— Благодарю за предложение, эдлинг, — холодно ответила Линетта, — Но я останусь.

Ингвар посмотрел на неё и с легкой неохотой кивнул.

— Будь осторожна, хорошо? — сказал он.

А затем неожиданно приник к жене и крепко обнял её за плечи. Линетта замерла от неожиданности, удивленная странным поведением супруга, отнюдь не склонного к столь открытому проявлению нежности в присутствии толпы дворян.

Впрочем, уже через мгновение все встало на свои места.

— Я оставлю у тебя в кармане реликварий, — прошептал Ингвар ей на ухо, — Если тебе потребуется помощь, я узнаю. И приду.

Отстранившись, он уже громче добавил:

— Моя супруга, прошу вас дождаться меня и никуда не уходить. После того, как я разберусь с поручением Его Величества, мы вместе вернемся в поместье.

Оставшись в одиночестве, Линетта огляделась. С направлением движения она определилась сразу же: дама не будет признана при дворе, пока не примет её сообщество дам. Однако направиться сейчас к вдовствующей королеве — значит, поставить себя снизу, в положение просящего. Необходимо было предстать перед ней, — но это должна была быть лишь очередная встреча на сегодняшнем вечере.

Встреча равных.

Посему принцесса решила дать возможность кому-то из желающих её внимания подойти к ней. В Данаане непременно нашлось бы много молодых мужчин, решивших заигрывать с иностранной красавицей. Наличие мужа их не смутило бы: для данаанцев флирт — это искусство, ценное само по себе, даже если не имеет целью склонить благородную даму к супружеской измене.

Лучший способ воспеть женскую красоту.

В Аскании народ был явно осторожнее. Сторонились её и редко когда подходили, смотрели больше издалека. Как будто боялись подставить себя, сделав шаг навстречу. А уж среди комплиментов так и не прозвучало ничего, что Линетта могла бы назвать искусством.

Тем любопытнее, что человеком, который не постеснялся подойти к ней открыто, оказался никто иной как отец Бернар, предстоятель Церкви. Это было не совсем то, чего хотелось принцессе, но его смелость она оценила и решила уделить немного времени для беседы. Задумалась на секунду, не следует ли ей исполнить тот же церемонный жест, что ранее проделали в знак уважения Эддиф с Кутредом.

От сомнений её избавил сам отец Бернар:

— Вам не следует этого делать, — безошибочно определил он её намерения.

Линетта вспыхнула.

— Я и не собиралась! Я не принадлежу к эормингской Церкви. Если я буду повторять действия ваших прихожан, боюсь, это будет смотреться как глупое обезьянничание.

— Скорее напротив, — невозмутимо продолжил священник, — Это мне следует поклониться вам и выказать свое уважение.

И он действительно сделал это, повергнув тем самым принцессу в глубокий ступор.

— Я принимаю ваш поклон, — растерянно ответила она, — Но не вполне понимаю его причин.

— Я наблюдал за вами, Ваше Высочество, — ответил отец Бернар, — За вами и вашим супругом. И увиденное внушает мне надежду, что именно вы спасаете наш мир от Зла.

Спасти мир от Зла… Никогда в жизни Линетта не рассматривала то, что делала, таким образом. Но если так рассудить, то чем, как не величайшим Злом была эта война? Разве не спасли в каком-то смысле мир они с Ингваром тем, что прекратили её?

Однако священник поторопился опровергнуть её выводы:

— Я верю в то, что вы спасете душу вашего супруга, леди Вин’Линетта. И тем самым не позволите прийти к власти новому Карактаку.

— Душу Ингвара не требуется спасать, — уверенно ответила девушка.

— Это вы так думаете. Вам неизвестно, какое Зло скрывается в нем. Я боюсь его, Ваше Высочество, и вам тоже следует бояться.

Лишь на мгновение поколебалась девушка. А затем решительно мотнула головой:

— Нет. Я верю ему. Он не причинит мне зла.

Отец Бернар кивнул:

— Именно поэтому вы и внушаете мне столько надежд, миледи. Вы единственный человек на белом свете, к которому Ар’Ингвар Недостойный питает слабость. Но Зверю неугодна его слабость, вы должны понимать это. Именно поэтому возле замка Мозаль его слуги хотели убить вас.

— Вам что-то известно об этом? — немедленно подалась вперед Линетта.

Не до споров, когда есть шанс узнать что-то важное.

— Лишь то, что рассказал мне хеленд Бранд после возвращения в столицу, — ответил священник, — Я знаю, что проклятая тень напала на вас, приняв облик эдлинга Бардальфа. Бранд тогда защитил вас. Но наивно считать, что Зверь успокоится на этом. У него много орудий в этом мире, моя госпожа, и он непременно воспользуется любым из них, чтобы получить желаемое. Чтобы новый Карактак взошел на престол, и Правление Зверя продлилось еще тысячу лет.

— И вы думаете, что моя смерть этому поможет? — спросила Линетта первое, что пришло в голову.

Хотя уже мгновением позже с досадой подумала, что сказать нужно было совсем другое.

— Я знаю, что ваша смерть этому поможет, — поправил отец Бернар, — И глядя на то, как смотрит на вас ваш муж, утверждаюсь в этой мысли. Любовь к вам — единственное, что удерживает его от того, чтобы в полной мере принять свою демоническую природу.

«Да? Тогда почему я до сих пор девственница?» — мысленно возразила Линетта.

Но не озвучила, разумеется.

А священник тем временем продолжал свою речь:

— Понимает это и Зверь. Поэтому он не остановится, пока не уничтожит вас и не получит в свои когти душу кесера. И поэтому сейчас я должен отдать вам это.

Аккуратно, бережно, с величайшим почтением он извлек из-за пазухи старый платок когда-то насыщенно-красного цвета. Ткань казалась выцветшей от времени, но прикоснувшись к ней, Линетта не почувствовала ни следа ветхости. Напротив, платок был мягким и упругим, а еще приятно холодил кожу.

— Это обрывок мантии Эормуна, — пояснил отец Бернар с трепетом в голосе, — Мантии, что укрывала его в диких землях в первые годы войны со Зверем. Таких обрывков осталось всего четырнадцать, и все сочтены нашей Церковью. Повяжите его на запястье или лодыжку, Ваше Высочество, и он укроет вас от взора проклятых теней.

Принцесса взглянула на платок в своей руке с легким уважением.

— Он действительно так работает? В смысле… вы проверяли его на настоящих демонах?

Старик слегка поморщился, но не стал заострять внимание на вопросах веры.

— Не сомневайтесь, Ваше Высочество. Вас не увидят ни дикие демоны, ни те, которых ваш супруг наивно считает своими слугами.

Неуютно себя чувствовала Линетта, принимая столь драгоценный и уникальный подарок от священника чужой веры на глазах у множества людей, но все-таки старалась делать вид, что все нормально. Принимать подарки — особое искусство, которым должна владеть благородная леди.

А там уж было и самое время присоединиться к дамам высшего света.

— Ах, этот вечер немного утомил меня.

Наконец-то смогла она рассмотреть воочию главу всей женской части асканийского двора. Вин’Эдита, вдова покойного короля Беортхельма Сурового, была высокой и горделивой женщиной лет сорока. Черные локоны обрамляли округлое лицо, которое казалось бы добродушным, если бы не жесткий, колючий взгляд и высокомерно поджатые губы. Видно было, что некогда королева обладала великолепной фигурой, но в последние годы несколько располнела. Одета она была в закрытое темно-багряное платье с пышным подолом и высоким стоячим воротником; изобилие золотых украшений придавало её облику ощущение тяжеловесной роскоши, а туго зашнурованный корсет врезался в тело, насильно придавая ему форму песочных часов.

Вдовствующая королева окинула Линетту каким-то оценивающим взглядом. Она ничего не сказала.

Но в ее улыбке принцесса как будто услышала безмолвное «можно».

Демонстративно шарахнулась от нее высокая, худощавая блондинка слева от вдовствующей королевы и сотворила знак Копья:

— Да защитит нас Эормун от фанатиков Зверя!

— Пусть защитит, — склонила голову в ответ Линетта.

Её ответ блондинке явно не понравился.

— Да как ВЫ смеете это говорить?!