Слово «потерпи» Георгий слышал крайне редко, и касалось это максимум одного-двух дней, но терпеть целый месяц до лета…

Через несколько дней обстановка в школе удручала его настолько, что он был готов сам объявить бойкот – на посещение школы. Георгий и представить себе не мог, что полный игнор сверстников, которых он обычно в упор не видел, будет так тяжело терпеть!

И только Артуру было не до бойкота. Его волновала судьба друга. И в конце недели он просто подошел и заговорил с Георгием:

– Кудряш в порядке?

– Э-э-э, да. – Георгий растерялся от того, что с ним вообще заговорили, поэтому не успел нацепить на себя маску высокомерия. – Гуляет, щиплет траву, я его угощаю сухарями.

– Ну ладно.

Артур развернулся, чтобы уйти, но Георгий окликнул его, сам себе удивляясь:

– Слушай, может, ты хочешь навестить его?

В первый миг глаза Артура вспыхнули радостью, но тут же потухли.

– Нет, думаю, не стоит… Кудряш обрадуется, а я снова его брошу… Да и отец твой вряд ли разрешит.

– Да мне отец все разрешает! – воскликнул Георгий и осекся. – Ну… в смысле…

Артур усмехнулся, уж ему-то смысл был ясен. Вокруг них уже собирались ребята, наблюдая, чем закончится разговор. Кто-то прокомментировал:

– А ты возьми и верни Кудряша Артуру, посмотрим, все ли тебе отец разрешает!

– Или, может, представление устроишь для нас всех? Чего ты Кудряша за забором прячешь?!

Георгий отступал, а ребята напирали, продолжая что-то кричать. Недельное молчание вдруг выплеснулось волной возмущения и грозило закончиться дракой, если бы не вошедший в вестибюль водитель депутата.

Дома Георгий наполнил карман сухариками и вышел в сад к Кудряшу. Ягненок приветствовал его, потянулся за угощением, но не более. Кудряш грустил, но Георгий всю прошедшую неделю не замечал этого, он не представлял, как должен вести себя веселый Кудряш.

Мальчику казалось, что на ухоженных полянках их огромного сада барашку самое место. А что означает «обращаться с ним как со щенком», Георгий не знал, у него никогда не было щенка.

После стычки в школе он остро почувствовал себя одиноким и никому не нужным. Сидя на лужайке и глядя на Кудряша, который щипал травку и иногда подходил за сухариком, Георгий вдруг подумал: «А ведь он, наверное, чувствует то же самое!»

Решение созрело молниеносно. Георгий, забежав в гараж, выпалил водителю:

– Я хочу вернуть ягненка! Отвези меня к дому пастуха.

Водитель задумался на секунду, оценивая риски такого самоуправства. Депутат был в городе, и сын, по всей видимости, не поставил отца в известность. Но и водитель докладывать не собирался. Наоборот, он поспешил выгнать уазик из гаража, пока мальчик не передумал.

Через десять минут они подъехали к дому на окраине села. Пастух собрался было выйти, но, глянув в окно, сказал Артуру:

– Похоже, сынок, это к тебе.

Артур вышел во двор. Тихон скулил и крутил хвостом, уткнувшись носом в калитку, а с другой стороны в ворота барабанили маленькие копытца!

Когда Артур открыл калитку, Кудряш чуть не сбил его с ног, врываясь домой, а тот, распираемый радостью, все же не забыл о приличиях и пригласил гостей зайти.

Во дворе Георгий и водитель оказались свидетелями такого представления, какого не видел еще никто!

Кудряш и Тихон носились кругами по двору, как по арене цирка. Время от времени они подскакивали к Артуру, он присаживался на корточки и обнимал то собаку, то барашка. Они валили его на спину и синхронно лизали в обе щеки, а потом снова бежали друг за дружкой.

Водитель, взрослый мужчина, улыбался и часто моргал, в его глазах стояли слезы. А Георгий…

Впервые он испытывал настоящее счастье от самостоятельно принятого решения. И куда только подевались его высокомерные маски?

Впервые он хохотал в голос, когда Кудряш подскочил к нему и шутливо бодал, выпрашивая сухарик, и вскоре депутатский сын уже носился по двору и кувыркался вместе с веселой троицей друзей.

Теперь он знал, как ведет себя веселый Кудряш и где ему место…

Случилось это в самом начале 90-х в одном провинциальном городке. Солнечным июньским утром возле книжного магазина раздался визг тормозов. На звук выбежали девочки-продавцы, но улица уже была пуста. Почти пуста…

На обочине лежала собака. Она скулила и извивалась, пытаясь встать, но задние лапы ее не слушались.

Самая бойкая из девчат, Верочка, бросилась на помощь. Она осмотрела бедолагу, ласково разговаривая и осторожно прикасаясь.

– Ну что там, Вер?

Ее напарница Наташа и заведующая Елена Викторовна боязливо стояли в сторонке, опасаясь подойти и увидеть «что-то страшное». И хотя внешних повреждений у собачки не было, ее обмякшие задние лапы говорили о сильном ударе.

– Девочки, давайте в подсобку ее занесем, – предложила Вера. – Может, отлежится. Не оставлять же на улице…

Наташа вопросительно глянула на заведующую, та кивнула:

– Хорошо, сейчас мы там ей что-нибудь постелем, сама-то донесешь?

– Донесу, – ответила Вера, примеряясь, как бы поудобней взять собаку.

Это была средних размеров дворняжка, похожая на лайку. Худая, грязная, без ошейника. Видимо, бездомная.

Весь день она пролежала в подсобке, а к вечеру, немного оправившись от шока, попила воды и съела предложенное угощение. И все это лежа. Ходить собака не могла.

На следующий день Вера договорилась с отцом, что он заедет в перерыв и отвезет собаку к ветеринару.

В городе была только одна ветлечебница, а вернее, маленький веткабинет. Конечно, рентгена там не было, поэтому никаких прогнозов врач не дал:

– Может, конечно, оправится… Собака молодая, сильная. Так что при должном уходе жить будет. – Он серьезно посмотрел на Веру. – А вот ходить – вряд ли…

Всю обратную дорогу до магазина молчали. Вера ехала на заднем сиденье в обнимку с собакой, а отец посматривал на них в зеркало заднего вида и вздыхал. А вечером за ужином сказал дочери:

– Верусь, ты только, пожалуйста, не привязывайся к собаке-то. И ее к себе не приручай. Не забывай, нам осенью уезжать.

– Я помню, папа, – ответила Вера.

Собаку назвали Джулия. Так она и прижилась в подсобке книжного магазина. Первые недели две все больше лежала, а потом стала выходить во двор, вернее, выползать. Задние лапы безжизненно тащились за ней.

– Ну, куда ее такую? На улице она не выживет, себе забрать тоже никто не решается, – переговаривались девочки-продавцы. – Спасибо, Елена Викторовна разрешает…

Меньше всех этот физический недостаток волновал саму Джулию. Она вполне сносно передвигалась по двору, нюхалась, делала свои дела и возвращалась в подсобку.

На выходные девочки по очереди забирали Джулю домой. Только Вера отказывалась. Через несколько месяцев предстоял переезд на Дальний Восток. Отец ехал по работе на два года, и семья отправлялась с ним. И правильно он сказал, не стоило привязываться к собаке.

Вера боялась признаться себе, что уже привязалась. В тот самый момент, когда заглянула в собачьи глаза тем утром, на дороге… И Джуля тоже смотрела на Веру по-особенному. Тепло смотрела, преданно.

Но однажды Вере все-таки пришлось взять собаку домой на выходные, больше никто не смог.

– Один раз! – сказала она на укоризненный взгляд отца. – Девчонки как сговорились, у всех поездки, пикники какие-то…

– Мы вообще-то тоже на дачу собираемся, – донесся с кухни мамин голос.

Джуля сразу направилась туда. Интуиция подсказала ей, что главное – завоевать сердце мамы. Вид волочащихся задних лап собаки и так вызывал жалость, но Джуля для верности добавила печальный «голодный» взгляд, и через минуту мама уже причитала:

– Да ты ж моя бедная, кушать хочешь… Вера, вы что там, в магазине, собаку не кормили, что ли? Ничего, мы тебя с собой возьмем на дачу, папа шашлыка нажарит, тебе понравится…