Как в самом страшном кошмаре, до меня начинают доходить отголоски воспоминаний. Дядя Шон, отец, Райан, лысый здоровяк. Я шевелю ногой и ощущаю невыносимую тяжесть. Приподнявшись на локте, я вижу гипс. Чёрт возьми, это был не сон! Меня действительно похитили и жестоко избили.

Паника нарастает, словно цунами, грозя поглотить меня целиком. Я судорожно пытаюсь стянуть этот проклятый намордник, который, кажется, сжимает моё горло всё сильнее. Писк, доносящийся откуда-то, становится невыносимо частым, раздражая до дрожи в руках.

Мой взор обращается к кнопке, и я, не мешкая, нажимаю на неё. В следующее мгновение дверь с грохотом отворяется, и в комнату стремительно врывается молодая женщина в форме. В её глазах читается тревога.

— Всё хорошо, не стоит волноваться, — её слова звучали мягко и успокаивающе, подобно лёгкому шёпоту ветра, нежно касающемуся кожи. Она говорила тихо, стараясь избегать резких движений, словно боясь нарушить хрупкое равновесие. — Меня зовут Катерина, и я твоя медсестра. Я здесь, чтобы помочь тебе.

— Где мой отец? Он там, его бросили, он там, кровь… — Язык заплетается, теряя способность к ясной речи. — Алистар, потом Мэтт…

— Тихо-тихо, девочка, — её голос звучит успокаивающе, но в нём чувствуется напряжение. Она быстро и уверенно вкалывает что-то в мою руку, и я не успеваю осознать, что происходит. Единственное, что радует, это то, что я всё ещё в сознании.

— Вы пережили сильное потрясение, поэтому я ввела вам небольшую дозу успокоительного, чтобы помочь прийти в себя. Сейчас я возьму у вас кровь на анализ, чтобы убедиться, что всё в порядке, — девушка быстро и уверенно собирает необходимые материалы, но тут дверь палаты внезапно открывается.

Не то ли мне ввели сильное успокоительное, не то ли моя голова пострадала от серьёзной травмы, но он предстаёт передо мной как сам дьявол, сошедший в наше бренное царство, дабы окинуть взором своих подопечных.

Его облик, облачённый в чёрные брюки, которые идеально облегают его фигуру, словно влитые, гармонично сочетается с рубашкой того же оттенка, плотно облегающей его торс и подчёркивающей ширину его плеч и развитую мускулатуру. Его волосы слегка взъерошены, а карие глаза, словно проникая в самую глубину души, смотрят на меня с таким спокойствием и уверенностью, что невольно замираю, не в силах отвести от него взгляд.

— Ты получила серьезные травмы и сквозное ранение, так что еще находишься под сильным обезболивающим, — голос медсестры звучит настойчиво и тревожно, словно пытаясь пробиться сквозь туман боли и смятения.

— Ранение? — переспрашиваю медсестру, стараясь удержать дрожь в голосе. Сердце колотится, как бешеное, и я чувствую, как кровь приливает к лицу. Опускаю взгляд и, увидев свою перебинтованную руку, повторяю вопрос: — Меня ранили?

В голове вспыхивают обрывки воспоминаний: выстрел, крики, боль. Я пытаюсь вспомнить, что произошло, но перед глазами всё расплывается. Медсестра смотрит на меня с сочувствием, и я понимаю, что ответ мне не понравится.

— Рина, у меня не было выбора. Твой дядя держал пистолет у твоего лица и использовал тебя как живой щит. Мэтт не мог обойти его с другой стороны, и мне пришлось действовать слегка безрассудно, чтобы спасти тебя.

Нечто невидимое сдавливает моё горло, словно невидимая рука сжимает его, не позволяя сделать вдох. Это чувство невыносимо, оно проникает в каждую клеточку тела, вызывая мучительную боль и страх.

Всякий раз, когда я предпринимаю попытку заговорить или совершить малейшее движение, это ощущение нарастает подобно снежному кому, превращая каждое мгновение в испытание, исполненное муки.

— Твой отец… Шон ранил его. Несмотря на экстренную операцию, его состояние оставалось критическим. Врачи ввели его в искусственную кому, чтобы стабилизировать его.

Алистар.

О, как расширились её глаза! Казалось, ещё мгновение — и они выскочат из орбит. В её взгляде читалась внутренняя борьба, отчаянная попытка сдержать бурю эмоций, готовую вырваться наружу.

Медсестра, заметив её состояние, тихо вышла, оставив нас вдвоём.

В этот момент я осознал, насколько она маленькая и нежная. Мне захотелось заключить её в объятия и оградить от всех невзгод, оберегая от всего мира.

Интересно, Бен, когда ты выйдешь из комы, сразу ли ты меня пристрелишь или всё же дашь мне шанс объясниться?

В моей памяти живо запечатлелся тот миг, когда я впервые увидел её. Она танцевала на сцене, и её уверенность в себе ощущалась даже на расстоянии. Она светилась изнутри, словно осознавая, что каждый взгляд, каждое слово, каждое движение — это неотъемлемая часть её неотразимого магнетизма. Её женственность была столь велика, что я едва не позабыл о просьбе друга.

В её глазах я увидел отражение своей души, словно она знала все мои тайны и страхи. Её голос, мягкий и нежный, проникал в самое сердце, заставляя забыть обо всём на свете. Я понял, что не могу просто так уйти, оставив её одну.

Медленно, но уверенно, приближался к ней, чувствуя, как между нами возникает невидимая связь. Она смотрела на меня с надеждой и страхом, словно не знала, чего ожидать.

— Рина, я понимаю, что сейчас неподходящее время для такого разговора, но у нас больше нет возможности тянуть, — сев на край кровати рядом с девушкой, посмотрел на неё с решимостью. «Ох, Алистар, ты действительно рискуешь, — пронеслось в мыслях. Зная Рину, она скорее воткнёт тебе иглу в глаз, чем согласится». — Ты должна стать моей женой.

— Тебе тоже прилетело по голове? — спустя пару минут молчания произнесла ведьмочка.

Её голос дрожал от напряжения, но я видел, что в глубине души она не понимает, к чему веду. Я продолжил, стараясь говорить как можно более убедительно:

— Рина, знаю, что это звучит неожиданно, но только так я смогу обеспечить твою безопасность и безопасность Бена. Не могу сказать тебе, что испытываю к тебе всепоглощающую любовь, но мой долг — тебя защитить.

Малышке не стоит знать, что действительно чувствую к ней, или сбежит, сверкая пятками. Пока она молчит, почувствовал, как в воздухе нарастает напряжение. Но затем, к моему удивлению, она медленно кивнула, и на её лице появилась лёгкая улыбка. С трудом подавляю желание закинуть её на кровать и действительно показать, что к ней испытываю.

— Кажется, я всё ещё под обезболивающим, но хорошо, Алистар, — тихо произнесла она. — Я согласна стать твоей женой, но учти, что даже не рассчитывай на что-то, или однажды ночью я убью тебя миксером.

Наклоняюсь ближе к девушке, ощущая её тёплое дыхание на своих губах, словно прикосновение лёгкого бриза в жаркий день.

— Узнаю свою маленькую, но бесстрашную воительницу, — я наслаждался её дерзостью и боевым духом, как чёртов маньяк. — У нас ничего не будет, пока ты сама не попросишь. Я готов ждать столько, сколько потребуется.

Целую её в щеку, ощущая, как её пульс начинает учащаться. В этом мгновении ловлю невыносимый кайф, наполняющий меня восторгом, и не могу удержать рвущийся из груди рык, который вырывается, подобно грому, предвещающему бурю. В штанах становится тесно.

Она отвела взгляд, стараясь скрыть внезапно накатившую волну смущения, но я заметил, как её губы слегка дрогнули. Я знал, что эта искра сможет превратиться в нечто большее.

***

— Говори, кто за тобой стоит?

Наш допрос длился не один день, и этот упрямый сукин сын Шон упорно отказывался выдавать имя своего начальства. Ему была оказана первая помощь, но лишь потому, что он, возможно, приведет нас к той таинственной женщине, за которой мы охотились.

— Твои усилия напрасны, Алистар, я тебе ничего не скажу, — с ненавистью произнес он, его глаза полны вызова.

— Хорошо, я пытался действовать по доброте душевной, но теперь, похоже, мне придется прибегнуть к другим методам, — проговорил я, кивая своему охраннику. Словно прочитав мои мысли, он подкатил тележку с орудиями. В её недрах таились вещи, способные вызвать ужас: от блестящего скальпеля до резких плоскогубцев, каждая из которых обещала безжалостную правду.