Стоя на террасе, заметила краем глаза какое-то движение. Мелькнула тень, заставив моё сердце забиться быстрее. Я напряглась, пытаясь разглядеть, что это было, но тень исчезла так же быстро, как и появилась. Может быть, это просто игра света, но я не могла отделаться от ощущения, что кто-то тут есть.

Видимо, я совсем потеряла рассудок, раз следую за ней. Мужчина в черной одежде направился к небольшому строению на участке, и я с трудом узнала в нем работника дома. Спустившись в подвал, услышала пронзительный крик. Мои глаза еще не успели привыкнуть к освещению, но я была уверена, что это кричал мой дядя.

С того самого дня, как он пытался меня убить, его голос преследует меня повсюду. Слышу его шёпот в ночи, вижу его отражение в каждом зеркале, ощущаю его присутствие в каждом углу. Этот голос стал для меня постоянным напоминанием о страхе и опасности, которые он несёт. Он проникает в мои мысли, как яд, отравляя каждый момент моей жизни. Я не могу избавиться от этого наваждения, и оно делает меня всё более параноидальной и тревожной.

Рина (Анна).

Смотрю на привязанного дядю. Он сильно похудел, наверное, держали его тут с самого моего освобождения. Лицо и тело покрыто кровавыми ссадинами и синяками. Его полный ненависти взгляд устремлён на Алистара. И самое страшное — я ничего не чувствую: ни жалости, ни любви, ни сожаления. Он заслужил то, что с ним происходит.

Вижу его глаза, полные ненависти, и понимаю, что он не заслуживает ни капли сострадания. Он сделал много плохого, и теперь расплачивается за свои поступки. Но почему я не чувствую ничего, кроме пустоты? Почему мне безразлично, что с ним происходит?

Возможно, это потому, что я сама пережила слишком много боли и страданий. Возможно, потому, что я видела, как люди, которые должны были защищать, причинили вред. Или, может быть, потому, что я просто устала от всего этого.

Но я не могу позволить себе забыть о том, что произошло. Я должна помнить, что мир не всегда справедлив, и что иногда приходится платить за свои ошибки. Я должна помнить о том, что я тоже могу оказаться в такой ситуации, и что тогда мне тоже никто не поможет.

Смотрю на дядю и чувствую, как во мне поднимается волна гнева и ярости. Знаю, что с ним будет дальше и не собираюсь жалеть его.

— Ещё раз спрашиваю, кто за тобой стоит? — голос Алистара подобен грому. Было видно, как ему это надоело. — Знаешь, я думал, что ты заговоришь ещё на этапе с ногтями, но ты, ублюдок, оказался на удивление стойким. Удивил даже.

— Ты даже не представляешь, что она способна со мной и с тобой сделать, — его голос дрожит от страха и отчаяния.

Перевожу взгляд на Алистара. Он словно живое воплощение дьявола: в каждом его движении сокрыта уверенность и неоспоримая сила. Жестокий и безжалостный, он, тем не менее, притягивает к себе, словно магнит, заставляя сердце биться в неистовом ритме. Его аура обвивает меня, как щедрый плед, наполняя пространство вокруг электрическим напряжением, которое невыносимо сладко. В его глазах сверкает огонь, манящий в бездну, и от него невозможно отвести взгляд. Он словно темный ангел, сам дьявол, призванный нарушить все законы и бросить вызов самой судьбе.

Каждое его движение наполнено грацией, каждый шаг, словно танец, завораживает. Удача и беда переплетаются вокруг него, и даже страх, что он может причинить вред, лишь добавляет обаяния. Эта противоречивая симфония желаний и опасений делает его живым образом, который навсегда запечатлевается в памяти. Как же легко потеряться в его мире, где теням отводится главная роль, а свет остерегается шагнуть в его тьму.

— Ты похитил, избивал и пытался убить свою племянницу, — его слова словно бьют собеседника по лицу, — думаю, будет справедливым, если я разберусь с твоей семьей. С кого начнем? Может, стоит начать с твоих детей?

Дядю начало трясти так сильно, что стул под ним заходил ходуном. Он издавал нечленораздельные звуки, переходящие в крик, и яростно пытался освободиться. Его лицо исказилось, словно он был одержим, а тело билось в конвульсиях, как когда-то, когда он держал отца, и в воздухе витало напряжение, от которого стыла кровь в жилах.

— Не трогай их, я убью тебя!

— Стоило думать до того, как ты похитил Рину. Теперь ты знаешь, что ждет твою семью. Правда, ты умрешь с мыслью о том, что они будут переживать из-за твоего необдуманного поступка.

Мужчина зарядил пистолет, его движения были медленными, словно он давал время на осознание, что собирается сделать с заложником.

Испытывала ли я к нему столь сильное чувство ненависти, что желала бы его смерти? Возможно, в тот момент, когда я была охвачена отчаянием и гневом, я могла бы помыслить о том, чтобы лишить его жизни своими руками. Ведь он был причастен к смерти моей матери, к тому, что мой отец находится в коме, и к попытке покушения на мою жизнь.

Однако я не такая. Одно дело — желать чьей-то смерти, и совсем другое — видеть, как это происходит, или просто знать, что это произойдёт. Это две разные вещи.

Хотела уйти так же тихо и незаметно, как и пришла, но удача явно решила сегодня отвернуться от меня. Зацепилась за веревку, и этот звук, словно выстрел, привлек внимание Алистара. Он обернулся, и его взгляд пронзил меня, как острый клинок. Сердце забилось быстрее, а ноги словно приросли к полу. В этот момент поняла, что уйти незамеченной уже не получится.

— Рина, какого черта ты тут делаешь? — его голос дрожал от напряжения, а глаза сверкали яростью.

Дядя, видимо, решил, что это его последний шанс на спасение. Его взгляд был полон отчаяния, а в каждом слове слышалась фальшь, словно он пытался убедить меня в своей искренности.

— Рина, девочка моя, ты ведь спасешь своего любимого дядю.

— Ответь на вопрос? — повторил Алистар, прожигая меня взглядом.

Едва уловимое сожаление мелькает в глазах моего мужа… Мужа, мать его. Как же это непривычно. Алистар мой муж, и сейчас он очень недоволен моим присутствием. Видимо, вспомнил, как я называла его убийцей.

— Я не могла уснуть, вышла выпить воды и посидеть на улице, увидела тень и проследила за ним, а тут вы, — выходит жалкое оправдание.

— Иди домой и даже не разговаривай с этим ублюдком, — отворачивается, смотря исключительно на дядю.

— Алистар… — тут же запинаюсь, опускаю взгляд на пол, рассматривая его идеально начищенные туфли, когда он поворачивается обратно, — если ты его убьешь…

— Рина…

— Послушай, пожалуйста. Если ты его убьешь, я буду не против, он заслужил всё, что с ним случилось.

Не смотрю в его глаза, куда угодно, только не на него. Еще время назад его осуждала, ненавидела и боялась до дрожи, а теперь полностью поддерживаю его решения и восхищаюсь им.

В несколько стремительных шагов он сокращает расстояние между нами, его сильные пальцы нежно охватывают мой подбородок, вынуждая поднять глаза и встретиться с его пронзительным взглядом.

— Ах ты сука, подстилка! — кричит дядя, и его голос пронзает воздух, как раскат грома.

Все вокруг теряет значение, мир сужается до одного-единственного момента: Алистар, его сильные руки, бережно держащие мое лицо, как будто защищая от всего зла и боли. В этот миг он становится моим якорем, моим спасением, единственной нитью, связывающей меня с реальностью.

— Пристрели его и избавься от тела, — командует он кому-то. Его пальцы крепко обхватывают мою руку, уводя прочь.

Алистар.

Смотрю на Рину, охваченный глубоким недоумением. После ужина я видел, как она отправилась спать, но сейчас она стоит передо мной. Её присутствие здесь кажется совершенно необъяснимым, словно она материализовалась из воздуха.

Меня не покидает вопрос, что она здесь делает. Её голос дрожит, и она избегает моего взгляда. Малышка явно боится меня, это заметно невооружённым глазом. Но, несмотря на это, наши отношения начали медленно, но верно сдвигаться с мёртвой точки. Видел, как она постепенно оттаивала, страх в её глазах уступал место чему-то другому. В её взгляде появилось нечто едва уловимое, что заставляет меня задуматься о её истинных чувствах. Что-то тёмное и запретное.