Кира, боясь открыть рот, чтобы не сказать что-либо невпопад, медленно кивнула. Макс кивнул в ответ, развернулся и собрался уходить, но отец остановил его:

– Покажи Кире, что здесь и где, – выдохнул он, улыбаясь настолько взволнованно, что Кире стало его немного жаль.

Ей казалось, что она могла представить себе его чувства: он, судя по всему, видел в Кире единственное живое напоминание о лучшем друге и хотел как-нибудь ей помочь; когда она представила себя на его месте, то решила, что тоже чувствовала бы себя не в своей тарелке, боясь выглядеть излишне покровительственно; было видно, что он хотел познакомиться с ней поближе, но, вероятно, не знал, как это сделать: она была того же возраста, что и его сын. И когда он увидел своего сына, то, скорее всего, решил, что они, как ровесники, смогут поддерживать друг с другом контакт, и Кира, таким образом, сохранит связь с их семьёй.

Встав со стула, она проследовала за Максом к выходу из кабинета. Выйдя, они закрыли за собой дверь и остановились. Этих нескольких мгновений ей хватило, чтобы заметить, что он на самом деле не был таким равнодушным, каким показался ей поначалу: похоже, это ощущение исходило исключительно от особенностей его лица, из-за которых все подлинные и особенно внезапные эмоции отражались на нём так же ясно, как волны от камня, брошенного в стеклянно-спокойное озеро – сейчас, к примеру, было отчётливо видно, что ему было так же немного неловко, как и ей: ещё полминуты назад они оба не ожидали, что выйдут отсюда в компании неизвестного человека. Макс, однако, быстро с этим справился и, показав на коридор, который изначально привёл Киру в эту сторону, сказал:

– Мне туда.

– А, – очнулась Кира, – Мне тоже.

Последние несколько секунд она внимательно рассматривала его одежду, всё ещё подчиняясь той волне очарованности новым днём, из-за которой она старалась запомнить всё, что окружало её сегодня. Она заметила, что его белый и не очень просторный худи, сочетаясь с наброшенной сверху светло-голубой джинсовой курткой, подчёркивал приятную светлость его необычных волос; ей очень хотелось спросить его про них, но она не могла изобрести ни одного контекста, при котором такой вопрос смотрелся бы уместно. Тем не менее это не помешало ей сделать комментарий, который, как она чувствовала, она была не в силах сдержать:

– Извини за прямоту, но ты совсем не похож на отца.

Почувствовав всю бестактность, которую приобрела эта фраза при произнесении вслух, она пожалела, что не предпочла вопрос про волосы. Его, судя по всему, этот комментарий никак не задел.

– Я знаю, – спокойно ответил Макс, – Бросается в глаза, да? – продолжил он и тут же добавил, – Ты подумала, что я приёмный?

Кира засмеялась так громко и так неожиданно для самой себя, что Макс слегка отпрянул и посмотрел на неё со смесью удивления и любопытства. Её нервный смех показал ей, что за ещё не успевший начаться день внутри неё, оказывается, скопилось слишком много напряжения; отойдя от смеха, она с облегчением обнаружила, что во время её взволнованного веселья они находились внутри прохода между офисами и, таким образом, не обратили на себя ничьего ненужного внимания. Она тут же поспешила сменить тему:

– Мне, если что, не нужно ничего показывать. Мне в кадрах рассказали, что и где.

– Про это тоже? – спросил Макс, показав направо.

Они только что вышли из коридора: по правую руку была видна перегородка, за которой располагался большой угловой диван, а также пара кресел, два диспенсера для воды и кофе-машина.

– Место отдыха?

– Угу. Одно на несколько помещений.

– Ну, мне просто сказали, что оно где-то здесь, – ответила Кира и увидела, что они только что дошли до того места, от которого ей нужно было завернуть налево, чтобы пойти к своему столу, – Я пойду к себе.

Макс кивнул ей и ушёл по направлению к лифтам. Вернувшись за свой стол, Кира продолжила полный новых впечатлений день, который в общих чертах состоял из обживания на новом месте и осваивания с новой реальностью.

Во второй половине перерыва на ланч Кира возвращалась на свой этаж из ближайшего кафе, расположенного пятью этажами ниже. Выйдя из лифта, она заметила Макса, который стоял у торгового автомата и сосредоточенно смотрел в телефон.

– Привет, – бросила она и тут же пошла дальше, услышав позади себя ответное «привет».

В эту минуту её донимали две вещи: неудовлетворительная еда, которой она только что пообедала, и задание, которое она получила незадолго до перерыва – мысли о его решении настолько настойчиво направляли её сознание в свою сторону, что под конец ланча она начала чувствовать лёгкое раздражение.

– Ты знаешь, что в здании есть в кафе? – спросил Макс: он, оказывается, догнал её и всё это время шёл справа.

Она слегка вздрогнула, так как только в этот момент заметила его присутствие.

– Мне казалось, их тут несколько, – ответила она, не оборачиваясь к нему и продолжая сосредоточенно идти к своему месту.

– Ближайшее на пятнадцатом.

– О, я только что оттуда.

– И как тебе?

– Отвратительно, – спокойно сказала Кира и, наконец-то повернув к нему голову, с удивлением обнаружила, что ему, похоже, понравился этот ответ.

– Почему? – с улыбкой спросил он.

– Я взяла картофельный салат и мне показалось, что в мой майонез положили немного картошки.

Они, оказывается, уже дошли до её места. Зайдя за свой стол, она одновременно осознала три вещи: что Макс всё ещё стоял рядом, что сегодня на нём была другая джинсовая куртка и что от него пахло табачным дымом. Она вопросительно посмотрела на него, словно спрашивая, остались ли у него ещё вопросы; поймав её взгляд, он тут же заговорил:

– А ты знаешь про выход на крышу?

Кира отчетливо ощутила, как её настроение начало выравниваться. Крыша? Серьёзно? Она почувствовала прилив восторга и желание сходить туда как-нибудь потом, но вдруг услышала, как задаёт вслух вопрос:

– Покажешь?

– Пошли, – подхватил он и махнул головой в сторону выхода из офиса.

Бросив быстрый взгляд на время и убедившись, что до конца перерыва оставалось достаточно времени для небольшой прогулки, она выскочила из-за стола, и они бодрым шагом ушли обратно.

– Там, правда, курят в основном, – сказал Макс и нажал на кнопку вызова лифта, который тотчас же раздвинул двери: настолько быстро, будто сознательно поджидал их.

Лифт был полон народу; они протиснулись внутрь, встали в небольшом отдалении друг от друга и доехали до последнего этажа. Выйдя в лифт-холл, Кира увидела не очень широкий невзрачный коридор, который направлял поток выходящих из лифта людей в правую сторону; коридор заканчивался бетонной лестницей, по которой они дошли до тяжёлой железной двери и, открыв её, вышли на крышу. У Киры тут же возникло желание прикрыть лицо: в её глаза ударило яркое солнце, а в нос – запах табачного дыма. Крыша оказалась просторной и обтянутой высокой сеткой. Медленно, как бы пробираясь сквозь запах, Кира прошла к сетке и увидела не менее ослепительный, чем палящее высокое солнце, вид на город, который пестрел колючими бликами, исходящими от стёкол уходящих вдаль домов, и заканчивался слепящей полосой воды.

– Ослепнуть можно, – немного измождённо проговорила Кира, с облегчением затенив глаза ладонью; у края крыши было почти невыносимо ярко, но зато дул свежий ветерок, отгоняющий табачные миазмы.

– Вернулся? – произнёс женский голос.

Кира обернулась: к ним неторопливым шагом направлялась девушка, которая держала между пальцев тонкую, длинную и изящную сигарету.

– Крышу показываю, – небрежно пояснил Макс.

Кира почувствовала, что ей было необходимо представиться.

– Привет, я Кира, – сказала она подошедшей девушке, – Работаю здесь второй день.

Девушка приподняла брови в знак лёгкого удивления. Казалось, что все её манеры были наполнены неизменной грацией и горделивой неторопливостью. Нельзя было не заметить тщательности её образа: укороченные брюки сидели на ней идеально, свободная и легкая глянцевая майка вписывалась в неоспоримую гармонию с жакетом, а туфли были именно такой высоты, чтобы как нельзя лучше подчеркнуть её изящество и фигуру; её прямые чёрные волосы были собраны в эффектный конский хвост. Кира была уверена, что если она обратит внимание на ногти этой девушки, то увидит лучший маникюр из когда-либо ею виденных.