– Я на грани того, чтобы развернуться и опять подойти к нему.

– Чтобы признаться? Хочешь всё испортить?

– Мне правда кажется, что я ему тоже нравлюсь.

– Но?

– Что «но»?

– Если бы не было «но», ты бы без вопросов развернулась и снова подошла к нему.

– Хорошо. «Но». Но я думаю, что, если бы я ему действительно нравилась, он бы намекнул на это как-нибудь… не знаю… прозрачнее.

– Ага. То есть так же, как ты ему намекаешь?

– Ты хочешь сказать, что ему тоже страшно мне признаться? – от этой мысли у Киры в душе начала расцветать надежда.

– Нет, я хочу сказать, что если вы никак не можете перейти дружеских границ, значит есть какое-то препятствие. К примеру то, что его любовные интересы направлены не на тебя.

– Мы опять говорим про его возможную девушку?

– К кому он, по-твоему, в прошлую пятницу пошёл после работы в бар и вернулся домой поздно вечером?

– От сочетания «бар» и «пятница» отдаёт компанией друзей.

– Которые, потеряв его на десять минут, звонят по телефону и спрашивают, где он?

– Зависит от друзей… Всё, я не могу. Мне тяжело про это думать. Я подумаю про это потом – когда будет не так тяжело, – решила Кира, заставив себя поверить в то, что он был, всё же, с компанией друзей.

Вчерашний вечер, который она провела внутри стен своей квартиры, довёл Киру до такой крайности, что она договорилась с собой о том, что отныне, когда в её душе будет назревать очередная опасность переполнения, ей придётся решать – начинать насильно думать о чём-либо другом или, прельстившись удовольствием от опьянения первой волной чувств, страдать от цунами, от которого ей хотелось кричать в подушку или лезть на стену. Пара таких приступов научили её выбирать первый вариант.

Сегодняшний рабочий день оказался приятно отвлекающим и, кажется, длился всего десять минут, если не считать поход в кафе спустя пять минут после начала. Выйдя на первом этаже из лифта, она отчаянно пыталась заставить себя думать о чём-нибудь отвлечённом, однако, выйдя на улицу, тут же свернула в чёрную тень (погода была ослепляюще солнечной), чтобы начать привычные минуты ожидания. Её внимание тут же было перехвачено неожиданным зрелищем: на дороге перед зданием был припаркован автомобиль, рядом с которым стоял мужчина в недешевом костюме – на вид ему было около тридцати пяти лет; он громко отчитывал кого-то, кто при более внимательном рассмотрении оказался Амиром, на лице которого отражалась смесь отвращения, страха и нетерпения. Мужчина был похож на Амира, но был чуть выше и чуть крупнее, а на лице носил то, что можно было бы назвать либо ухоженной короткой бородой, либо плотной опрятной щетиной.

– Ты меня понял? – грозно рявкнул он.

Получается, это был тот самый старший брат, отношения с которым Амир описал, как «сложные».

– Да, – нетерпеливо процедил Амир, не глядя тому в глаза и всей позой показывая желание поскорее уйти.

– Молодец, – ответил его брат такой интонацией, которая была противоположна значению слова «молодец», – Всё, иди.

Амир быстро развернулся и поспешным шагом ушёл в сторону остановки. Его брат открыл дверь автомобиля, но тут же остановился и, в крайнем изумлений раскрыв глаза, уставился на крутящуюся дверь, из которой появилась Таня.

– Ты? – спросил он так, будто не верил своим глазам.

Таня слегка вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и, свернув направо, неторопливо пошла прочь, не смотря на него.

– Не нужно меня игнорировать, – сурово произнёс тот, – Стой! – прикрикнул он, но уже менее уверенным голосом.

Таня остановилась; медленно повернувшись к нему, она сложила руки на груди и склонила голову на бок.

– Такие у тебя понятия о мести, да? С моим родным братом?

– Что?.. – с недоумённым отвращением поморщилась Таня.

– Будешь отрицать?

– Ты хочешь сказать, – неторопливо произнесла она, – что все вокруг знают, кто его девушка, кроме его родного брата?

К лицу того прилила краска: то ли от смущения, то ли от злости, то ли от того и другого.

– Ну да. Конечно, – пренебрежительно заговорил он, взяв себя в руки, – Он для тебя слишком мелок, да? Тебе подавай кого-нибудь повыше, кого-нибудь с самого верха, да? Типа меня, да?

Таня молчала и, не меняя позы, продолжала спокойно смотреть на него, давая понять, что она не собиралась отвечать на эти вопросы. «Боже, сколько в ней достоинства…», – не сумев сдержать восхищения, подумала Кира.

– С кем ты сейчас? – требовательно спросил он: в его голосе слышалась нотка отчаяния.

– Не твоё дело.

– Кто-нибудь отсюда? – он выставил руку по направлению к зданию.

– Не твоё дело.

Таня неторопливо развернулась и пошла прочь.

– С кем ты сейчас? Отвечай!

Она не ответила и даже не обернулась. Брат Амира резко сел в автомобиль, хлопнул дверью, но, вопреки ожиданиям Киры, не уехал, а начал яростно бить кулаком по рулю, заставляя автомобиль вторить его бешенству прерывистыми возмущёнными всхлипываниями. Кира, боясь стать слишком заметной, тут же вышла из тени и быстро пошла по направлению к дому.

Её мысли высыпали на волю огромным жужжащим роем, в котором поначалу был слышен только гул, заглушающий все слова и смыслы. Когда мыслям надоело метаться, гул немного успокоился, и из него теперь можно было достать нить и тянуть её, разматывая путаницу.

«Таня – бывшая девушка брата Амира? Он не знал, что она работает в том же месте, что и его младший брат; не знал даже, с кем он встречается. Странно: Амир, наверное, даже столу на работе рассказывает про свою девушку… Получается, что их отношения действительно “сложные”, как он сам выразился. А как же новоселье? Майя говорила, что на новоселье Амир познакомил их со своей девушкой. И не познакомил брата. Получается его брата не было на новоселье. Интересно, он съехал от семьи, или они с девушкой просто нашли новую квартиру? Хм. И ещё: Таня специально устроилась в ту же компанию, что и брат её бывшего парня? С другой стороны, зачем ей это? Скорее всего, просто случайность. “Тебе подавай кого-нибудь повыше, кого-нибудь с самого верха, да?”. Что это означает? Хотя, здесь-то как раз всё просто – Таня предпочитает мужчин постарше и посолиднее. Получается, Макс не может быть её бывшим парнем… Я не хочу про это думать», – Кира на мгновение остановила ход своих мыслей, которые зашли в слишком болезненную для неё область, но затем снова продолжила размышлять, – «Я даже не знаю, ни как зовут девушку Амира, ни как она выглядит. Хотя, нет. Я же её видела. Когда гуляла в парке с Майей. Она ещё сказала что-то типа того, что раз он ещё не знакомил меня с ней, то если сейчас меня увидит, то тут же побежит исправлять оплошность. Как-то так. Да, я её помню. Такая стройная и длинноволосая. Ну, она точно не из офиса: я её ни разу здесь не видела. Но я всё равно как будто видела её где-то до этого… Где? Не помню. Может, похожа на кого…»

Ещё никогда в жизни Кире настолько сильно не хотелось сплетничать. Она была готова звонить Тине и расспрашивать её обо всём увиденном и услышанном; она, конечно же, не стала этого делать: сейчас все разъезжались по домам – Тине наверняка было не до разговоров по телефону. Может быть, стоило попробовать поговорить с ней об этом завтра? Всё равно они пока что ходили обедать вдвоём. Кира уже почти что утвердила это намерение своим завтрашним планом, как вдруг испугалась того, что Тина могла знать больше, чем Кире хотелось бы слышать. Вдруг Таня действительно была бывшей девушкой Макса? В таком случае разговор мог перейти на него, и Тина могла начать рассказывать о его текущей девушке, если такая всё же существовала. В её животе что-то отвратительно сжалось, заставив руки и ноги слегка ослабнуть под весом этого неожиданно тяжёлого страха.

«Мне слишком сложно про это думать», – заключила Кира и, обойдя этот виток мыслей, продолжила перебирать и перетасовывать в голове все факты и предположения, которые можно были вывести из только что полученных данных. Её сознание было так приятно занято, что это помогло ей пережить сегодняшний вечер без мучительных всплесков удушающей влюблённости.