«Идеальный эксперт приходит к правильным выводам даже при почти полном отсутствии данных».

Пока её гипотезы подтверждались. Тайное убежище убийцы располагалось не под Проклятым домом – здесь он устроил всего лишь ловушку. Тёмные ведьмы, как лисицы, опасающиеся охотников, вырыли несколько выходов наружу из своего подземелья. Изображающую спящую царевну Аманду галантно пронесли на руках по длинному подземному ходу, освещаемому лишь фонариком, закреплённым на голове убийцы. Затем лицо ведьмы обдуло свежим ветерком, и сквозь неплотно сомкнутые ресницы она проследила за тем, как её положили на заднее сиденье машины, пристегнули к нему ремнями и понеслись по дороге.

Поездка длилась больше часа и завершилась в лесу у стандартного каркасного дома. Аманде добавили снотворного – минус одна капсула за зубом, и она верно предположила, что дозы для Иных он набирает «на глазок», незатейливо умножая на десять те, что критично опасны для человека. Надежда, что гадёныш не успел прикончить вампира, таяла как сахар в горячем чае. Заставив себя подавить гнев, Аманда задышала ровно и тихо, как спящая.

Побренчав замками, негодяй опять схватил её в охапку и отволок в очередной подвал. Ого, это лежбище сделано и оборудовано на совесть... хоть и значительно беднее химической лаборатории в Академии художеств. Её привязали за поручни к металлическому узкому столу и в плечо всадили ещё одну дозу – на этот раз антагониста к снотворному.

«Тьфу на тебя, минус ещё одна ампула!» – рассердилась Аманда. Но что делать – если не снизить концентрацию возбуждающих веществ в крови, она тут танцы с бубнами устроит, а у неё дела поважнее имеются. Выждав правдоподобное на её взгляд время, она «пришла в себя» и прямо посмотрела в лицо ректора академии. Габриэль опять оказался прав. А если бы не его подсказки, то ни ей, ни детективам Вэнрайта ещё долго не пришло бы в голову заподозрить этого типа!

– Что, не ожидают сильные монстры подставы от слабейших? – ухмыльнулся Джон Блэк-старший.

– Отчего же? После средневековых гонений на ведьм Иные весьма настороженно относятся к "людям обыкновенным".

– Недостаточно настороженно: оказалось довольно пройти сквозь шкаф в смежную с лабораторией подсобку и оставить включённой запись звуков на компьютере, чтобы сбить со следа всех Иных, – глумливо опроверг профессор-искусствовед, бывший химик, оказавшийся химиком вполне себе действующим. – И когда я вечером выйду из лаборатории, у меня будет железное алиби на время твоего похищения! А вонь в подземелье ведьм стояла такая, что никакой оборотень мой запах не определит.

Повертев головой под похвальбы ненормального, Аманда увидела на стене фотографии нескольких знакомых ей Иных. Как и в домашней лаборатории погибшей студентки, в центре висело её собственное фото, а рядом размещалось изображение Элен Хэлл. Все снимки были перечёркнуты крест-накрест алой краской. Красноречивое заявление о намерениях, как сказал бы прокурор...

– Чем мы вам не угодили, что вы задумали нас уничтожить?

– Чем не угодили?! Вы влезли в нашу науку, развивавшуюся людьми и для людей! Эволюция должна была доказать превосходство разума над природной силой, данной лишь избранным! Но когда у людей появилось ядерное оружие, которым можно уничтожить любых чудовищ, вы вдруг спохватились, что начали уступать смертным. Иные не готовы признать себя тупиковой ветвью эволюции? Ничего, мы вам поможем. Я заставлю Иных бояться людей: великой мощи нашего ума, способной сокрушить любого монстра! Посмотрим, кто в итоге победит: химия или магия! Когда ваша чёртова братия начнёт бояться, что смерть поджидает их везде и во всём – в каплях дождя, в лучах солнца, в чашке утреннего кофе – я потребую изгнать всех Иных из человеческих университетов. Отсечь вас от достижений нашей науки, которой вы не интересовались веками, а тут вдруг сунули в неё свои наглые носы! Тебя уже известили, что я внёс коррективы в зелье, лишающее огнеупорности? Твоё противоядие не развалит молекулу нового состава, а без тебя остальные монстры глупы и беспомощны, противостоять МНЕ они не смогут. Драконы и фениксы продолжат сгорать в огне, как и саламандры с мантикорами, только слетаю в Лос-Анджелес, прибью Элен Хэлл. Думаю, чёртовой ведьме хватит тротиловых шашек под машиной.

«Это вряд ли, – хмыкнула про себя Аманда. Элен была замужем за высшим демоном, её защищало заклинание связывания жизней супруга. – И ты крайне обидел меня, обозвав моих учеников и сотрудников беспомощными глупцами! Да таких трудолюбивых, талантливых ребят ещё поищи! Они и без меня управу на тебя найдут».

– Не делай людям добра – не получишь в ответ зла, – протянула она. – Вы же выучились на профессора только за счёт денег фонда Иных.

– О да, и моя ненависть за то, что они сделали с матерью, лишь возросла от необходимости унижено молить их о помощи, – прошипели ей в ответ. – Старик-ведьмак забрал к себе лишь моего брата, я, обычный человек, ему был без надобности.

– Что ещё больше разожгло вашу ненависть к Иным. Детские психологические травмы чаще всего прочего превращают людей в маньяков, – безэмоционально проинформировала Аманда, будто читала ведьмакам лекцию по криминалистике.

– Кто бы говорил про психологические травмы! Ты добровольно отказалась от возможностей, даваемых фамильяром: от постоянной связи, которую никто и ничто не может разорвать. Будь у тебя фамильяр, он бы давно поднял крик и дозвался бы до верховной лучше любого телефона. Всегда удивлялся, насколько глупо могут вести себя умные женщины из-за слезливой сентиментальности и прочих нелепых эмоций.

«Хорошо, что новости о появлении у меня фамильяра (в отличие от новостей о появлении жениха) не раструбили по всем каналам вещания», – порадовалась Аманда, поскольку знай негодяй об Эскеле, он мог бы и не рискнуть похитить её под носом у всех, а долго придумывал бы схему позаковыристей. Как удивительно меняются люди, когда снимают с лица маску притворства: склонившийся над ней мерзавец ничем не походил на вежливого благообразного профессора, утончённого искусствоведа и учёного. У оборотней даже в звериной форме главенствует первая, человеческая, ипостась. У гнилых людей наоборот: даже под маской человека злобно ухмыляется внутренний зверь.

– Ваш брат понимал, в каком деле он вам помогает, когда создавал контуры под заклинания и просил молодого демона залить магией изготовленные вами химические препараты?

– Зачем мне ставить в известность брата и рисковать, что он сорвёт мои планы предательством, если он и так всегда любезно соглашался помочь единственному родственнику? Правда, он не одобрял моей показательной любви к Иным и увлечения вашей магической наукой, но прощал мне такую слабость. Да и химия в моём деле куда нужнее магии, та и потребовалась-то всего пару раз.

– Правда, девушку-студентку вы отравили без всякой магии. Вы подсказали ей идею подарить мне яд листолаза?

– Да, и даже пообещал смастерить для неё дротик колумбийских индейцев, когда девчонка пришла предупредить меня, что в преподавательской лаборатории кто-то подлил в бутылку из-под уксуса неизвестный ей, но потенциально опасный растворитель. И когда я преподнёс ей идентичный оригиналу дротик в пакетике, она очень вдохновилась моим подарком и долго благодарила: бедняжка так мечтала работать у тебя!

– А на самом деле во взятой ею бутылке было зелье, снижающее способность к регенерации у Иных, нужное вам, чтобы похитить вампира, – внесла ясность Аманда.

– Ты не поверила, что он сгорел на солнце? – прищурился Джон Блэк и напрягся.

– Вначале допустила такую версию, поскольку ваше зелье действительно допускает возможность подобного усиления, что мне удалось доказать в своих опытах. Но когда нашлись следы кислот, растворяющих органику, неподалёку от его бунгало, мне пришло в голову, что его могли напоить тем зельем и облить кислотами. От массовой кровопотери, вызванной разложением кожных покровов, вампир должен был впасть в кому и стать лёгкой жертвой для любого негодя... для вас. Прикинуться верным товарищем феникса и вампира, чтобы потом одного убить, а второго отравить и похитить – вполне в духе благородного борца за права людей. Пользуясь дружеским доверием к вам и хорошим знанием всех будущих жертв, вы ловко организовали первое убийство. Зная о ссоре вампира с искусствоведом, вам достаточно было позвонить Глену и сказать нечто вроде: «Бойду нужно срочно обработать сад от вредителей, но он тебе вряд ли позвонит теперь, так ты уж сам направь к нему дезинсекторов». Словом, картина всех преступлений ясна, странно только, что я не уловила лжи в ваших словах о честности Маккони при отборе картин.