Успели вовремя. Пока сосед подгонял уазик, сунули нитроглицерин под язык, да и повезли деда в райцентр.
Во всей этой суете про собаку, ясное дело, никто не вспомнил. Джек провел эту холодную и тревожную ночь в своей будке, а утром, не дождавшись теплой похлебки, перемахнул через забор и помчался по глубоким сугробам туда, куда стремилось его верное сердце…
Джек провел там весь день. Сперва сидел дежурил, внимательно всматриваясь вдаль, потом спал, спрятавшись в сугробе от пронизывающего ветра. Вечером отправился домой, в деревню. Но там его никто не ждал. Соседи зашли днем, увидели, что пес сбежал, ну, что поделать, ладно…
Покрутившись и поскулив возле ворот, Джек улегся прямо тут, прижавшись к забору. А рано утром, продрогший и заметенный снегом, встал, разминая онемевшие лапы, потоптался еще немного у калитки и понял: Митрофаныча там нет.
У Джека было только одно место, где он ЖДАЛ, а потому пес снова направился к дачному поселку.
Сегодня этот путь дался ему нелегко, голод и холод подточили силы собаки, а требовалось их немало, чтобы прыгать по глубокому снегу. Но он дошел, рухнул от усталости и проспал полдня.
Проснулся Джек на закате. Небо расчистилось, ветер стих, нетронутая снежная целина ослепительно сверкала, мороз крепчал. Джек, щурясь, смотрел на заходящее солнце. Возвращаться в деревню он не собирался…
Он уже не чувствовал голодных спазмов в желудке, да и вообще почти не чувствовал свое тело. Он смотрел на солнце, и ему чудилось, что вокруг сухая трава, а рядом ОНА, сидит, обняв его за шею, и шепчет на ухо:
– Надо подождать, надо потерпеть, мой хороший! А потом мы снова встретимся, обязательно… Весной ты будешь ждать меня на этой поляне, я приеду, и мы опять будем вместе. Обещаю!
Конечно, он будет ждать, сколько нужно, хоть целую вечность! Как сладко было погружаться в этот сон, прижимаясь боком к хозяйке. Впервые за последние месяцы его верное чистое сердце никуда не рвалось, оно билось ровно, все медленнее и медленнее…
Ночью Джек ушел на Радугу. И там, устроившись поудобнее, стал с высоты наблюдать за поляной, готовый ждать свою хозяйку хоть целую вечность!
Митрофаныч пролежал в больнице около месяца, а потом еще врачи прописали уход, лекарства, уколы, так что жил у сына в городе. В деревню вернулся только в апреле, когда снег уже растаял.
Постоял во дворе, глядя на собачью конуру и миску, и пошел к соседу, тому, что на уазике его в больницу отвозил.
– Здорово, Леха! Слышь, а пса моего не видали, не прибегал?
– Не, Митрофаныч, как тебя увезли, заходили потом пару раз – ни слуху ни духу!
– Э-эх… Леха, будь добр, подкинь к дачам… Дело у меня там… Срочное.
Они поехали. Леха хотел спросить, чего старику на дачах понадобилось, когда еще нет там никого, но он промолчал, когда увидел, что Митрофаныч взял с собой лопату. И выражение лица у деда всю дорогу было мрачное и скорбное, будто ехал друга хоронить…
А так и было. И хотя Митрофаныч думал про себя и надеялся, что ошибается, но сердцем чуял – ТАМ ОН!
Нашел… Похоронил… Спасибо, Леха помог копать еще мерзлую землю, а потом привалить большим камнем.
Катя с отцом приехали одни из первых, Митрофаныч вышел навстречу. Катя, выскочив из машины, хотела уже бежать на поляну, но, увидев старика, побледнела и медленно пошла к нему.
Подойдя вплотную, остановилась, старик взял ее руку и вложил в нее металлический брелок с гравировкой «ДЖЕК».
– Ты прости меня, дочка, не сберег! А вот он мне жизнь спас… – голос старика предательски дрогнул. – Там он, на поляне, и схоронен. Под большим камнем.
Отец подбежал к Кате, боясь даже представить, что творится в ее душе.
– Доченька, ты только не переживай, ты только успокойся! Ну, так случилось… Ты прости нас… Хочешь, сейчас же поедем… любого щенка… какого хочешь… купим…
– Папа! Мне не надо любого! Оставьте меня в покое, я хочу побыть… с моим Джеком.
Она ушла на ИХ поляну и долго сидела возле большого камня, сжимая в ладошке брелок с гравировкой «ДЖЕК».
– Мой хороший, мы снова встретимся, обязательно… И опять будем вместе, ведь я обещала…
Он смотрел на нее сверху, его чистое и верное сердце ликовало и рвалось поскорее родиться маленьким рыжим щенком, чтобы слизнуть слезы с горячих щек и утонуть в родном и любимом запахе ее волос…
11. Ветеран
История эта произошла в середине восьмидесятых и получила довольно широкую огласку в нашем городе. Но мало кто знал, чего стоило пережить эти события самим участникам и как это отразилось на их дальнейшей судьбе…
Федор Ильич всю жизнь проработал на одном крупном предприятии, вплоть до пенсии. Уходить с привычной работы было трудно, так что устроился он туда же сторожем на полставки.
Старый работник был на хорошем счету, взяли его с удовольствием. И Федор Ильич был доволен, «при деле», как он сам выражался. Но была еще причина, по которой пенсионер не хотел покидать место работы. И сейчас она вышла для него на первый план…
Территория завода охранялась собаками. Крупные псы разных мастей бегали ночью по периметру, а днем сидели в тесных вольерах. Федор Ильич частенько приносил им угощения.
Во время перерыва его не было ни в столовой, ни в курилке. Мужики уж знали:
– Дядя Федор? Так с собаками он, опять обед им понес…
Ему нравилась компания этих угрюмых, суровых псов. Иногда он разговаривал с ними, они внимательно слушали, и в глазах каждой собаки светилась своя, по-видимому, непростая судьба.
А порой ели молча. Дядя Федор раздавал угощение сквозь решетку, сам же довольствовался бутылкой кефира и булочкой из столовой.
Особое внимание Федор Ильич уделял одному псу породы кавказская овчарка. Он дольше всех не подпускал мужчину к вольеру и не брал еду. Звали его когда-то то ли Дик, то ли Рик, но здесь, на заводе, пса прозвали Ветераном.
Он был списан из армии по ранению, полученному, вероятно, в какой-то горячей точке (подробностей, ясное дело, никто не докладывал). Пса подлечили, и попал он сторожем на предприятие, где исправно служил уже четвертый год.
И столько же времени продолжалась странная дружба Ветерана с человеком, каждый день навещавшим собак.
Федор Ильич своим спокойствием и терпением сломил оборону пса. Произошло это не сразу, лишь через месяц Ветеран взял предложенное угощение, еще через месяц впервые вильнул хвостом, а к концу четвертого месяца знакомства пес подставил свою косматую голову под руку дяди Федора.
И вот, выходя на пенсию, Федор Ильич уже не мог представить, как расстанется с другом. Как сможет он сидеть дома, зная, что пес будет ждать его день за днем?! Потому, собственно, и стал дядя Федор сторожем.
Теперь он проводил с собакой больше времени, они вместе обходили территорию, пес прекрасно знал команды, но Федор Ильич их практически не использовал. Умудренный опытом пес понимал все с полуслова.
– Двум старикам всегда найдется о чем поговорить, верно? – Дядя Федор вел задушевные беседы, Ветеран внимательно слушал.
Потом человек умолкал, и они сидели рядом, глядя на звездное небо. Их удивительная дружба вся дышала достоинством и взаимоуважением.
Так прошел год. И однажды почтенный возраст Ветерана дал о себе знать – пес приболел. Заниматься его лечением особо было некому, и Федор Ильич отправился к начальнику:
– Анатолий Палыч, оформи списание, а? Ну куда тебе тут восьмилетний кобель, ему уход нужен. Я бы забрал его…
Начальник согласился. Федор Ильич уволился с завода. Так двое друзей, пенсионер дядя Федор и пес Ветеран, отправились на заслуженный отдых.
* * *
Супруга Федора Ильича была в легком шоке, когда в их хрущевке появился огромный пес. Зайдя на кухню, Ветеран уже не мог там развернуться, а потому пятился обратно задом. Если пес лежал на балконе, выйти туда уже было невозможно, просто некуда встать. И как, спрашивается, развешивать белье?
