежат десять? Нет так нет… А двадцать как-то помогут?

— Шпашиба, шударь. Двадшать помогут.

Я вложил монетки в мозолистую ладонь.

— Рассказывай.

— Форт жагорелша ношью. Говорят, шо пороховой погреб вжорвалша.

— Это я и без тебя уже знаю, — ответил я разочарованно, оттого, что этот прохиндей меня обманул, — Неужели это всё, что ты можешь сказать?

— К этому я веду, шударь. Веш древодень накануне пошара над Манааном крутилаш курьершкая шхуна из Арминума.

— Над? — уточнил я.

— Над, — подтвердил он. — Это вошдушный корабль. Шхуна «Жолотой Дрейк». Так вот… Крутилаш, крутилаш. А на шледующий день их уше тут не было, а форт шгорел.

Кюнс, с глазами, отражающими серьёзность положения, повернул ко мне лицо.

— Саботаж? — спросил он мрачным и встревоженным шёпотом.

Я с деланным равнодушием пожал плечами.

— Пока не знаю, капрал. Но сверху очень ловко можно скидывать зажигательные бомбы на крупную неподвижную цель вроде форта.

Наша коляска, мягко покачиваясь, неторопливо отправилась в обратную сторону, что, впрочем, не мешало размышлять над словами старика.

«Золотой Дрейк», он произнёс название с оттенком благоговения. Образ такого корабля, спускающегося с небес, чтобы пролить разрушительный дождь на форт легиона, взбудоражил глубины моего воображения. Я уже несколько раз слышал о воздушных кораблях, даже видел их изображения, но наблюдать своими глазами мне их ещё не довелось ни разу.

— Диверсия кажется вполне вероятной, офицер, — серьёзно заключил капрал, хмуря брови. — Но кто осмелится на такой поступок? И почему? Мы с Ордой Ургов должны сойтись…

— Возможно, те, кто хочет нашего поражения, Кюнс, — задумчиво ответил я очевидное,

— Но что нам сейчас делать, кано?

— У нас есть приказы, пожал я плечами, — А мы с тобой легионеры. Их мы и будем выполнять, просто надо действовать осторожно.

— Офицер, если это действительно диверсия, то мы имеем дело с врагом, обладающим и средствами, и смелостью нанести удар сверху! Скинуть нам на головы зажигательные бомбы…

Капрал побледнел.

— Именно поэтому я и сказал, что нам нужно быть бдительными и осмотрительными вдвойне, ибо они могут вернуться.

Старый прохиндей, извозчик, чувствуя тяжесть нашего разговора, молчал, устремив взгляд на дорогу впереди. Его прежняя болтовня отошла на второй план, уступив место отрезвляющей реальности.

— Когда вернёмся в город, — заявил я, — собирайся в обратный путь.

капрал собирался возразить:

— Но…

— Это приказ, капрал. Я выделю тебе немного ун, купить ездовое животное. Мчи во весь опор к нашему генералу и сообщи, о том, что мы с тобой узнали. Судьба этой военной компании может зависеть от того, насколько быстро генерал узнает об этом.

Когда мы вернулись обратно в Манаан, я не мог избавиться от ощущения, что вся ситуация изменилась.

Первое и главное — Арминум каким-то образом принимает участие в этом конфликте.

Второе — гражданская администрация Манаана поддерживает версию несчастного случая, а никак не диверсии.

Третье — небо перестало быть безопасным, легионеры стали кем-то вроде муравьёв, смотрящих на гигантов в облаках.

Мы купили за восемьдесят ун справного цезаря с попугайским оперением, я написал депешу для генерала Четырнадцатого, в которой подробно изложил всё с нами произошедшее, а также поделился своими соображениями и подозрениями. Снабдив капрала небольшой суммой и убедившись, что у него хватает всего на обратный путь к Аркадону, я проводил его до ворот, и мы простились.

Мне же было необходимо решать вопрос с расквартированием ста восьмидесяти бойцов центурии. Где их всех селить и чем кормить было решительно непонятно. Но эти все задачи я буду решать завтра, а сегодня нужно съездить в ещё одно место.

Заказав плотный обед в кантине, я вкусно отобедал. Подавали наваристый рыбный суп и рагу. От карзы отказался в пользу бедных. Закончив с едой, я попросил трактирщика вызвать мне коляску, а выйдя на улицу, почти не удивился, когда увидел там уже знакомого мне шепелявого дедка.

— Куда ижволите, шударь? — ухмыльнулся тот мне.

— Давай на базу легиона…

— Так вы ше ш молодым капралом вмеште уше там были, шударь…

— На другую базу, — хмыкнул я в ответ,— на ту, что под Манааном.

— Это к дигам штоле? — удивился ямщик.

— К ним самым, командир, — ухмыльнулся я. — Трогай!

— Э нет, шударь… Вощемь ун с вас!

— Это туда и обратно стоимость?