– Да. Едем с семьёй в Корею.

Она почувствовал ещё один укол, но на этот раз не радости, а неприятного томления: она вспомнила, что ни разу не ездила с родителями в дальние путешествия; они совершали свои поездки на такие недалёкие расстояния, что она сомневалась в том, можно ли было называть их путешествиями; она всю жизнь надеялась, что когда-нибудь это случится; но отец умер, и надежда осталась надеждой. Более того, они никогда ничего не делали втроём; принимали пищу за одним столом – и только. Возможно, смотрели иногда телевизор – но только тогда, когда отец устраивался за просмотр чего-либо, что было интересно только ему, а она и её мама подсаживались рядом и делали всё возможное, чтобы не сбивать его сосредоточенность. Ей, конечно же, всю жизнь хотелось, чтобы всё сложилось иначе – чтобы они больше времени проводили втроём: гуляли, путешествовали, выезжали на пикники и с вниманием и участием слушали по вечерам рассказы друг друга о прошедшем дне. Эти давно вынашиваемые досады пронеслись в её голове за долю секунды, и после совсем короткой паузы она продолжила разговор, решив заглушить горечь шуткой.

– Ого. Будете с отцом приглашать BTS на корпоратив?

– Это то, что ты слушаешь? BTS?

– Нет, я слушаю death metal.

– Серьёзно?

– Нет, – улыбнулась Кира, – Как здорово, что вы едете всей семьёй, – добавила она, не удержавшись от комментария.

– Мы почти каждый год ездим. В этом году сделали для Майи сюрприз – она обожает Корею, – сказал Макс и немного помолчал перед тем как продолжить: в эту короткую паузу у Киры в голове начала лихорадочно пульсировать фраза «каждый год», – Мы ей сказали только пару дней назад, – добавил он и снова помолчал, невольно дав Кире время подивиться явлению путешествия-сюрприза, – Ты бы её видела, – внезапно прибавил он, не сдержав улыбки от воспоминания.

Несмотря на то, что она видела Майю всего лишь один короткий раз, она почему-то хорошо могла представить себе её реакцию.

– Привезёшь мне магнитик? – спросила она, чувствуя, что если не продолжит говорить, то, оставшись наедине со всей полученной информацией, захлебнётся в потоке белой зависти.

– С BTS?

– Нет, туристический какой-нибудь. Я люблю, когда мне привозят магнитики.

– Хорошо, – пожал плечами Макс, – Таня вручила мне целый список косметики, – прибавил он, показав на клочок бумаги, край которого выглядывал из кармана его джинсовой куртки.

– Ого. И как ты будешь это искать?

– Никак, – ответил он, снова небрежно пожав плечами, – Майю попрошу.

Доехав до двадцатого этажа, они были вынесены в лифт-холл лавиной стремящихся на работу коллег. Кира была так захвачена новым знанием об их семье, что чувствовала, как оно загораживало какую-то другую мысль, которую она хотела бы с собой обсудить. Вернувшись за свой стол и начав день, она была подхвачена плотным рабочим процессом, который не оставил места ни одной посторонней мысли. Вечером рабочее напряжение было перехвачено утомлением, желанием активно подвигаться и пассивно отдохнуть. И только следующим утром она вспомнила, какая мысль просилась к ней на аудиенцию и была отодвинута сразу же после подачи прошения.

Свежая выспавшаяся голова позволяет мыслить легче, изобретательнее и свободнее; если бы голова была свежей и выспавшейся в течение целого дня, то люди, скорее всего, были бы производительнее, добрее и счастливее. Идя по тротуару в сторону рабочего здания и слушая музыку, Кира набрела в своём сознании на мысль, которую её вчерашняя усталость невольно отложила до сегодняшнего утра. Она начала вспоминать о своём новом знакомстве – с Максом, конечно же: несмотря на совсем маленький опыт общения, она чувствовала, что ей нравилось с ним разговаривать; ей нравилось его непосредственное и расслабленное спокойствие, которое позволяло ему выглядеть на удивление естественно во время пауз в диалогах или тогда, когда он без предупреждения уходил восвояси; ей нравилась его лёгкая и почему-то всегда крайне довольная манера улыбаться; она бы очень хотела поговорить с ним чуть подольше. Она так плотно погрузила эту мысль в своё сознание, что бо́льшую часть дня прокручивала её в голове, не боясь, что её может выкорчевать цунами рабочих затруднений.

Кира, тем не менее, не видела его ни утром в лифте, ни на ланч-брейке, ни после него. Она уже была готова отпустить эту мысль и понадеяться на другой день, как вдруг вспомнила про его трёхнедельный отпуск. Испугавшись перспективы такого внезапного и длительного перерыва в их еле-еле успевшем начаться общении, она начала пытаться торопливо придумать сценарий, который позволил бы ей увидеться с ним сегодня: она не выдумала ничего лучше, как ждать после работы у выхода из здания, надеясь, что он ещё не ушёл или не задержится надолго. Чтобы не выглядеть так, будто она намеренно кого-то поджидала, Кира решила все десять минут, которые она собиралась ждать у выхода, стоять с подчёркнуто деловым лицом и создавать видимость сосредоточенной работы в телефоне. Любой, кто выйдет из здания и заметит её, должен будет подумать, что её остановка была вынужденной – что как только она решит очень важный и неотложный вопрос, то тут же уйдёт прочь.

Расположившись у внешней стены здания неподалёку от крутящихся дверей, она, имитируя напряжённую деятельность в телефоне, иногда украдкой поглядывала через огромное стекло в холл. Спустя пять минут, в очередной раз метнув осторожный взгляд внутрь, она увидела, что наконец-то дождалась, и тут же снова уставилась на экран телефона, сделав ещё более серьёзное лицо, чем ранее.

– Привет! – слегка удивившись, произнёс Макс, когда вышел из здания и заметил её.

– О, привет! – оживлённо ответила она, быстро подняв голову: без «о» легенда была бы неполноценной, – Был последний рабочий день?

– Угу.

– Приятного отдыха, – пожелала Кира, отклеилась от стены и медленно пошла к нему: она надеялась, что её фраза отвлечёт его от возможного желания спросить, не ждала ли она кого.

– Спасибо. Мне туда, – Макс показал в сторону тротуара, который в своих мыслях она определяла, как «мой»; неужели план удался?

– О, я живу в той стороне. Не против моей компании?

– Ещё как против, – возразил он: его весёлый взгляд и довольная улыбка противоречили его словам и напрямую заявляли о том, что это была дружеская шутка.

Они вышли на тротуар. Кира с удивлением осознала, что начала волноваться, лишившись поддержки офисных стен. С лёгким социальным волнением ей всегда помогала справляться имитация уверенности.

– Мне очень нравятся твои волосы, – бодро заговорила она, – Давай меняться.

Он внимательно посмотрел на неё и ответил:

– Не, мне твои не пойдут. Можешь с Майей поменяться.

Она быстро улыбнулась, но, к своему разочарованию, не нашла, как возобновить разговор. Некоторое время они шли молча.

– Спасибо за комплимент, – внезапно сказал Макс, – Мне тоже нравятся твои волосы.

– Спасибо, – дружелюбно просияла Кира.

Она неожиданно почувствовала, что одна из лямок её рюкзака, оказывается, перекрутилась и впилась в её плечо: кожа под перекрученным участком ныла настолько сильно, что игнорировать её дальше было невозможно. Кира повернулась, чтобы расправить лямку, и боковым зрением увидела, что перед зданием кто-то стоял и смотрел им вслед. Посмотрев внимательнее, она обнаружила, что это был Марк.

– Хм, там твой отец, – констатировала она, – Кстати, я думала, что вы приезжаете и уезжаете вместе.

Увидев в эту среду, как Макс с отцом вышли из подвозившей их машины, и после этого краем уха услышав пространный рассказ Марка о том, что его собственный автомобиль находился в ремонте, она решила, что отец и сын, вероятнее всего, вместе приезжали на работу и уезжали с неё.

– Да, но не всегда, – ответил Макс, и Кира мысленно укорила за то, что лезла не в своё дело: он, в конце концов, не был обязан объяснять ей, почему сегодня не ехал домой вместе с папой и куда направлялся сейчас.