Пока Джорджи обходил собравшихся в зале авантюристов по дуге, он в то же время держал на прицеле девушку из орочьего племени, что очень близка была к атаке, и в момент когда она замахнулась, Джорджи резко остановился и был очень близок к выстрелу, пусть тот скорее всего и намекнёт собравшимся место, откуда он стрелял.
Однако этого не потребовалось.
Гильдмастер, он же Гиера де Ластир, шлёпнул подчинённую по руке, да с такой резкостью и звуком, что Джорджи решил переменить цель. Этот человек казался куда опаснее своей охраны. Орчиха возмущённо посмотрела на господина, но ничего не сказала, однако замахиваться перестала, а в сторону учителя даже извинительно кивнула, но Кобольд по-прежнему пожирал её взором голодных до плоти горящих углей.
— Так зачем вы пришли сюда и устраиваете весь этот балаган? — повторил свой вопрос Гильдмастер.
Джорджи продолжал обходить цели по дуге, пусть он и мог стрелять со спины, но так убить разом будет куда как сложнее, да и читать движения по спине очень сложно, непривычно.
Старый кобольд в тот же момент двумя пальцами, весьма небрежно и с мерзкой улыбочкой на лице, поднял со стойки регистратора изорванный по краям листок, и откинул его в сторону де Ластира. Тот без каких-либо эмоций на лице, подхватил лист, и скользнув по нему быстрым взглядом, вновь посмотрел на старого кобольда и невинно спросил:
— В чём дело? Это задание составлено по всем правилам и заверено гильдией, и если вы пришли жаловаться почему его никто не берёт, и никто из здесь присутствующих не рвётся в эльфийский квартал, то… вы зря пришли, никто не собирается здесь вступать в политику Гришара, и лезть в противостояние двух народов. Мы – гильдия авантюристов. Наша задача убивать хищных тварей, зачищать бандитские банды, и охранять караваны. Мы не наёмная армия, мы не войска… мы авантюристы, и вам ли не знать, кто мы такие?
Кустистые брови старого кобольда задрались куда-то ввысь, а глаза вытаращились так, что орчиха невольно засмеялась, но тут же заткнулась, наткнувшись на недовольный взгляд своего господина.
Джорджи почти начал уважать этого человека. Гильдмастер Гиера де Ластир. Приставка де говорит, что он дворянин, но, кроме этого, он явно из старых авантюристов, лицо его покрыто морщинами и старым шрамом на подбородке, сам он пусть и лыс, но от него веет каким-то шармом донжуана. Кожа его темна, видимо он часто бывает на солнце; одежда простая, но даже на вид дорогая, больно хорошая ткань в этой тёмно-синей рубашке, а штаны выглядят крепкими, из чёрный кожи с металлическими вставками на коленях и бёдрах. Пояс с металлической бляхой в виде драконьей морды. У него нет с собой никакого оружия, но стоит он так, как стоят обычно мечники. Крепко держится на ногах. Однако со всеми своими достоинствами, Гиера де Ластир был ублюдком. Тем самым ублюдком, которых Джорджи привык за последнюю зиму убивать. Гильдмастер как раз относился к той погани, что на вид благородней некуда, сильно очарователен и ему хочется верить, однако глубоко внутри… эта тварь пострашнее химер с гоблинских топей.
Всё дело в словах и поступках. Гиера хорошо говорит, он умеет это делать и считает себя правым. Но это именно он приказал выдать такие условия для взятия контракта по защите эльфийского квартала, это он якшается с орками, которые явно ему за это очень хорошо заплатили. И сейчас он имеет наглость, прямо в лицо учителю заявлять, что он вообще не обязан был соглашаться на это задание, что гильдия авантюристов не наёмники, а герои. И при этом он умалчивает о золоте эльфов, которое присвоил себе, и стоит здесь с видом правого.
Старый кобольд ещё не перестал удивляться наглому вранью, а Джорджи уже всё решил для себя, и все эти мысли промелькнули в его голове каскадом, он не успел их ещё толком осознать, однако решение было уже принято. И Тихушник совсем не тихо звякнул, выпуская из своей металлической утробы иглу снаряда. Джорджи в этот миг ещё не успел достигнуть нужной ему позиции, и выстрел был выполнен сбоку, а не с лица Гиера, потому игла вместо глаза угодила в корпус, чуть ниже подмышки, под сжатые на груди руки.
Когда выстрел случился. Гиера де Ластир охнул и пошатнулся, а рука его потянулась вниз, где рубашка синяя стремительно темнела и меж рёбер торчала утяжелённая арбалетная игла. Стражница-орчиха с диким взором уставилась в сторону Джорджи, но по движению её шарящих глаз, дозорный тут же понял, что она не видит его, но хорошо понимает, что выстрел был совершён именно оттуда. Некоторые авантюристы повскакивали с мест, но также судорожно оглядывались и требовали остальных успокоиться и найти ублюдка, что только что стрелял. Из угла Джорджи отшатнулись авантюристы, стремясь удалиться подальше от этого места, чтобы никто не подумал на них. И тем самым они закрыли Джорджи обзор, и пусть он уже перезарядил арбалет, но стрелять снова не мог.
Впервые он начинал бойню сам. До этого всегда решение такой значимости было за дедом Клавдием, но сейчас Джорджи не выдержал и начал всё… сам.
В тот же момент по гильдии прокатился звук сухого костистого удара. Многие авантюристы потянулись за оружием. Но удар новой силы сотряс деревянное здание, и Гиера де Ластир отлетел назад, туша его безвольная шлёпнулась об пол, и закончила падение у стены скрючившимся телом, где лица уже почти не было, одна лишь размозжённая каша, и кровь из его бока бежала с каждым мигом сильнее. Люди все разом отпрянули к стенам, многие вытирали брызги с одежды и кожи. А в то же время глухие могучие удары не прекращались, сменившись зубодробительным треском костей и деревянной столешницы регистратора.
В щелях меж людской замершей толпы Джорджи разглядел спину своего учителя, его мелькающую могучую руку, что обхватила за шкирку девушку из орочьего племени, и старый кобольд раз за разом, без всякого удовольствия или злости, со смачным хрустом, опускал черепушку орчихи об столешницу регистратора, который побледневшей тенью стоял у стены, а его белоснежный камзол весь был в бурых разводах и склизких сгустках. Наконец столешница не выдержала. И разлетелась к чёрту, но гораздо раньше не выдержала голова несчастной девушки, там уже не просто было месиво, там половина серого сопливого вещества вместе с черепным крошевом разметалось по округе.
Дед Клавдий с омерзением откинул труп. Утёр воротом безразмерного балахона, который ему выделила Сибилла вместо сожжённой одежды, испачканное в буром дерьме лицо… затем кобольд обвёл собравшихся авантюристов тяжёлым, но бесхитростным взглядом, и сказал прямо и просто:
— Я… когда-то основал эту гильдию… — учитель прокашлялся, сплюнул с языка кусочек щепки, и продолжил: — конечно я был не один. Нас было чуть больше десятка. Сейчас же… когда Аверакл умер, я и вправду остался один. Я последний авантюрист золотого ранга Вингфолда, и я хочу сказать, что пошло оно всё в преисподнюю! Мы грезили когда-то мечтой о мирных поселениях, о детишках что бегают по лесам и полям без страха быть сожранными или выкраденными бандитами, мы верили… честно верили, что найдутся среди обычного люда достойные войны, что пусть и за плату… ведь жить то на что-то надо, но всё же сделают жизнь немного приятнее, что бы свободные честные люди жили без опаски, и доживали до старых лет. — Дед Клавдий с грустью посмотрел на скрюченный труп у стены, что ещё пару мгновений назад был вполне живым гильдмастером Гиером де Ластиром, и сплюнул ещё раз… просто от горечи. — Я не хочу быть к этому дерьму причастным. Больше не хочу зваться авантюристом, потому что вы исказили всё… испоганили всё, над чем я годами трудился, на что мои товарищи положили свои жизни… и сегодня я пришёл в это место, что когда-то было мне домом, надеясь на… как и Аверакл надеялся, что вы всё же поможете его детям.
Кобольд больше ничего не сказал. Молча сорвал с груди массивный золотой амулет. И швырнул его об пол так, что проломились доски, и амулет сплющенный улетел куда-то в тёмную утробу.
Затем дед Клавдий вышел из гильдии. Джорджи следовал за ним уже видимой тенью. И никто из авантюристов их не остановил. В этом месте всё решила сила. И никто не посмел высказать старому кобольду ни единой претензии.
