— Что ты тут, со мной…
— Спасибо Щербатому…
— Кому? — изумился он, а я прикрыла рот ладошкой, поняв, что не то ляпнула.
— Ну, Юре…
— Погоди-погоди! Ты сказала «Щербатому»? — Матвей вдруг рассмеялся: щербатый! Я не выдержала и тоже прыснула с его реакции:
— Ну что?! Чего ты ржёшь! Просто так случайно придумалось… ты только ему не говори, пожалуйста! Что? Матвей! Ну пожалуйста!
Как же радостно смеяться с ним, — ликовала я, наслаждаясь любимым смехом, улыбкой, огоньками в серых глазах. Я больше никогда не подведу их, не причиню им боли! Я буду защищать их. Буду хранить их.
— Щербатый! Юрец свихнётся от злости…
— Ну Матвей, ну пожалуйста! — умоляла я. — Он меня и так презирает, куда ещё-то! Не хочу его обижать…
— Не бойся, возьму удар на себя… сам обозначу, слишком роскошно живёт без кликухи… пора бы его приземлить… и вообще, пацан без клички, как пёс без… кхм… ладно, не при дамах, — веселился он, снова принимаясь за поцелуи.
— Это из-за Юры мы стоим тут, — таяла я, — он просто замечательный друг… ты не представляешь, это же он мне мозги вправил…
— Хм, чё правда? — усомнился Матвей.
— Правда! Из него вышел бы отличный психолог. За минуту разобрался.
— Ну да, на Щербатого похоже…
— Матвей!
— Ладно-ладно, забей, я же шучу. Поблагодарю его по-братски. А чего он такого сказал-то? Чтоб знать что говорить, на будущее…
Я возмущённо отодвинулась:
— Эй! Не будет никакого «будущего», я же поняла уже… нет, он просто напомнил сколько мне лет, если честно…
— Чёрт. Я бы не додумался, — заценил друг Щербатого «психолога».
— Ага. А ещё напомнил, что это лично мамин выбор «не понимать тебя», а не наш косяк. Так что, как видишь, он заслуживает большего, чем эту дурацкую кличку, ну пожалуйста, Матвей… он же всё равно когда-нибудь узнает, что это я придумала! Ещё комплекс появится из-за меня.
— Какой комплекс! Он этим своим зубом, знаешь как гордится, — возразил Матвей весело. — Он тебе разве не рассказывал? Это он в прошлом году отколол, когда с батей на охоту ездил на кабанов. Прикладом получил, отдачей, прикинь, идиот. Сам себе по зубам. Бамс! — Матвей показал как, и снова обнял меня. — Чуть сознание, говорит, не потерял. Но завалил здоровенного! Еле утащили вчетвером, с мужиками.
— Ого! Нет, не рассказывал, я бы запомнила!
— Погоди, ещё не раз расскажет, — пообещал мой спутник зловеще. — Наизусть выучишь. Весь двор эту байку знает на зубок… на зубок про «зубок», — фыркнул он.
— Думаешь, Юра простит меня?
— Куда денется. Особенно, когда узнает, что это он повлиял. Пф-ф, — Матвей разулыбался, — да-а, ещё бы! И двор выучит вторую байку… и про нас с тобой будут слагать легенды… «как щербатый психолог подогнал бандиту лучшую девочку», но мы этого уже не услышим.
— Почему? — не поняла я, хихикнув с заголовка.
— Потому что у «бандита» в этом дворе не осталось квартир, — хохотнул Матвей. — И он будет срочно подыскивать варианты…
— А где же ты собирался ночевать сегодня? — спохватилась я.
— У приятеля с работы. Я у него уже пару дней как тусуюсь…
— Ужас. До сих пор жутко. Я чуть не потеряла тебя, — шепнула я испуганно, и по коже побежали мурашки. Матвей хотел что-то ответить, но нам помешали — на втором этаже загремела и распахнулась соседская дверь, выпуская к нам «свидетеля». Тот сразу деловито и быстро затопал по лестнице, но я и не думала пугаться. Больше не было той маленькой трусливой девочки Даши — была Даша взрослая, любящая всем сердцем, только-только начавшая свой сознательный путь в жизнь и принявшая важное и непростое решение САМА. Без подсказок родителей.
Матвей хотел отпустить, чтобы не смущать меня, но увидев мой решительный взгляд и почувствовав за этим решительный поцелуй, расслабился. Мы лишь капельку посторонились, чтобы лишний человек поскорее вышел вон и продолжили прерванную беседу:
— Ты действительно собралась им сказать? — спросил Матвей про родителей.
— Да. Я скажу всё. А может напишу.
— Как посмертную записку? — усмехнулся он.
— Ага. Это уже не важно. Теперь я не рассчитываю, что они поймут. Даже знаю это. И как-то легче. Может, конечно, и поймут, но только через время. А я не хочу это время терять. Хочу провести его с тобой…
— Думал, скажешь «с пользой», — Матвей светился от счастья.
— Можно и так сказать, — поддакнула я.
— А поехали со мной, глянем парочку вариантов?
— Прямо сейчас?
— Ну, да. Чем скорее снимем, тем скорее съедемся… мне кажется, мы уже оба готовы к марафону… м-м? Только за простынями заедем… что скажешь?
Я засмеялась, радостно отталкивая его и вдруг вспомнила про универ. Задумалась. Матвей заметил:
— Что не так?
— Всё так, не переживай, — успокоила я его, — просто завтра пары и я подумала, папа же оплачивает учёбу, он…
— Не продолжай, — зацеловал Матвей окончание. — Я сам займусь твоей учёбой.
— И своей?
— И своей. Серьёзно, не парься, продолжай спокойно учиться, я потяну это. Я всё вытяну, если ты будешь рядом.
— Даже марафон?
— Особенно марафон, — растянулась «многообещающая улыбочка». Как же я скучала по ней! Я смущённо ковырнула замок на его куртке:
— Всё равно это как-то неловко… я буду на твоей шее…
— Будь. Я с радостью.
— Ну серьёзно, Матвей, — я снова задумалась. — Хотя, знаешь, у нас в следующем году обещали добавить бюджетных мест… и я могла бы… да что! — я загорелась, ну чего я раньше не додумалась?! — Я просто возьму и заслужу себе это место, я постараюсь. Не хочу, чтобы тебе приходилось одному мучаться. Всё-таки деньги не маленькие, — рассуждала я вслух и всё больше поражалась, как сильно мне хочется на бюджет. Я постараюсь, ради нас с Матвеем. Я не особо расстроилась, когда не попала с первого курса — мест было всего десять на поток, и их раздали малоимущим и многодетным, а за меня папа платил, так что терять мне было нечего. А теперь есть что терять. Я не хотела, чтобы оплата обучения стала папиным «козырем», а она непременно станет, когда он узнает про мой отъезд во взрослую жизнь, так что надо хорошенько попотеть. Я буду лучшей, как и мечтала — потому что теперь у меня есть лучшая мотивация. И эта «мотивация» смотрит на меня своими манящими серыми просторами. И не может перестать улыбаться.
— Что? — хихикаю я в ответ.
— Обожаю, когда ты «хорошая девочка», это так заводит, — как обычно, просто и прямо признаётся Матвей, заставляя меня краснеть сильнее. — А ещё, обожаю, когда у тебя так глаза горят… хочется весь город к твоим ногам уложить. А потом тебя уложить… сверху… и…
— Матвей! — рассмеялась, смущённая вконец от его пошляцких шуточек. — Не можешь без этого!
— Без тебя — не могу, — подтвердил он, перехватывая меня покрепче. — Едем?
— Едем. Только домой забегу — переоденусь. Подождёшь немножко?
— Подожду сколько нужно. Хоть всю жизнь.
— Всю жизнь не надо, минуток десять, я быстренько! — уверила я. — Туда-сюда!
— Не торопись, «гонка», — улыбалась Балтика, — я пока объявы обзвоню. Есть пожелания?
— Пожелания?
Передо мной полетели косые потолки мансард, окна в звёзды, черепицы соседских крыш, ажурные кроны деревьев, старые балкончики с кофейными столиками и цветами…
— Нет, — радостно заявила я. И не соврала. Мансарды не задержались. Они пролетели, как ветер, поволновав, но не оставив следа. А Матвей остался, и понимание, что мне с ним везде будет хорошо — тоже осталось. Дело не в мансардах, дворцах, шалашах и хрущёвках, — думала я, убегая домой — приводить себя в порядок. — Дело в человеке, с которым я хочу быть ВЕЗДЕ. У нас везде будет «гнёздышко». Везде будет открытка. Везде будет рай и уют. А если не будет — я сама его сделаю. Не вопрос, как говорит Матвей. Я с ним тоже всё-всё могу.
С ним я сильная.
С ним Я это Я.
Настоящая.
Я залетела домой и сразу в ванную. Полностью избавиться от «недельного заплыва» не удалось, но, с косметикой, видок стал в разы приличней. Тут немного подправила, тут подмазала — и вуаля!
