Да и роскошь была весьма своеобразная. Великолепная кровать с балдахином и искусно сделанные шторы из темного бархата соседствовали с неприятно-голыми стенами. В её собственных покоях в королевском дворце Данаана каждую стену украшали изысканнейшие картины от лучших мастеров, и принцесса надеялась увидеть здесь нечто подобное. Зная об огромной религиозности асканийцев, ожидала она увидеть и копье Эормуна, но его не было тоже.

Просто голые стены. Пустота.

Зато мебель, напротив, создавала неясное впечатление перегруженности. Массивная прикроватная тумба. Гардероб в углу. Круглый письменный стол (неудобно расположенный и занимающий слишком много места) и пара стульев. И даже стеллаж с книгами.

Неужели дорогому мужу так лень спуститься в библиотеку?

Заглянув на полки стеллажа, Линетта обнаружила полный хаос в расстановке книг. Справочник лекарственных растений там мог соседствовать с художественным романом, наставление по организации сельского хозяйства — со сборником классической поэзии, а взглянув на иллюстрации к книге, предательски прятавшейся за безобидными «Сравнительными жизнеописаниями», принцесса стремительно покраснела и поспешила поставить книгу на место. Венчали картину умилительно опершиеся друг на друга «Заветы Эормуна» и «Иерархия демонских чинов».

А ведь за последнее в Аскании, да даже и в Данаане, могли и казнить. А он её на видном месте держит.

Потому что знает, что никто из посторонних не войдет в дом без его ведома? Или просто потому что все и так знают, что он колдун?

От размышлений Линетту оторвал испуганный женский крик. Доносился он из общего зала поместья, через коридор и лестницу от покоев. Первым порывом девушки было как есть, в неглиже, броситься проверить, что происходит. Затем ей вспомнилась жуткая ночь по дороге в столицу, и тогда её посетила мысль попробовать бежать через окно.

Третья мысль была более здравой. Это покои опытного, безжалостного воина, человека, у которого много врагов. Тут просто обязано быть хоть какое-то оружие для самозащиты.

Длинный и тонкий кинжал с серебряной полосой вдоль лезвия обнаружился в прикроватной тумбе. Вооружившись им, принцесса крадучись направилась к двери покоев.

Но не успела она отворить её, как дверь открылась сама. На пороге стоял, глядя на неё снизу вверх, чёрный кот с синими глазами.

И едва Линетта успела расслабиться, молвил человеческим голосом:

— Доброе утро, госпожа.

— А-А-А-А-А!

Демон-кот шмыгнул в сторону, уходя из-под удара кинжалом. Одним прыжком он оказался на вершине шкафа и уже оттуда заверил:

— Госпожа, я не причиню вам вреда! Я дворецкий в этом доме!

— Дворецкий?.. — переспросила Линетта, выставив кинжал перед собой.

Сердце бешено колотилось.

— Так у вас это называется, — ответил кот, — Я служу господину Ингвару, отвечаю за дом и координирую работу других слуг. Господин приказал мне дождаться, когда вы проснетесь, и позаботиться о ваших нуждах. Кроме того…

— Ты демон? — прервала его принцесса, задав самый важный вопрос.

Хотя, конечно, ответ был очевиден.

— Вы называете это так, — подтвердил кот, — Я демон и дворецкий.

Линетта выдохнула было спокойнее, но тут же вспомнила, что напугало её сперва.

— Кто кричал? — торопливо спросила она, стараясь сместиться так, чтобы хоть краем глаза видеть и демона, и входную дверь.

— А, — ответил кот, — К вам пришла девица Бей’Гленна. Господин велел допускать её к вам, поэтому я не стал её есть. Но когда я сообщил ей о вашем пробуждении, она отреагировала примерно так же, как вы, за вычетом удара кинжалом. Прикажете пригласить её в ваши покои?

— Конечно! — обрадовалась принцесса, — Приглашай!

Гленной звалась её камеристка, смуглая и большеглазая девушка пятнадцати лет, помогавшая своей госпоже с одеванием, макияжем и множеством других поручений. Она была ближайшим доверенным лицом Линетты еще в Данаане и сопровождала её на всем пути в Асканию. Линетта никогда не называла её подругой: слишком различен был их статус и слишком неравными были их отношения; однако думая, что больше не увидит её, принцесса поймала себя на том, что… скучает.

— Госпожа, я так рада, что вы в порядке! — заявила Гленна сразу после подобающих поклонов, — Хеленд Ар’Бранд высказывал опасение, что… Что кесер будет плохо с вами обращаться.

Принцесса улыбнулась. От мысли о заботе рыцаря на сердце вдруг почему-то стало тепло.

— Не беспокойся. Этой ночью Ингвар был аккуратен со мной.

Рушить его обман с простыней она, естественно, не собиралась.

По крайней мере, сейчас.

— Госпожа, позвольте, я помогу вам одеться, — сказала камеристка.

Только теперь Линетта вспомнила, что стоит в одном нижнем белье при слуге, который, кажется, говорил о себе в мужском роде.

— Дворецкий! — возмущенно воскликнула она, — Немедленно вон! И чтобы больше никогда не заходил ко мне в покои, когда я не одета!

Демон фыркнул, но все-таки спрыгнул со шкафа.

— Будет исполнено, госпожа. Хотя в любом случае, в этом обличье меня человеческие самки не привлекают.

Гордо задрав хвост, он прошествовал к выходу. Принцесса утратила дар речи: кем-кем, а самкой её точно никто никогда не называл. Впрочем, когда дворецкий уже ступил на порог, она опомнилась:

— Подожди! Как тебя позвать в случае чего?

— Можете звать меня просто Кот, госпожа, — откликнулся демон, — Позовите из любой точки поместья, и я услышу.

Когда за ним закрылась дверь, принцесса и камеристка, не сговариваясь, облегченно выдохнули.

Раскрыв гардероб, Линетта с неудовольствием отметила, что Ингвар явно недостаточно хорошо представляет себе потребности благородной дамы. Если решил, что одного гардероба, разделенного на мужскую и женскую половины, будет достаточно для них обоих.

Хотя в гардеробе уже висели несколько платьев, соответствующих консервативной асканийской моде, Линетта сочла их слишком плотными, жаркими и неудобными. Поэтому она приказала Гленне надеть на неё одно из платьев, привезенных с родины — длинное, струящееся, из бежевого шелка, с расклешенным лифом и разрезами по бокам, позволяющими при необходимости подхватить юбки и бежать.

Разумеется, только тогда, когда вопрос выживания стоит острее, чем вопрос репутации.

А еще у него были удобные широкие рукава, куда Линетта, подумав, пристроила мужнин кинжал. Если Ингвар решит, что кинжал нужен ему самому, пусть раздобудет тот, что она оставила во дворце. А лучше — новый купит.

Да, кстати…

— Кот!

Демон-дворецкий явился на зов практически сразу. Ему даже дверь не понадобилось открывать: он просто соткался из теней посреди покоев.

— Слушаю, госпожа.

Линетта подумала, что облик кота для слуги категорически не подходит. Когда кот пытается кланяться, весь его вид так и дышит сарказмом.

Но сейчас её интересовало другое.

— Где сейчас мой супруг?

— Господин с утра уехал во дворец по делам, — сообщил в ответ дворецкий.

— Каким именно? — педантично уточнила принцесса.

— Это мне неизвестно. Из всех слуг больше всего о делах господина знают Ворон и Змея. Однако их обоих господин вчера отправил по поручениям за пределы города.

— Ладно… свободен.

Взмахом руки принцесса отпустила его. Демон-кот уже практически не пугал её. Он был демоном, но в первую очередь он был слугой.

А вот тот, кто пытался убить её возле замка Мозаль, — другое дело.

— Пойдем, — позвала она с собой Гленну, — Осмотримся здесь.

Господская спальня располагалась в восточном крыле поместья, на втором этаже из трех. С двух сторон примыкали к ней гостевые комнаты, — в данный момент, разумеется, пустующие. Здесь все было, в принципе, ожидаемо, и Линетта лишь подумала, что если Ингвар решит выселить её в одну из них, она костьми ляжет, но не согласится.

Сам пойдет.

Дальше по коридору располагались уборная и, к удивлению Линетты, баня. Не то чтобы она считала асканийцев немытыми дикарями: учитывая, что существенная часть территорий королевства располагалась севернее Данаана, не исключено, что попариться в бане местные любили даже больше, чем её соотечественники. Но страшно было ей представить, каково слугам регулярно таскать по лестнице на второй этаж большие количества воды и уголь для нагрева.