Кира была единственным ребёнком в семье. В её семье было три человека – она, мать и отец. За свои детство и юность Кира выработала градации «единственности», сравнивая своё положение с семьями других детей: при отсутствии братьев и сестёр рассматривались кузены или подходящие по возрасту дяди или тёти (встречалось и такое), или, наоборот, племянники; иногда в счёт шли лучшие друзья, которые выросли по соседству. Ещё в раннем детстве Кира осознала, что какие бы шкалы она не изобретала, её баллы всегда были самими низкими; или высокими – в зависимости от того, какой конец шкалы олицетворял абсолютное одиночество. Её отец тоже был единственным ребёнком своих родителей, поэтому ни о каких кузенах с его стороны не могло быть и речи; его мать и отец умерли достаточно рано, поэтому бабушкой и дедушкой он тоже не мог её обеспечить. У её матери была сестра, но та была бездетной, а их родители – её единственные бабушка и дедушка – жили в небольшом посёлке в двух часах езды от их городка. Лучших друзей, выросших по соседству, у неё тоже не было. Часто, подводя итог своим несладким рассуждениям, она вздыхала из-за отсутствия в своей жизни каких-либо домашних животных: её мать страдала аллергиями на шерсть, а отец – раздражительностью по отношению ко всем существам, которые не понимали с первого раза приказания убираться с глаз.

Её родители, вступив в брак, приобрели небольшой одноэтажный дом, который хоть и обеспечил им физическую тесноту существования, был недостаточным для достижения духовной близости: мать и отец быстро поняли, что их привязанность выветрилась сквозняками совместного жилища. Отец был одним из тех никогда не улыбающихся мужчин, которых было вероятнее застать за каким-либо экстремальным занятием, чем выражающим кому-либо свои чувства – даже в ссорах с женой он придерживался сдержанной злости и попыток рационального объяснения своей неудовлетворённости (обычно они сводились к бытовым мелочам) – поэтому ни на какие тёплые отношения с ним Кира не могла надеяться. Мать тоже была склонна сдерживать свои чувства, и с годами её лицо приобрело неизменный оттенок усталости, а её манера держаться – лёгкую сгорбленность. Но, в отличие от мужа, который, как в какой-то момент печально осознала Кира, надеялся, вступая в брак, обзавестись сыном, она всё же показывала дочери свою любовь, и эти проявления, как и её тётя – эмоциональная и полная сочувствия женщина, без поддержки которой её мать вряд ли продержалась бы так долго – были единственными отдушинами в жизни Киры, без которых её лёгкий и восторженный характер с годами непременно бы зачерствел.

Кира никак не могла постичь, каким образом её родители смогли прожить вместе девятнадцать лет, даже если уделяла этим размышлениям отдельное время. В эти же девятнадцать лет она начала задумываться о том, почему сама ни разу не вступала в отношения, и, каждый раз решая, что ей просто не попадалось удачного случая, продолжала жить в пассивном ожидании и надежде на обстоятельства. Кира спокойно относилась к своей внешности, не считая её ни уродливой, ни прекрасной; своё лицо она определяла, как приемлемое, а фигуру – как подтянутую; её рост превышал средний, но и в этом она видела много плюсов. Её лучшая подруга, с которой она сошлась в средних классах школы, была, наоборот, постоянно недовольна своим видом. Киру это немало удивляло: лицо подруги было милым и почти детским, и сама она была приятно маленькой и тонкой. Её подруга обожала видеоигры, и Кире казалось, что стоило ей стать чуть увереннее и начать посещать те геймерские сходки, про которые она много говорила, но на которых почти ни разу не была, то она сразу бы привлекла к себе взгляды участников противоположного пола, которых на таких собраниях было немало. Но подруга – её звали Алиса – была сдержанной, немного угрюмой и необщительной и почти всё свободное время проводила за увлечением: играя в игры, смотря, как в них играют другие и обсуждая игры онлайн. Её светлые волосы отдавали яркой солнечной желтизной, цвет которой не сваливался в белёсость и в то же время отстоял от оттенков мёда; она любила носить свои волосы в двух недлинных низких хвостиках, которые, сочетаясь с её большими широко открытыми глазами и чуть испуганным взглядом исподлобья, делали её похожей на настороженного зверька и настолько умиляли Киру, что ей хотелось теребить её за щёку. Волосы самой Киры были длинными, имели насыщенный коричневый цвет и немного вились; обычно она собирала их в большую объёмную шишку, из которой иногда выбивалась пара лёгких прядей, пересекавших её щёки и обрамлявших её лицо.

После окончания школы подруги взяли один год на передышку – чтобы определиться с желаниями и лучше распознать свои наклонности; по его прошествии они, к радости друг друга, выбрали один и тот же университет. Городок с университетом находился в часе езды от их родного городка, поэтому они решили заселиться в общежитие, где стали жить вдвоём в одной из комнат на первом этаже, возвращаясь домой по выходным или на каникулах.

Когда Кире исполнилось двадцать лет, она обнаружила (помимо абсурдного ощущения непоправимой старости от приобретения двойки в начале возраста), что тактика ожидания не работала: она всё ещё ни разу не вступала в отношения. Она решила, что настало время что-либо сделать и начала думать об улучшении своего внешнего вида. Стиль одежды её устраивал; более того, она начала бы возмущённо сопротивляться, если бы кто-либо попытался заставить её одеваться иначе: ей нравился свободный стиль, в котором она для подчёркивания своего роста и фигуры любила комбинировать обтягивающее с просторным: свободные джинсы с приталенной майкой или просторный джемпер с обтягивающими брюками – и, конечно же, кеды или кроссовки; в своей одежде она чувствовала себя настолько раскованно и свободно, что от мысли о будущем поступлении на работу и столкновении со страшным явлением дресс-кода ей становилось дурно. Рассмотрев себя в зеркало, она решила, что ей стоило поработать над внешним видом волос: её текущие неопрятная шишка и лежащие поперёк щёк пряди делали её образ неаккуратным и смазанным. Решив, что чёткость линий – это то, что ей было необходимо, она пошла в парикмахерскую и сделала классическое каре: не слишком короткое, но и не длинное. Парикмахер предлагал ей сместить пробор с центра на бок и, возможно, сделать чёлку, но она отказалась. Получив новую стрижку, она убрала часть волос за ухо и увидела, что одна из прядей так и продолжила спадать на лицо; этот локон, однако, теперь броско заканчивался чуть ниже подбородка и выглядел не небрежно, а немного притягательно. Её слегка пышные волосы перестали смотреться длинной и путаной шевелюрой и наполнили новую форму выразительным объёмом.

Когда Кира пришла из парикмахерской, Алиса бросилась к ней и, держа её за плечи и отодвигая от себя, как газету, начала безостановочно расхваливать её новый образ.

– Ну вообще! Ну всё! – повторяла она, исчерпав запас членораздельных комплиментов.

– Что «всё»-то? – спрашивала Кира, пытаясь аккуратно снять её руки со своих плеч и удержать улыбку.

– Всё, все парни твои.

– Да мне бы хотя бы одного…

Следующим шагом к попытке вступить в отношения должны были стать действия: нужно было хотя бы начать искать. Она чувствовала, что была настолько готова принимать чувства и одаривать ими избранника, находилась в таком отчаянии от сочетания своего возраста с отсутствием опыта и так хотела познать все стороны отношений, что почти что решилась воспользоваться сервисами знакомств, несмотря на то что раньше по своей подростковой наивности презрительно думала, что никогда ими не воспользуется. До этого дело не дошло: начав ходить в новом образе в университет, Кира заметила, что один парень со старшего курса начал заинтересованно провожать её взглядом; более того, он делал это настолько подчёркнуто, чтобы, судя по всему, быть уверенным в том, что его намерения не ускользали от её внимания и считывались однозначно. Парень, по мнению Киры, был привлекательным – уверенным в себе, высоким и не сутулым; он, по всей видимости, выбирал свою одежду с не меньшей тщательностью, чем укладывал волосы по утрам. Было одно «но» – она понятия не имела, что нужно было делать. Подойти к нему? Но что сказать? Дать понять, что она не против, чтобы он подошёл к ней? Но как? Думать, к счастью, ей пришлось недолго: он подошёл к ней сам, и первыми словами, которые она от него услышала, были «девушка, а можно с вами познакомиться?», сказанные такой развязной интонацией, что она поморщилась и немного отпрянула. Знакомство, тем не менее, состоялось, и, без слов договорившись о том, что они считали друг друга привлекательными, они начали встречаться.