– Всего. Всего и навсегда, – столь же прямо ответил демон. – Всего, на что намекал капитан, только без кухни. Честно говоря, меньше переживаю за тебя, когда ты колдуешь над кипящим варевом в лаборатории и разливаешь по флаконам сотни опаснейших ядов и кислот, чем когда пытаешься сварить дома картошку в мундире.

– До сих пор моими единственными долгосрочными отношениями, основанными на самой искренней и взаимной привязанности, были отношения с лабораторным оборудованием, – честно призналась Аманда. Она могла бы добавить: «Оно никогда меня не предавало, никогда не лгало и не подводило, и я не уверена, что мне так же повезёт с живым человеком», но промолчала.

– Всё течёт, всё меняется, прошлое и будущее не обязаны быть одинаковыми, – философски изрёк Габриэль. – Ты-то чего от меня хочешь?

Научил его бизнес задавать в лоб главные вопросы! Эх, не быть ей нормальной ведьмой. Надо бы ответить остроумно и оригинально, закрутить интригу, чтоб не расслаблялся, но Аманду вновь подвела привычка отвечать кратко и по существу вопроса.

– Всего. Всего и навсегда, – подтвердила она выдвинутый им постулат, крепче прижимаясь к горячему телу и отправляя в адское пекло все потайные страхи. Грудь под ней всколыхнул весёлый смешок, к виску прижались жаркие губы. – Но хотелось бы чуть больше времени... понимаешь?

– Ну, будет у тебя время, – неохотно протянул демон, поворачиваясь, укладывая её под бочок и как-то подозрительно глянув на светящиеся в темноте часы.

Даже сквозь накатившую сонливость Аманда почуяла в обещании некий подвох. Идеальные отношения с Мужчиной её Мечты давно будили в ней смутные ощущения хитрой подставы... Этот могучий гад точно что-то коварное задумал! Но что???

«Надо проверить на стойкость противозачаточные снадобья и чары, а то декрет может оказаться ближе, чем думалось, – запереживала Аманда. – Что значит: «Ну и ладно»?! Это же не моя мысль промелькнула, да? Чтоб меня драконы покусали, когда я дошла до стадии согласия действительно на всё?!»

Так она и заснула с видением черноволосого младенца в пелёнках, в полуночных глазках которого отчётливо проскакивали всполохи демонического огня.

Ощущение более чем недельной давности, что вокруг неё творится какая-то чертовщина, на следующее утро в полной мере вернулось к начальнице отдела токсикологии, и теперь она опять не знала, откуда растут ноги у всеобщего интереса к её особе. Интерес проявлялся в бурных шепотках за её спиной и в откровенной напряжённости её сотрудников, так старательно подбиравших слова и выражения на утренней планёрке, словно за каждую оговорку их могли швырнуть в котёл с бурлящим зельем. Когда на просьбу принести папку со стола её личного кабинета Лия ответила нервным восклицанием и отрицательно затрясла головой, Аманда нахмурилась.

За общим столом лаборатории мигом воцарилась мёртвая тишина, все криминалисты-токсикологи принялись с усиленным вниманием рассматривать портреты и плакаты на стенах. С особенным волнением их взоры останавливались на второй части малоизвестного изречения Авиценны: «Если врач верит в существование панацеи, жизнь пациента в опасности».

– Что не так в моём кабинете? – тихо спросила Аманда, помня мудрое наставление верховной: «Повышай голос только в том случае, когда от этого зависит чья-то жизнь».

– В-всё т-так, – пропищала Лия, поднялась и бочком-бочком протиснулась в дверь за папкой, по широкому кругу обойдя высокую вазу, подаренную Габриэлем, и на всякий случай запустив в неё заклинанием устойчивости.

– Тогда работаем, – сильней нахмурилась Аманда, забрала папку и отправилась поговорить с детективами: у неё появились новые зацепки в деле.

Токсиколог из Санди-Спрингс на рассвете прислал сообщение, что следы сильного растворителя найдены им недалеко от бунгало, где жил сгоревший вампир, вместе со следами крови и разложившихся органических тканей. Сообщение пришло вместе с раскладкой по составу смеси кислот, и все указанные элементы она видела вчера в преподавательской лаборатории академии. Конечно, то были вещества довольно распространённые, но опять-таки: зачем они художникам и реставраторам?

Увы, наблюдение за ректором и его единоутробным братом не привело пока ни к каким результатам, а в Аманде зрела убеждённость, что надо поспешить. Поскольку когда нелюди из смертных верят в трудноубиваемость Иных, то жизнь этих самых Иных в опасности, как предупреждал Авиценна.

– Ты надеешься, что вампир жив? – На скулах Вэнрайта заходили желваки, когда он выслушал рассуждения главного токсиколога.

– Да, я полагаю, его похитили не только ради паники среди Иных, и не только ради того, чтобы он не опроверг мотив убийства феникса. Безумный учёный в самом деле мечтает так усовершенствовать свой эликсир, чтобы тот заставлял людей гореть на открытом солнце.

– Скажи мне внятно и чётко: это возможно сделать или нет?! – рявкнул капитан, стукнув по столу кулаком.

– Невозможное сегодня кто-то может сделать возможным завтра, – сухо отрезала Аманда. – Как давно доказано историей науки, любое открытие можно обратить как на благо человечества, так и во вред ему, нам надо предотвратить второе. Вэнрайт, новости об изобретении антидота к зелью, лишающему огнеупорности, уже раструбили во всех СМИ Иных. Теперь нужно объявить во всеуслышание, что я, занимаясь расследованием дела «сгоревшего вампира», создала формулу эликсира, из-за которого тот «сгорел». То есть, что у меня уже получилось сотворить зелье, которое так усиливает для кровопийц действие солнечных лучей, и я ломаю голову над противоядием к нему.

В ясных глазах дракона сверкнула догадка. Вскочив, он забегал по кабинету, искоса поглядывая на своих детективов, мрачно переглядывающихся друг с другом.

– Предлагаешь «ловить на живца»?

– Слушай, как ведьма, неплохо знакомая с химией в целом и биохимией в частности, я скажу, что сварганить такое зелье если и возможно, то очень сложно, а ещё – это займёт уйму времени даже при наличии десятков помощников и самой современной лаборатории. Однако в газетах так часто воспевали мою «непревзойдённую гениальность», что убийца мог в неё поверить.

– Мог, лично мы в неё давно поверили, – с улыбками заявили детективы. Капитан лишь глаза закатил и громко фыркнул.

– Тогда понадеемся, преступник не усомнится, что я воплотила на практике то, что ему не по силам.

– А ещё понадеемся, что твой демон не оторвёт головы всем полицейским Атланты, – буркнул капитан. – Шоу с вазами можно было устроить в другом месте, а не в участке, а?

– Какое шоу? – вскинулась Аманда.

Копы притихли. Парочка детективов внезапно вспомнила про ланч, два других напарника – про необходимость сменить пристроенный за подозреваемыми «хвост». Дракон счёл несолидным сбегать из собственного кабинета, поэтому прибег к тактике отвлечения:

– Если контуры заклинания под магическую основу яда, из-за которого вспыхнул феникс, сплёл ведьмак-полукровка, то какой демон наполнял его магией?

– Крайне любопытно, по какой причине мои добрые старые друзья активно прикрывают демонические махинации, творимые за моей спиной? – не на шутку рассердилась Аманда на коллег по службе, проигнорировав вопрос.

– По причине мужской солидарности, – ухмыльнулся дракон. – Так что с зельем? В Академии художеств ни одного демона нет (демоны слишком прагматичные натуры для изучения эфемерных искусств), а в Джорджия Тех только небезызвестный ухажёр русалки.

– Вот и тащи сюда этого ухажёра – по всему выходит, что он и наполнял магией роковое для феникса зелье. – Аманда от души треснула папкой об стол и присела на стул в ожидании.

Демоны летают быстро: вскоре два офицера доставили в кабинет Ноа и отрапортовали, что сопротивление задержанию тот не оказывал.

– С чего мне его оказывать – я законопослушный член сообщества ИГР, – раздражённо прошипел студент. – Не меньше вашего хочу, чтобы поймали убийцу Иных и моей одногруппницы! Не знаю, кто подсунул мне те салфетки, но моя сумка часто валяется на переменах на парте, так что возможности были у многих.